Мегрэ у коронера - Жорж Сименон

— Там или в другом месте. Куда-нибудь поехали бы.

— Короче говоря, еще до ухода из «Пингвина», то есть до часа ночи, вы уже твердо знали, чего хотите?

— Мы говорили между собой, что, может, удастся…

— Бесси была в курсе?

— Она знала, что Джимми приходит в «Пингвин», чтобы увидеться с нею.

— У Ли был посвящен в ваш замысел?

— Нет, сэр.

— У кого в кармане была бутылка?

— У О'Нила.

— Кто за нее платил?

— Мы оба, в складчину. Я дал две бумажки по доллару, он — остальное.

— В машине уже была одна бутылка.

— Мы не могли заранее знать, оставят ее там или нет. Потом, она очень большая, ее нельзя спрятать.

— Когда вы ехали в Ногалес, и О'Нил оказался с Бесси на заднем сиденье, пытался он этим воспользоваться?

— Наверно, да.

— Давал ей виски?

— Может быть. Я не спрашивал.

— Если я правильно понимаю, это вы подстроили так, чтобы Бесси оставили в пустыне.

— Да, сэр.

— Вы говорили об этом между собой?

— Нам это не нужно было: мы и так понимали друг друга — Тогда и решили отделаться от У Ли?

— Да, сэр.

— Вы не предполагали, что Уорд и Маллинз вернутся за Бесси?

— Нет, сэр.

— Вы надеялись, что Бесси согласится?

— Она уже здорово напилась.

— И рассчитывали еще больше напоить ее?

— Да, сэр.

Пинки был в таком состоянии, что ответил бы на куда более затруднительные вопросы.

— Как получилось, что вы потратили на поиски Бесси Митчелл почти полчаса?

— Слишком рано остановили такси. Хмель еще не прошел. Потом, очень трудно в темноте точно определить место на шоссе.

— И вы еще раз попробовали отослать У Ли. Вы вдвоем шли по пустыне, после того как повернули обратно?

— Да, сэр.

— Вместе?

— О'Нил шел правое меня футах в шестидесяти. Я слышал его шаги. Время от времени он тихонько свистел, чтобы дать знать, где находится.

— Бесси он нашел на путях?

— Нет, сэр. Рядом.

— Она спала?

— Не знаю. Думаю, да.

— Что там происходило?

— Я услыхал, как он что-то тихо говорит, и понял, что он лег с нею. Сперва она приняла его за сержанта Уорда. Потом расхохоталась.

— Он дал ей выпить?

— Наверно. Я слышал, как пустая бутылка упала на щебенку. И зазвенела.

— Что предприняли вы?

— Как можно тише стал приближаться к ним.

— О'Нил знал это?

— Должен был знать.

— Вы так договорились?

— Более или менее.

— Тогда и произошло то, чего вы не ожидали?

— Да, сэр. Я зашумел, задел куст. И тут Бесси начала сопротивляться, рассвирепела. Кричала, что ей все понятно, что мы грязные скоты, приняли ее за шлюху, но она не такая. О'Нил, испугавшись, как бы не услышал У Ли, старался заставить ее замолчать.

— Вы продолжали идти к ним?

— Нет, сэр, я замер. Но она видела мой силуэт. Она осыпала нас ругательствами, кричала, что все расскажет Уорду и он от нас мокрое место оставит.

Ван-Флит говорил монотонным голосом при полном молчании зала.

— О'Нил держал ее?

— Она кричала, чтобы он пустил ее, и отбивалась. Потом вырвалась и кинулась бежать.

— По путям?

— Да, сэр. О'Нил бросился за ней. Она едва держалась на ногах, бежала, пошатываясь, спотыкалась о шпалы и, наконец, упала.

— Дальше.

— О'Нил крикнул: «Пинки, ты здесь?» Я приблизился и услышал, как он бормочет: «Стерва!» Он сказал, чтобы я посмотрел, не ранена ли она. Я ответил, чтобы смотрел сам: у меня не хватило духу. Мне было худо. Тут послышался шум подъехавшей машины. У Ли позвал нас.

— Так никто и не посмотрел, что с Бесси?

— Нет, О'Нил потом подошел и наклонился над ней. Протянул руку, но дотронуться не решился.

— Что он вам сказал, когда вернулся?

— Сказал: «Дело дрянь. Она не шевелится».

— Из этого вы заключили, что она мертва?

— Даже не знаю. Я не посмел спрашивать. Нас ждала машина. Мы видели ее огни, слышали голос шофера.

— Про поезд вы не подумали?

— Нет, сэр.

— О'Нил не делал намеков на него?

— Мы вообще об этом не говорили.

— Даже на базе?

— Нет. Мы сразу легли спать, молча.

— Присяжные, вопросы есть?

Присяжные не шелохнулись.

— Сержант О'Нил.

Стараясь не глядеть друг на друга, Ван-Флит и О'Нил встретились около стула для свидетелей.

— Когда вы в последний раз видели Бесси Митчелл?

— Когда она упала на путях.

— Вы наклонились над ней?

— Да, сэр.

— Она была ранена?

— Мне показалось, что у нее на виске кровь.

— И поэтому вы решили, что она мертва?

— Не знаю, сэр.

— Вам не пришла в голову мысль перенести ее оттуда?

— У меня не было времени, сэр. Машина ждала.

— О поезде вы не думали?

С секунду О'Нил был в нерешительности.

— Не очень определенно, сэр.

— Когда вы нашли ее у железной дороги, она спала?

— Да, сэр. Но сразу же проснулась.

— И что вы сделали?

— Дал ей выпить.

— Вы вступили с нею в половое сношение?

— Начал, сэр.

— Что вам помешало?

— Она услыхала шум. Заметив силуэт Ван-Флита, все поняла, стала отбиваться, выкрикивать ругательства. Я боялся, как бы не услышал У Ли, и попытался заставить ее замолчать.

— Вы ее били?

— Не думаю. Она была пьяная, царапалась, а я старался ее утихомирить.

— У вас было намерение убить ее, чтобы она замолчала?

— Нет, сэр. Она вырвалась от меня и кинулась бежать.

— Вы узнаете эти туфли? Они принадлежат вам?

— Да, сэр. На следующий день я выкинул их — подумал, что могут найти на песке следы.

— Вопросы есть?

Когда О'Нил покинул свидетельское место, коронер пригласил:

— Мистер О'Рок!

О'Рок встал, но из-за стола не вышел.

— Мне нечего добавить. Могу ответить на вопросы, если они будут.

Вид у него был скромный, несколько даже удивленный, словно он не имел никакого отношения к тому, что здесь произошло, и Мегрэ пробормотал сквозь зубы.

— Ну, старый плут!

Коронер усталым голосом прочитал вопросы присяжным и передал пятерых мужчин и одну женщину на попечение Иезекииля, который должен был следить, чтобы до конца совещания они ни с кем не общались.

Потом коронер дал еще некоторые пояснения присяжным, после чего они скрылись в совещательной комнате, и дубовая дверь захлопнулась за ними.

Все вышли на галерею, закуривали сигареты, сигары, пили кока-колу.

— Думаю, у вас достаточно времени, чтобы сходить позавтракать, — сказал О'Рок Мегрэ. — Не ошибусь, если скажу, что это затянется на час, а то и на два.

— Вы прочли мою записку?

— Простите, совсем вылетело из головы.

О'Рок достал из кармана конверт, разорвал и прочитал одно-единственное слово: «О'Нил».

На миг с его лица сползла обычная насмешливая улыбка, и он испытующе глянул на комиссара.

— Вы поняли также и то, что он совершил это не намеренно?

— Вместо ответа Мегрэ спросил.

— Чем это ему грозит?

— Я вот думаю, могут ли ему предъявить обвинение в изнасиловании? Ведь сначала-то она была согласна. И он ее не бил. Но в любом случае остается обвинение в даче ложных показаний.

— И за это он может получить десять лет?

— Да Не кажется ли вам, что они — мальчишки, испорченные мальчишки?

Несомненно, оба они думали о Пинки и его истерике. «Мальчишки», все пятеро, стояли недалеко от них. Сержант Уорд и Маллипз украдкой посматривали друг на друга, словно раскаиваясь во взаимных подозрениях.

Интересно, помирятся они, станут друзьями, как прежде? Предадут забвению то, что произошло на кухне?

Поколебавшись, Уорд предложил Маллинзу сигарету, и тот взял, но не сказал ни слова.

У Ли сделал все, чтобы честно ответить на вопросы, но в то же время не дать отягчающих показаний против своих друзей. Он в одиночестве стоял у колонны и пил купленную по его просьбе кока-колу.

Ван-Флит вполголоса говорил что-то помощнику шерифа Конлею, словно до сих пор еще не мог остановиться. О'Нил, обособясь от всех, с непроницаемым лицом хмуро уставился на патио, наблюдая, как струи воды падают на газон.

«Испорченные мальчишки» — определил их О'Рок, уже готовый с легким сердцем приняться за очередное расследование.

И, словно не зная, как покончить со всем этим, он предложил:

— А не выпить ли нам быстренько по одной?

Действительно, что мешает им обрести вчерашнюю сердечность и хорошее настроение? Они с Мегрэ пошли в угловой бар и встретили там многих из тех, кто оба последних дня сидел в суде. О деле никто не говорил. Все пили молча и порознь.

Солнце играло на разноцветных бутылках. Кто-то бросил пятицентовик в музыкальный автомат. Под потолком жужжал вентилятор, на улице стремительно проносились сверкающие машины.

— Иногда, — нерешительно начал Мегрэ, — просто чувствуешь, как готовая одежда жмет, мешает движениям. Порой это ощущение становится невыносимым, и хочется сорвать ее с себя.

Он одним духом осушил стакан и велел снова наполнить. Ему вспомнилось признание Гарри Коула, и он представил себе тысячи, сотни тысяч мужчин, которые в этот час в тысячах баров старательно заливают ту же тоску, ту же жажду невозможного, а завтра утром после душа и порции питья, очищающего желудок, превратятся опять в добропорядочных людей, которых не мучают призраки.