Наглый. Дерзкий. Родной - Ульяна Николаевна Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто они? Что им нужно от меня?
Кажется, я все-таки отключилась, а когда проснулась, то осознала, что все это время спала на плече Эдуарда, который крепко сжимал меня в объятиях.
Я резко выпрямилась, сбросила с себя его ладони и сонно потерла глаза, соображая, где мы находимся. По всему выходило, что совсем скоро мы въедем в город.
– Спи, Кать, приедем – разбужу, – мягко предложил Эдуард и снова попытался меня обнять.
– Спасибо, я выспалась, – буркнула я, машинально приглаживая волосы.
Я повернула голову и встретилась с Эдом взглядом. И, наверное, в тот момент я по-настоящему его испугалась. Его взгляд изменился. Стал цепким, колючим. Словно он злился на меня за что-то… Или на себя?
Это продлилось всего несколько мгновений, но мне хватило, чтобы побледнеть и заозираться по сторонам в поисках путей отступления. Внезапно накатила паника, а в голове красной лампочкой светилась мысль, что я ничего не знаю о братьях, но позволяю себе не просто оставаться с ними наедине, но и засыпать в их присутствии.
Все эти несколько дней я полагалась только на свою интуицию, а нужно было слушать разум.
В голове сразу же набатом загремел мамин голос: «Катюша, никогда не заговаривай с незнакомцами и никуда с ними не ходи. И уже тем более не садись в машину!»
То же самое я говорила своему сыну, повторяя известную истину каждый раз, когда подворачивался удобный случай.
Кажется, Эдуард мгновенно уловил изменения в моем настроении, потому что тут же сменил тон на свой фирменный – насмешливый.
– Катерина Романовна, чебурек хочешь? Тут заправка недалеко, там самые вкусные. Кать, отвечаю, не мяукали и не гавкали. Только мычали.
– Аппетита нет, – выдавила я.
И облегченно выдохнула, когда поняла, что мы въехали в город и взяли курс на ту улицу, где я оставила свою машину.
– Ты не закусываешь, да? – продолжал измываться Эд. – Зря. Иначе завтра головка будет болеть.
– Ты об этом позаботился, когда дарил мне букет. Там есть лекарства от похмелья.
– Точно! Кать, забыл, представляешь? А ты меня не ценишь. Видишь, какой я заботливый? Хочешь, завтра утром еще огурчиков соленых притараню? Самое то от похмелья. Кеша знает.
– Сам солил? – с сарказмом вылетело у меня.
– А то, – Эд выдал самодовольную улыбку, но моя паранойя проснулась и развернулась вовсю.
Я больше не могла воспринимать его как весельчака и балагура.
– Давай с утречка я к тебе с огурчиками, потом вместе с тобой поедем синявок проведаем, а потом я, так и быть, помогу тебе в салоне.
– Давай, – согласилась я, уже решив, что завтра он меня не найдет.
До тех пор, пока я не выясню, кто он такой на самом деле.
Иннокентий молчал, что-то насвистывая себе под нос, и иногда неодобрительно косился на нас в зеркало заднего вида.
Или мне так только казалось? Может, все не так и плохо, а мне в темноте после дозы спирта и стресса все привиделось?
Наконец, старший конь из Милана припарковал «Москвич» рядом с моей ласточкой. Я вылетела из машины, достала из сумочки ключи, отключила сигнализацию и постаралась смыться.
Села за руль, вставила ключ в замок зажигания и неприлично открыла рот. Машина завелась! Сразу же! Так, словно не ломалась несколько часов назад.
– Ты куда собралась? – Эд выдал шальную улыбку, вставая в проеме открытой двери.
– Домой.
– Я довезу, – безапелляционно заявил он.
– У тебя прав нет, – напомнила я.
– А ты пила! Катя, я никогда себе не прощу, если с тобой по дороге что-то случится. Ты выпила, устала и перенервничала. Выходи.
– Не выйду, – уперлась я.
– Кеша, звони в ГАИ, скажи им, что за рулем по центральной дороге едет пьяная женщина, – громко крикнул он, развернувшись к брату.
– Ты не отстанешь, да? – прорычала я.
– Твоя безопасность превыше всего, – согласился со мной Эдуард.
Я выдохнула и решила бежать. Просто пуститься в бега мне не позволяла физическая подготовка и близость Эда, который точно догонит.
Я молча вышла, гневно сопя, обошла машину и села на пассажирское сидение, напрочь забыв об Иннокентии. Эдуард уже сидел за рулем, пристегнулся и ждал.
Я скрестила руки на груди и велела:
– Поехали! Надеюсь, права ты получал не в поселке.
– Я там водить учился, – развеселился Эд, и машина тронулась с места – примерно с той же скоростью, как и моя крыша.
Чтобы больше не разговаривать, я включила музыку и сделала звук погромче. Заиграл Стас Михайлов, а я откинулась на сидении и кусала губы, пытаясь понять, где правда, а где моя паранойя.
«Среди ненастья и злых холодов нас согревает наша любовь, мы потерялись, но встретились вновь, как две снежинки вчерашнего снега», – пел Стас, а меня словно холодной водой окатило.
Ведь именно эта фраза, про две снежинки вчерашнего снега, царапнула меня при первой встрече с Эдом. Только тогда я была в культурном шоке и не стала заострять на этом внимания, решив, что мне встретился городской сумасшедший.
В свете моей паранойи и последних умозаключений это выглядело странно. Получается, что он уже тогда все обо мне знал, так? И там в подземке подтвердил!
Боже, куда я вляпалась?!
Я подозрительно покосилась на своего водителя и старалась не показывать, что напугана.
Он же расслабленно качал головой, а когда заметил мое пристальное внимание, увеличил собственную громкость, подпевая Стасу.
– Никому не говори, что я его слушаю, – широко и лучисто улыбнулся Эдуард и спел еще одну песню дуэтом со Стасом.
Он действительно знал слова, а я немного успокоилась. Может, действительно меломан, а фразочку упер для красивого словца?
Нет, я так больше не могу!
Мне нужна пауза, перерыв и пару дней без Эдуарда, чтобы как следует все обдумать.
Может, Дэнчику позвонить? Он адвокат, может, у него есть знакомые в полиции, которые нам помогут узнать, кто такой Эд?
Я чуть было не полезла за мобильным, чтобы в тот же миг позвонить старому приятелю и озадачить его своей просьбой.
Но глянула на время и поняла, что за окном глубокая ночь, а у Дэна годовалый малыш.
– Приехали, Кать, – Эд развернулся ко мне, выключил зажигание, достал ключ и протянул мне.
Я медлила. Тогда Эдуард протянул руку, взял мою ладонь в свою и погладил запястье большим пальцем. Сглотнул, резко поднял глаза, сжал челюсти и положил в мою ладонь ключи.
Сжал мой кулак своей рукой и шарил взглядом по моему лицу – растерянным, голодным. Остановился на
