Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

— Кто-то же должен командовать, — с точно такой же холодностью ответил Мишель, не разжимая своей железной хватки. — И уж точно не ты, Алексей, потому что в тебе уже не осталось ничего человеческого! И понятий о чести для тебя тоже, увы, не существует.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, с такой лютой ненавистью, что Гордееву, наблюдающему эту картину, сделалось по-настоящему жутко. Эти две разъярённые стихии готовы были сойтись и уничтожить друг друга, бесстрашно и безжалостно, и не было в мире такой силы, что смогла бы остановить их. Хорошо, конечно, что Алексей переключил свой гнев с него самого на его сына, но проснувшиеся отцовские качества в Гордееве заставили его взволноваться за Мишеля.

Вот только сам Мишель за себя не волновался ни в коей мере. Если надо, он был готов ответить за свою непростительную дерзость — непростительную и по отношению к родному дяде, и уж тем более к собственному командиру, полковнику Волконскому.

А Алексей, неожиданно осознавший, что с Мишелем-то всё будет не так просто, как с Гордеевым, в кои то веки решил проявить благоразумие. А может, и не это было причиной, а всё же безграничная любовь к своему племяннику… которого он помнил ещё забавным зеленоглазым мальчишкой, и с которым никак не желал враждовать теперь. Тем более — ссориться из-за этого ничтожества, Ивана Кирилловича! Поэтому Алексей, не забыв метнуть взгляд-молнию на Гордеева, сказал тихо:

— Пусти меня.

По его тону Мишель понял, что сопротивление сломлено, и отошёл на шаг назад, несмотря на вялые протесты Гордеева. Тому явно не понравился такой мирный финал — он не отказался бы, если бы Мишель подпортил безупречную личность Алексея Николаевича парочкой синяков. Или, например, сломал нос — по себе Гордеев знал, что это у Мишеля получается весьма и весьма неплохо, стоит только захотеть!

Но Волконские не спешили воевать друг с другом, в то время как можно было объединить усилия и вместе воевать с Гордеевым! К величайшему сожалению последнего.

Алексей, ещё раз посмотрев на Ивана Кирилловича с ненавистью, поправил свой измятый мундир, и искоса взглянул на Мишеля. Тот нарочно встал так, чтобы загородить собою отца, на случай, если полковник надумает продолжить начатое, невзирая на предупреждения. Но Алексей не собирался. Однако и уйти просто так, разумеется, он тоже не мог. Поэтому, похлопав племянника по плечу, он сказал с усмешкой:

— Молодец, Миша! Твоя мать была бы тобой довольна!

Да ещё с таким ядом сказал, мерзавец, что Мишель едва ли сдержался, дабы не выбросить из окна его самого. Да как он смел попрекать его матерью?! Как смел намекать на то, что он предаёт её память?! Изо всех сил борясь с собственными эмоциями, Мишель старался сохранять похвальное самообладание, и на провокацию не поддался. Он лишь наградил Алексея мрачным взглядом в ответ, но так ничего и не сказал.

Поняв, что уловка не сработала, и задеть племянника за живое не удалось, Алексей решил подойти с другой стороны. И поглядел теперь уже на Гордеева.

— Ты так и не ответил мне на счёт твоей шлюхи, Иван! Мы с тобою договорились или нет?

Гордеев зашевелился, сжал кулаки, и уже всерьёз вознамерился убить Алексея Николаевича, и стереть эту гадкую усмешку с его лица тем или иным способом. Но ещё раньше вмешался Мишель, которому тоже претило поведение собственного дядюшки — нахальное, отвратительное, и ни в какие рамки не укладывающееся. Вновь взяв Алексея за плечи, Мишель развернул его к выходу, и едва ли не силой вытолкал за дверь. Гордеев, наблюдая за этой сценой, высоко поднял брови, никак не ожидая от сына ничего подобного.

— Миша, что ты делаешь, чёрт возьми?! — Возмущённо восклицал Алексей уже из коридора. — Я твой командир, и я требую к себе уважения, и…

— Можешь пожаловаться на меня в своём рапорте, — перебил Мишель его речи, и, наигранно улыбнувшись напоследок, захлопнул дверь кабинета прямо у Алексея перед носом. И, на случай повторного визита, повернул ключ в замке. Полковник, с той стороны, разумеется, не отступился, и для начала подёргал за медную ручку, а затем, в бессилии, ударил кулаком по дверному косяку и выругался.

И только потом заметил, что на него широко распахнутыми глазами смотрит Алёна, вышедшая на шум в коридор.

— Алёша…? — Как всегда нежно и тихо она говорила с ним. И, подойдя ближе, коснулась его рассечённого лба — это Гордеев постарался, молодец. — Что с тобой случилось, у тебя кровь!

Ничего, кроме хмурого полупрезрительного взгляда она от него не дождалась. Затем Алексей, откинув с лица длинные светлые волосы, прикоснулся рукой к своему лбу, и посмотрел на пальцы, окрашенные алым. И снова выругался.

— Алёша, что там у вас произошло?! — Зашептала Алёна, протягивая ему платок. — Вот, возьми скорее! Тебе больно, Алёшенька? Что случилось, это чудовище посмело ударить тебя?

Чудовище, стало быть? А совсем недавно ты называла так своего мужа, Ивана Тихонова! Ах, Алёна, Алёна… так и не научилась разбираться в мужчинах, бедняжка. В подтверждение этому, Алексей в следующее мгновение перехватил её руки у запястий, не давая обнять себя и пожалеть. С презрением посмотрев на неё, в её печальные серые глаза, полковник Волконский грубо оттолкнул Алёну от себя, и, так ничего ей и не сказав, быстрыми шагами направился к выходу.

Хлопнула за ним входная дверь, а Алёна так и осталась стоять в коридоре, не понимая, что происходит, и почему её Алёшка был так груб с ней. Бедняжка, так до последнего и не верила в то, что всё кончено.

За стеной, в кабинете министра, тем временем тоже было интересно. Гордеев, достав из кармана платок, наскоро перевязал свою разрезанную руку, чтобы остановить кровотечение, и с благодарностью посмотрел на сына.

— Спасибо тебе, Миша, от всего сердца спасибо! Клянусь, этот безумец убил бы меня, если бы не твоё своевременное вмешательство! Э-э… Миша, не смотри на меня так, словно хочешь продолжить начатое твоим безумным дядюшкой… — На всякий случай попросил Гордеев, потому что ему весьма и весьма не понравился холодный взгляд Мишеля, посланный из-под сдвинутых бровей.

Мишель не ответил, но потянулся к отвороту своего пиджака, и достал оттуда кое-что, очень напоминающее полицейское дело. Спасибо Володе Владимирцеву и его отцу, благодаря их связям в полиции, получилось раздобыть такой редкий материал! Не бесплатно, конечно, но кто в наше время делает добрые дела за просто так? Разве что, Сашенька Тихонова? Но о ней Мишель старался не думать вообще, слишком мучительно это было.

Гордеев тем временем сказал:

— Хорошо, что ты пришёл, я как раз хотел с тобой кое-что обсудить. Твой неожиданный разрыв с Митрофановой, к примеру! — Он недобро прищурился. — Потрудись объяснить, что это значит, чёрт возьми!