Танец с драконами - George Martin

Нахмурившись, он взглянул на Мормонта:

– К тебе это не относится, медведь. Ты большой и уродливый, тебя прикуют снаружи. – Рыцарь промолчал. – Для начала, вы все должны примерить ошейники.

На железных с позолотой, чтобы сияли на свету, ошейниках валирийскими буквами было выгравировано имя Йеззана, а под дужками крепилась пара маленьких колокольчиков. Каждый шаг носившего ошейник сопровождался лёгким жизнерадостным перезвоном. Джорах Мормонт принял свой с озлобленным молчанием, а когда оружейник застёгивал ошейник Пенни, та заплакала.

– Такой тяжелый! – пожаловалась она.

Тирион сжал ее руку:

– Это чистое золото, – солгал он. – В Вестеросе, благородные дамы мечтают о таком ожерелье. Ошейник лучше, чем клеймо – его хоть можно снять.

Он вспомнил Шаю и то, как сияла золотая цепь, все туже и туже затягиваясь вокруг её горла.

Позже Нянька приказал приковать цепи сира Джораха к столбу возле костра, где готовили пищу, а сам повёл карликов в павильон своего господина. Он показал им места для ночлега в убранном коврами алькове, отделённом от основного шатра стенами жёлтого шёлка. Карликам предстояло разделить эту комнату с другими сокровищами Йеззана: мальчиком с кривыми волосатыми козлиными ногами, двухголовой девочкой из Мантариса, бородатой женщиной и изящным созданием по прозвищу Сладость, наряжённым в лунные камни и мирийское кружево.

– Вы пытаетесь понять, женщина я или мужчина, – заявил Сладость, когда его привели к карликам. Затем он задрал юбки и показал, что находится под ними. – Я и то, и другое, и хозяин любит меня больше всех.

«Ошибка природы, – понял Тирион. – Где-то пошутил какой-то бог».

– Очаровательно, – ответил он Сладости, – но мы надеялись, что хоть раз обойдём всех красотой.

Сладость захихикал, но Няньке было не до смеха.

– Прибереги свои шуточки на вечер, когда будешь выступать перед нашим благородным хозяином. Ублажите его – и вас вознаградят. Если же нет… – он залепил Тириону пощечину.

– С Нянькой лучше быть поосторожнее, – посоветовал Сладость, когда надсмотрщик ушёл. – Он тут единственное настоящее чудовище.

Бородатая женщина общалась на непонятной разновидности гискарского, козлоногий мальчик – на каком-то гортанном моряцком жаргоне, называвшемся торговым языком. Двухголовая девочка была слаба умом: одна её голова, размером не больше апельсина, совсем не разговаривала, а вторая, с подпиленными зубами, рычала на любого, кто подходил к её клетке. Но Сладость свободно изъяснялся на четырёх языках, в том числе и на высоком валирийском.

– Какой он, наш хозяин? – встревожено спросила Пенни.

– Желтоглазый и вонючий, – ответил Сладость. – Десять лет назад он ездил в Соторос, и с тех пор гниет изнутри и снаружи. Дайте ему хоть ненадолго забыть о том, что он умирает, и хозяин будет наищедрейшим человеком. Ни в чём ему не отказывайте.

Они должны были выучить правила поведения рабов не позже, чем к полудню. Домашние рабы Йеззана наполнили ванну горячей водой, и карликам разрешили помыться – сначала Пенни, затем Тириону. После чего другой раб смазал жгучей мазью раны от хлыста на его спине, чтобы те не загноились, и поставил охлаждающую припарку. Пенни подрезали волосы, Тириону подравняли бороду и выдали обоим мягкие тапочки и свежую одежду – простую, но чистую.

К вечеру Нянька вернулся и объявил, что пора обряжаться в потешные доспехи. Йеззан собирался принять у себя главнокомандующего юнкайской армией, благородного Юрхаза зо Юнзака, и карлики должны были их развлекать.

– Расковать вашего медведя?

– Не этим вечером, – сказал Тирион. – Давайте мы сперва сразимся для нашего хозяина, а медведя оставим на потом.

– Ладно. Когда закончите со своими ужимками, поможете подавать на стол. Смотрите, ничем не облейте гостей, вам же хуже будет.

Вечер начался с выступления жонглёра. За ним последовало трио энергичных акробатов. Потом вышел козлоногий мальчик и сплясал нелепый танец под аккомпанемент костяной флейты, на которой играл один из рабов Юрхаза. Тирион подумывал спросить у него, знает ли он песню «Рейны из Кастамере».

Пока они ждали своей очереди, он наблюдал за Йеззаном и его гостями. Восседавший на почетном месте человек-сушённая слива, очевидно, был главнокомандующим юнкайцев и выглядел грозно, как понос. За его спиной стояла дюжина юнкайских лордов. Кроме них присутствовали два капитана наёмников, каждый в компании дюжины воинов из своего отряда. Один из них – элегантный седовласый пентошиец, облачённый в шелка и в плащ, сшитый из десятков разноцветных клочков окровавленной материи. Второй капитан – человек, пытавшийся купить их этим утром – смуглокожий покупатель с седеющей бородой.

– Бурый Бен Пламм, – сообщила Сладость. – Командир Младших сыновей.

«Уроженец Вестероса, да еще и Пламм. Всё лучше и лучше».

– Следующие вы, – сообщил им Нянька. – Будьте уморительными, мои маленькие голубчики, иначе очень пожалеете.

Хоть Тирион не владел и половиной старых трюков Гроша, но у него получилось проехаться на свинье, упасть, когда надо, перекатиться и вскочить обратно на ноги. Все это было хорошо принято. Подобное зрелище – маленькие человечки, носившиеся вокруг, словно пьянчуги, и колошматящие друг друга деревянным оружием – в лагере осаждающих у Залива Работорговцев воспринимались с не меньшим весельем, чем на свадебном пиру Джоффри в Королевской Гавани. «Презрение, – подумал Тирион, – это всем понятный язык».

Когда один из карликов падал или получал тумаки, их хозяин Йеззан смеялся громче и дольше всего – его необъятное тело ходило ходуном, словно трясущееся сало. Прежде чем присоединиться к хохоту, гости ждали, как поведет себя Юрхаз зо Юнзак. Главнокомандующий выглядел таким тщедушным, что Тирион опасался, как бы тот не помер от смеха. Когда сбитый с Пенни шлем приземлился прямо на колени кислолицего юнкайца, Юрхаз закудахтал как курица. А когда вышеуказанный лорд просунул руку внутрь шлема и вытащил оттуда сочную мякоть фиолетовой дыни, то захрипел и не мог остановиться до тех пор, пока его лицо не стало того же цвета, что и плод. Повернувшись к радушному хозяину, юнкаец прошептал что-то, что заставило того хихикнуть и облизнуть губы… Хотя Тириону показалось, что он уловил тень злобы в узких жёлтых глазках толстяка.

Потом карлики сняли с себя деревянные доспехи и пропитанную потом исподнюю одежду, и переоделись в свежие жёлтые туники, которые им приготовили для прислуживания за столом. Тириону достался штоф бордового вина, а Пенни – графин с водой. Они ходили по палатке и наполняли бокалы. Их обутые в тапочки ноги с лёгким шорохом ступали по толстым коврам. Работа оказалась труднее, чем представлялась раньше. Вскоре ноги Тириона свело сильной судорогой, один из рубцов на спине вновь закровоточил, и сквозь жёлтый лён туники проступили красные пятна. Стиснув зубы, Тирион продолжал разливать вино.