На боевом курсе - Иван Пстыго

- Где-то эти молодцы сейчас? Остался ли кто из них в живых?.. - закончил он свои воспоминания.

Я не удержался и говорю:

- Есть живые!..

Чуйков удивился:

- А ты откуда знаешь?

- Твердо знаю, товарищ маршал. Потому что ведущим, командиром этой группы, был я .

Чуйков бросился ко мне, обнимает и говорит:

- Братец ты мой, неужто это ты?!

Я вынужден был повторить признание.

Копаясь недавно в своих архивных делах и картах военного времени, я нашел, к моему большому удовлетворению, план Сталинграда с красными кружками, где обозначены улицы Саратовская и Коммунистическая. Этот план я сохраню как святое воспоминание о боевом прошлом, как реликвию.

... А бои в Сталинграде шли с переменным успехом. Немцы продолжали рваться к Волге. Наши войска упорно и самоотверженно оборонялись. Не счесть героев и героинь, подвигов сталинградцев! Подобно тому как ручьи и речки, сливаясь, образуют в конечном итоге полноводную Волгу, так и подвиги отдельных героев сливались в могучий всенародный подвиг.

Да поистине не было таких испытаний, нет таких мук и таких жертв, которые моли бы сломить дух, волю, мужество сталинградцев. Мы выстояли. На разных участках фронта в разное время противник начал переходить к обороне.

В те дни к нам в полк прибыла группа молодых летчиков. Среди них был сержант Веденин. Он быстро освоился и начал летать на боевые задания. Летчик этот отличался собранностью, аккуратностью, в боях проявлял находчивость, смелость.

В одном из боевых вылетов в районе Сталинграда машина Веденина загорелась. Летчик, видя, что положение безвыходное, что он над территорией противника, направил свое самолет на скопление вражеских танков и автомашин, повторив подвиг Гастелло.

Имя его навечно занесено в списки первой эскадрильи 76-го гвардейского штурмового полка.

Постоянное напряжение боевых вылетов, потери друзей угнетали. Вечером придешь на ночлег, смотришь на матрасы, набитые душистым сеном, - чьи-то уже убрали, больше не потребуются... - и на душу опускается тяжесть. "Эх, так-распронатак. А ведь завтра еще чьи-то уберут. Чьи?"..

Однако общество боевых друзей разгоняет тоску. "Не нуди . И без тебя тошно!.." - оборвет кто-нибудь горестную фразу, отвлечет другим разговором. Но большинство курят неимоверно и молчат, укладываясь ко сну. Завтра действительно будет день не легче сегодняшнего...

В октябре 1942 года в моей, казалось бы уже определившейся, службе произошел крутой поворот: меня назначили начальником воздушно-стрелковой службы 226-й штурмовой дивизии. Думаю, главную роль в таком решении сыграли упомянутые выше мои исследовательские полеты и, вероятно, не прекращавшаяся после них работа по разъяснению летному составу существа найденных тактических приемов.

Честно говоря не хотелось оставлять полк, к которому прикипел сердцем. Но передал я эскадрилью, попрощался с однополчанами и убыл к новому месту службы. Убыл, впрочем, словно, ибо управление дивизии размещалось там же, где базировалась и моя прежняя часть, так что вернее сказать: перешел из одного помещения в другое.

Командир полка Болдырихин подарил мне на память о совместной боевой работе свою фотокарточку и на обратной стороне написал: "Способному, растущему командиру, будущему генералу всего хорошего желает личный состав и командование 504-го ШАП"...

Я, помню, возразил своему командиру:

- Так уж и генералу!

На что он ответил:

- Поживем - увидим...

И я начал работать на новом поприще. Вскоре при очередной беседы с Горлаченко по вопросам воздушно-стрелковой службы решил высказать одну идею.

- Докладывайте! - сухо сказал Горлаченко.

- Для изучения вопроса взаимодействия штурмовиков с боевыми действиями наземных войск и выработки предложений по их улучшению прошу вашего разрешения командировать меня на передний край, к пехотинцам, - почти отрапортовал я и вкратце изложил свой замысел командировки.

Горлаченко, внимательно выслушав меня, согласился:

- Оформляйте на три дня. О деталях договоритесь с Питерских.

И я поехал в одну из стрелковых дивизий, оборонявших Сталинград. До ее позиций сначала добирался на попутной машине, затем пешком.

Командир дивизии, которому я представился, встретил радушно:

- Инициатива похвальная. Эффективная поддержка штурмовиков нам нужна! Сейчас, правда, затишье. Но говорят, затишье всегда перед бурей. А, капитан?

- Вам виднее, - уклончиво ответил я.

- Мне видно так же как и вам. В одном я только твердо уверен: скоро, очень скоро мы погоним гитлеровцев от Волги. Спросите: почему? Отвечу: выдохся немец! Не тот уже стал. Раненый зверь, правда, еще яростнее. Но у нас есть сила добить его.

Командир дивизии мельком посмотрел на часы.

- Перейдем к конкретным делам. Вот вам сопровождающий, - представил он старшего лейтенанта. - Попутчик на все три дня...

Линию фронта на карте можно было показать только приблизительно. Точнее ее определяли на местности. И когда меня с нею знакомили, то особенно мое внимание обращали такие ориентиры, как коробка или развалины домов, улица, перекресток, подбитый танк и так далее. Я старательно изучал эти ориентиры, запоминал, наблюдал за действиями пехотинцев, присматривался к поведению противника. Бои хотя и поутихли, но вовсе не прекращались. Совершались артиллерийские и минометные налеты, велась ружейно-пулеметная и автоматная стрельба. Действовала и авиация.

В первый же день моего пребывания на передовой мне довелось стать свидетелем налета штурмовиков на позиции врага. Неожиданно появившаяся шестерка "илов" дружно ударила по цели бомбами, реактивными снарядами а затем из пушек и пулеметов.

Штурмовики действовали грамотно и четко, точно заходили на цель и также четко ее поражали.

Над вражескими позициями поднялись облака от разрывов снарядов и бомб. Сопровождающий наблюдавший за действиями "илов", одобрительно заметил:

- Славно! Дают фрицам огонька!

Но я разглядел такое, чего не мог заметить непосвященный в тонкости авиационного дела наблюдатель, и сделал в записной книжке несколько заметок.

- Чем недоволен, капитан? - спросил старший лейтенант.

- Появились кое-какие соображения, - не прекращая запись, ответил я.

Эта поездка действительно многое подсказала. Я познакомился с особенностями наземного боя, вблизи почувствовал его динамику. И увидел то, о чем бы никогда не услышал на разборах и что не увидел бы с воздуха. Видел как ведет себя противник во время боя и налета штурмовиков, как солдаты используют руины домов для организации обороны и как они маскируются. Не мог не отметить и отдельные упущения в действиях штурмовиков.