Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой - Уильям Жеру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти никто в конвое не понимал, что бой с немецкими самолетами станет самым ярким моментом плавания. Более чем в 5000 км отсюда, в штаб-квартире Адмиралтейства в Лондоне, принималось то самое решение, которое запустит цепь катастрофических событий. В ходе подготовки к миссии конвоя PQ-17 этого не могли ожидать ни союзники, ни немцы.
Глава 6
Рассеявшиеся
Сэр Дадли Паунд, Первый морской лорд, адмирал флота и главнокомандующий Королевскими ВМС, жаловался, что отправка арктических конвоев была «в высшей степени ненадежной операцией», которая «постоянно висела у [нас] камнем на шее». 4 июля 1942 года, когда конвой PQ-17 шел по Баренцеву морю, камень на шее Первого морского лорда стал особенно тяжелым.
Паунд осознавал важность арктических конвоев, но симпатии к ним все равно не испытывал. Морские перевозки помогали главным образом СССР и фактически перенаправляли Красной армии те военные грузы, которые в ином случае получила бы Великобритания. В представлении Паунда и большинства его подчиненных в Адмиралтействе конвои были скорее политической, нежели военной необходимостью, а потому перспектива потерять ценные корабли и жизни моряков Королевского флота в Арктике казалась еще менее вдохновляющей, чем возможность лишиться их в Северной Атлантике. Там Королевский флот, по крайней мере, охранял суда и грузы, следующие в Великобританию.
Только за последние несколько месяцев британцы потеряли два крейсера, сопровождавшие арктические конвои. Перед этим два линкора Королевского флота погибли в Тихом океане, а третий, «Худ», – неподалеку от Исландии. Он затонул в 1941 году после боя с линкором «Бисмарк», аналогичным «Тирпицу», – трагедия унесла 1415 жизней. Хотя Королевский флот оставался самым мощным в мире, у него не было возможности восполнить такие потери. Чувствовалась острая нехватка авианосцев и кораблей сопровождения, а войне не было видно конца.
Паунд не мог отделаться от мысли, что защита конвоя PQ-17 от «Тирпица» будет стоить Британии еще нескольких кораблей, число которых и без того сокращалось. Новых сообщений о местонахождении «Тирпица» не поступало с того момента, как днем 3 июля стоянка немецкого линкора была обнаружена пустой. Паунд не знал об ограничениях, которые Гитлер наложил на передвижения «Тирпица». Насколько он мог судить, линкор уже вышел из норвежских фьордов близ Нордкапа и рассекал Баренцево море, готовя свои 15-дюймовые орудия к уничтожению конвоя PQ-17 вместе с эскортом.
64-летний Паунд бóльшую часть жизни был офицером Королевского флота. Он продвигался по службе благодаря огромной самоотдаче и усердной работе, а не выдающимся тактическим способностям и силе характера. Командуя флагманским линкором «Колоссус», он принял участие в Ютландском сражении, главной морской битве Первой мировой войны. Некоторые начальники Паунда полагали, что он не соответствует должности Первого морского лорда, так как склонен брать на себя слишком большую ответственность, не считаясь с другими точками зрения. Безвременная кончина и болезни других претендентов привели к тому, что именно Паунд занял высокий пост в 1939 году, возглавив Королевский флот в суровое время – накануне Второй мировой. Первые три года войны Паунд часами работал в невыносимых для него условиях. У него диагностировали опухоль мозга, от которой он впоследствии и умер. Страдая от бедренного артрита, Первый морской лорд с трудом ходил, опираясь на трость. Из-за постоянных болей он плохо спал по ночам и потому часто дремал на совещаниях.
Черчилль доверял Паунду, хотя и ворчал порой, что тот слишком осторожен и лишен «нельсоновской жилки» – отваги легендарного британского адмирала Горацио Нельсона. Невыгодное сравнение не тянуло на серьезное оскорбление, но некоторые подчиненные Паунда полагали, что у него есть другой недостаток: он часто вмешивался в решения, принимать которые должны были на месте командующие эскадрами и командиры корабельных отрядов.
Пока PQ-17 отбивал атаку «юнкерсов» и «хейнкелей», Паунд собрал высших офицеров морского штаба в здании Адмиралтейства в Уайтхолле. Он провел целую серию совещаний, которые продолжались вплоть до вечера 4 июля. Никто не мог предоставить новых сведений о «Тирпице» и намерениях немцев. Тем вечером Паунд покинул свой кабинет и, хромая, дошел до Цитадели, подземного бомбоубежища Адмиралтейства, где находился мозговой центр британской войны на море. Центр Цитадели занимал огромный стол, на котором с помощью моделей кораблей, флажков и других меток обозначались расположение судов и предполагаемые позиции немецких подводных лодок. Метки постоянно передвигались с места на место в соответствии с новыми разведывательными данными, поступавшими от дешифровщиков, летчиков-разведчиков и участников движения Сопротивления, наблюдавших за портами и береговой линией. В Цитадели же находились кабинеты Роджера Уинна, отслеживавшего перемещения немецких подводных лодок, и Нормана Деннинга, наблюдавшего за движением немецких надводных боевых кораблей, включая «Тирпиц». Именно с Уинном и Деннингом хотел встретиться Первый морской лорд.
Паунд спросил Деннинга, где, по его мнению, находится «Тирпиц». Деннинг уверенно ответил, что линкор должен быть в Альтен-фьорде. Тогда Паунд спросил, может ли Деннинг гарантировать, что «Тирпиц» еще не вышел в море на перехват конвоя PQ-17. Деннинг признал, что такой гарантии он дать не может. В самых свежих немецких сообщениях было мало полезной информации. Впрочем, Деннинг отметил, что отсутствие данных тоже кое о чем говорит, ведь передвижения немецких кораблей сопровождались, как правило, огромным количеством сообщений. Немцы также не проинформировали о приближении «Тирпица» свои подлодки в Баренцевом море, хотя скрывать это они не могли, в противном случае была вероятность, что субмарины торпедируют линкор по ошибке. Более того, немцы первым делом вывели бы в море эсминцы, чтобы удостовериться: путь для «Тирпица» свободен. Но британские подводные лодки, патрулировавшие район Нордкапа, эсминцев не видели.
Шерлок Холмс нашел разгадку в одном из своих самых знаменитых дел, заметив, что собака не залаяла той ночью, когда должна была по всем законам логики поднять тревогу. Деннинг, по сути, говорил Паунду, что если бы «Тирпиц» вышел в море, то залаяла бы хоть одна из «собак». Но Паунду этого было мало. Он сказал, что Деннинг дает ему сведения об «отсутствии информации», а ему нужны прямые доказательства. Деннинг ответил, что ожидает новую партию расшифрованных немецких сообщений из Блетчли-парка, – он сообщит Паунду, как только получит их. Первый морской лорд перешел в кабинет слежения за немецкими подводными лодками, где Уинн сказал ему, что в непосредственной близости от конвоя PQ-17 находится целая дюжина вражеских субмарин. Они, очевидно, представляли угрозу для всех британских военных кораблей, идущих рядом с конвоем. Если бы союзный крейсер торпедировали в Баренцевом море, он оказался бы в сотнях километров от дружественного порта во власти немецких самолетов и подлодок.
Вернувшись в штаб-квартиру Адмиралтейства в Уайтхолле, Паунд собрал полдюжины офицеров за деревянным столом XVIII века в зале заседаний, отделанном темными панелями, под портретами адмирала Нельсона и короля Вильгельма IV. Первый морской лорд заявил собравшимся, что думает распустить конвой PQ-17, приказав эскорту покинуть его, а транспортам далее следовать поодиночке. В таком случае до Архангельска смогут добраться хотя бы некоторые торговые суда, а Королевский флот избежит столкновения с «Тирпицем» – почти наверняка смертельного. Паунд попросил штабных офицеров по очереди высказать свое мнение. Все, кроме одного, выступили против роспуска конвоя. Но в Адмиралтействе не жаловали демократию: решение оставалось за Первым морским лордом. Он пришел к нему «почти мелодраматично», как вспоминал начальник оперативного управления адмирал Джон Экклз:
Первый морской лорд откинулся на спинку обтянутого кожей кресла и закрыл глаза – он всегда погружался в глубокие раздумья, принимая сложные
