Под крылом Ангела - Алиса Лунина

Соня нацепила на лицо вымученную улыбку, похожую на гримасу.

— Так-то лучше! — удовлетворенно крякнул Чувалов.

Зазвонил Басин мобильный.

— Не брать! — грозно приказал Чувалов.

Телефон попиликал и смолк, однако вскоре за мобильным подал голос городской.

— Ладно, ответь, — разрешил Чувалов. — Но без глупостей!

Бася подняла трубку.

— С Новым годом, дорогая! — раздался голос, от которого Бася мгновенно впала в ступор.

— Эд? — переспросила она, не веря своим ушам.

— Как ты, Барбара? — поинтересовался ее бывший любовник.

Бася молчала, не зная, что ответить на этот вопрос.

Эд истолковал ее молчание по-своему:

— Сердишься? Зря… Знаешь, Барбара, я много думал о нас… Наверное, мы погорячились и оба были не правы…

— Ты называешь это «погорячились»? — с горечью выдохнула Бася. Мысленно она добавила примерно следующее: «Да ты просто убил меня, без ножа зарезал! Пустил всю жизнь под откос! С того самого дня, как мы расстались, моя жизнь, кстати, туда и катится, и даже разъяренный бандит с пистолетом, который слушает сейчас наш разговор, — это продолжение и следствие того дня, когда ты бросил меня. Вот так-то, любимый!»

Вслух же она сказала:

— Как мило, Эд! Убить человека, а потом позвонить поинтересоваться — все ли у него в порядке! Нет! У меня далеко не все в порядке!

Чувалов сделал угрожающий жест в ее сторону: мол, не вздумай распространяться в подробностях, что именно не в порядке.

— Я понял, Барбара, — мягко отозвался Эд. — Поверь мне, я сожалею… Скажи, мы могли бы встретиться в ближайшее время? Нам необходимо многое обсудить и, возможно, кое-что пересмотреть.

Сердце Баси застучало, конечно: вот оно, спасение! Эд — сильный, смелый, он столько раз играл в фильмах настоящих мачо и мастерски крушил врагам челюсти направо и налево. Вот ее спаситель! Ей захотелось крикнуть: «Эд, пожалуйста, приезжай, спаси меня, тут три бандита, моя жизнь в опасности, и вообще мне очень плохо без тебя!». Но, заметив взгляд Чувалова, она осеклась, и ее мысли понеслись в другом направлении: в неравной борьбе с Чуваловым и лже-Снегурочками Эд обречен — они убьют его. И Бася принесла себя в жертву любви — отказалась от последней возможной надежды на спасение. «Нет, мой неверный возлюбленный, не надо лететь ко мне на помощь, живи и будь счастлив! Потом ты узнаешь, что мой хладный труп нашли под новогодней елкой, и, может быть поймешь, как жестоко и подло ты поступил со мной, но будет уже поздно, слишком поздно…»

— Нет, Эд, мы не можем встретиться. Ни сейчас, ни завтра, ни вообще когда бы то ни было. Почему? Потому. Без объяснения причин. Прощай! — Бася положила трубку и залилась слезами.

Сонька даже танцевать перестала, притормозила и с сожалением уставилась на подругу.

— Пляши! — приказал Чувалов.

Соня послушно задергалась вновь то ли в танце, то ли уже в конвульсиях. А вот Бася после разговора с Эдом словно с цепи сорвалась. Сложно сказать, что на нее так подействовало — возможно, осознание того, что она чуть было не обрела потерянного возлюбленного и тут же потеряла его вновь, навсегда.

У нее пропало всякое благоразумие, равно как желание вести с террористами переговоры, и она проорала Чувалову:

— Слушай, ты, Хосе-Педро, фиг ли ты приходишь в мой дом со своей бразильской мелодрамой и отравляешь мне праздник? Между прочим, у меня тоже личная жизнь полетела под откос, и может, мне бы тоже хотелось бегать по городу с пистолетом, чтобы вернуть любовника!

— Не ори! — добродушно попытался остановить ее Чувалов.

— А вот буду! — усмехнулась Бася. — И ты не сможешь мне это запретить!

Чувалов сделал угрожающий жест рукой, как будто замахнулся.

— Не смей! — закричала Бася. — Меня вообще нельзя трогать! Я беременна!

Чувалов посмотрел на нее с недоумением.

— Да, представь себе, беременна! — с гордостью повторила Бася. — Неужели ты, Семен, можешь поднять руку на беременную женщину?!

— Врешь, поди! — предположил Чувалов. — У вас это самая коронная отмазка, чуть что — «я беременна»!

— Не врет! Правда беременна! — подтвердила Соня.

— Может, и ты беременна? — усмехнулся Чувалов.

— Еще чего! Не дождешься! — Для большей выразительности Соня показала кукиш.

— Жаль, — искренне расстроился Чувалов. — Это бы тебя спасло.

— От чего? — изумилась Соня.

— От моего гнева!

— И что было бы? — Соня перестала танцевать.

— Ничего, — развел руками Чувалов. — Пошли бы домой отмечать Новый год. После праздников поженились бы и зажили как люди: дети, то-се!

Соня упрямо покачала головой:

— А я не хочу то-се! И замуж за тебя не хочу, и вообще ты мне противен! И плясать я больше не буду!

И тут Чувалов озверел. Подскочил к столу, сбросил пару салатниц, хорошо еще, что пустых.

— Молчать, бабы! — Он гаркнул так, что вздрогнули даже его Снегурочки.

— Поубиваю и закопаю в снег!

— А при чем здесь Барбара? — воскликнула Соня, у которой проснулось чувство долга. — Почему она должна страдать из-за меня? Баську не трогай! Она вообще неприкосновенная!

— Обеих порешу! За компанию! — усмехнулся Чувалов. — Чтобы тебе одной скучно не было!

— Она беременна!

— А я здесь ни при чем! — отрезал Чувалов. — Все, харэ, девушки, заткните свои пасти. Кстати, поесть, что ли?! Я, пока Соньку разыскивал, оголодал. Да и мужики не откажутся. Так, чего тут у нас?

Чувалов оглядел стол и остался доволен.

— А пожрать вы, дамочки, не дуры! Ишь, как подсуетились! — Внезапно на его лице мелькнула тень сомнения. — Да точно ли вы собирались Новый год встречать вдвоем?

— Точно! — заверила Соня.

— А чего жратвы столько?

— Господи, — вздохнула Бася. — В кои-то веки решили завязать с диетой и поесть по-человечески! Успокойся, Семен, мы никого не ждем! Сказали же тебе!

— Хорошо, — кивнул Чувалов. — Верю. Но имейте в виду, если кто из мужиков сейчас придет, вам всем будет один большой жестокий капец!

— Прийти может только Зоя, — сказала Бася, — моя родственница, и больше никто.

— На Зою капец не распространяется, — великодушно решил Чувалов. — А вот на мужиков… — Он пододвинул к себе тарелку с салатом и пригласил Митю и Витю присоединиться.

Раздался звонок в дверь. Бася вздрогнула: неужели Зоя? Бедная девочка, и она попадет в эту заварушку!

— Сиди, я сам открою! — велел Чувалов. — А лучше идем вместе!

В сопровождении Чувалова и Вити Бася подошла к дверям.

— Открывай! — скомандовал Чувалов, спрятав пистолет за спину.

Бася открыла дверь и вскрикнула. На пороге стоял молодой мужчина в длинном пальто, с цветами и тортом.

— Это кто? — спросил Чувалов тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Глава 10

ЗАЛОЖНИКИ ЛЮБВИ

— С Новым годом! — ослепительно улыбнулся незнакомец.

— Угу, — буркнул Чувалов, — проходи! У нас тут весело!

Гость доверчиво вошел в прихожую. Чувалов тут же захлопнул за ним дверь и для надежности закрыл ее на замок.

— Мышеловка захлопнулась, — удовлетворенно кивнул Чувалов. — А теперь, девки, отвечайте, что это за хмырь?

«Ну попали!» — с тоской поняла Бася.

— Я не знаю, Семен, в первый раз его вижу!

— Значит, он не к тебе, а к шалаве Соньке пришел? — закричал Чувалов, утверждаясь в своих худших подозрениях.

В коридор выскочила Соня.

— Я здесь ни при чем, — пролепетала она, вспомнив сцену дикой расправы над афроарабом.

Пришелец с цветами изумленно наблюдал за происходящим.

— Слышь, хмырь, ты к кому пришел?

Незнакомец улыбнулся:

— Да, собственно, ни к кому!

— Ты мне сказочки не рассказывай! — крикнул Чувалов, теряя всякое терпение. — Типа, шел мимо и решил зайти на огонек?

Незнакомец протянул цветы и торт Чувалову.

— Это вам!

— Мне?! — обиделся Чувалов.

— Ну, раз вы хозяин, значит, вам.

Чувалов хмыкнул, указав на Басю:

— Хозяйка — она. Только не надо делать вид, что ты этого не знаешь. Ненатурально играешь, не верю! Сейчас детектор лжи подключим и выясним правду! А детектор у нас знаешь какой? Утюжком тебя прижжем, и сам все расскажешь!

Незнакомец пожал плечами:

— Суровый вы какой! Сразу утюгом. Зачем же так? Видите ли, я жил в этой квартире много лет назад. Ну, то есть я был тогда очень маленьким… А потом мы с родителями уехали из России, и я не был здесь целую вечность.

— Так это вы звонили днем? — поняла Бася.

Незнакомец вручил ей цветы.

— Признаюсь, я. Извините, вы мне отказали, а я все-таки проявил настойчивость, пришел… Наверное, это назойливость. Но вот в Европе, например, даже традиция есть — в Рождество каждый может прийти в гости к незнакомым людям и его примут; и утюгом пытать не будут.