Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

Самое трудное дело о. Павла было — помирить хоть на время христиан с о. Петром Ямагаки. И это сделал, как сказано выше, по его письму. Спасибо хоть за это! Сказал я ему ныне, что не пожалею кандидата богословских наук для Церкви Хакодатской — так она дорога и любезна и мне. Пусть бы христиане пожелали иметь у себя священником, например, киевского кандидата — Марка Сайкайси, — а он бы ответил их желанию, все бы сладилось.

2/14 ноября 1897. Воскресенье.

За Литургией были и потом ко мне зашли русские: из Москвы Иван Гаврилович Алексеев. Собственник Компании «Davis and Alexeeff (Rojdestvenka, Moskow)», молодой богач, и Михаил Тимофеевич Балахнин, «proprietor of Siberian Gold Mine», как значится на его карточке. Оба направляются в Америку, первый, чтобы проехать ее, второй, чтобы купить машины для своих рудников, находящихся в Якутской области; сам он родом из Томской губернии. Я показал им, между прочим, сосуд для мира, пожертвованный из Москвы, и кое–что другое в ризнице; затем попросил Алексеева пожертвовать для Собора запрестольную архиерейскую кафедру; свел их в алтарь и показал табурет, ныне служащий кафедрой; можно бы сделать здесь какое угодно богатое и изящное кресло, но желательно именно из Москвы иметь подражание одной из тамошних древних, но вместе и изящных кафедр… Алексеев обещался доставить кафедру.

Секретарь Нумабе длинно рассказывал, что его попросили быть сватом между инспектором Семинарии Иоанном Сенума и учительницей Еленой Ямада, и что это дело очень трудное: родители Елены требовали свидетельство, что Сенума будет помогать им, тогда как у него и свои бедные родители есть, — отказались, впрочем, от сего требования; в Женской школе не хотят слушать про сватовство Елены и прочее.

3/15 ноября 1897. Понедельник.

Утром отправил Иоанна Катаока домой, в Кисарадзу; жена у него еще не оправилась после родов, — пусть позаботится о ней и о ребенке и вернется сюда, когда жена совсем выздоровеет; тогда она, вместе с матерью, управится с детьми, — и им же лучше будет, когда Иоанн будет содержаться здесь от Миссии.

В Иокохаме был, чтобы разменять вексель содержания Миссии за первое полугодие будущего 1898 года, из Казны; 16.348 металлических рублей пришли векселем на 2.592 фунтов стерлингов 17 шиллингов 2 пенса, давшие сегодня, по размене, 25.399 ен, чистая милость Божия для здешней Церкви такой размен! — Как всегда делаю, спросив размен в двух банках, с которыми Миссия имеет дело: в «Chartered Bank of India» etc. показали размен в 25.334, в «Hong Kong Shanghai Bank» — вышеуказанную сумму, — почему туда и дал вексель, взяв из суммы десять тысяч ен, чтобы занести здесь в Банк Мицуи на шесть месяцев на пять с половиной процентов.

О. Тит Комацу пришел, чтобы запастись здесь запасными Святыми Дарами; рассказывал про Исикава, в Макабе, — очень хвалил и ум, и поведение его; однако же — он в разводе с женой, имея при себе пятилетнего сына от нее; — про безуспешность проповеди в Уцуномия, про успехи в своем приходе катихизатора Якова Мацудаира и жены его Марины, воспитанницы нашей Женской школы, про оживление проповеди в Мито. Завтра еще доскажет, что хотел сообщить; важного, впрочем, кажется, ничего нет.

4/16 ноября 1897. Вторник.

Сегодня о. Тит рассказывал про своих катихизаторов с десяти до двенадцати; я слушал, не прерывая, и очень печально стало; плохи его катихизаторы, еще плоше он управляет ими. Павел Сайто, катихизатор в Бато, не только ничего не делает, но и на своем месте не считает нужным быть, а шляется, как видно, принимая на себя разные комиссии.

— В Мито вдруг встречаю Павла Сайто, — (рассказывал о. Тит). — Зачем здесь? — спрашиваю.

— По делу сватовства, — отвечает.

Я погнал его на место службы. После, когда прибыл в Уцуномия, мне говорят, что Павел Сайто только что выбыл отсюда, исполняя здесь какие–то поручения, ни мало не относящиеся к Церкви.

Сказать бы, он по недостатку содержания промышляет себе посторонними делами, так получает от Миссии пятнадцать ен и еще выхлопотал полторы на обучение сына в школе.

Так же бездеятелен, по словам о. Тита, Павел Судзуки, катихизатор в Татебаяси.

— Но ведь вы же, о. Тит, — говорю я ему, — восхваляли его и выхлопотали ему на посещение Тоциги «сюччёо–рёхи» две ены и Кудзуу — две с половиною ены, так что он получает всего ныне Миссии 16 1/2 ен содержания и 2 60/100 ен квартирных. Что же вы не смотрите, чтобы он действительно посещал желающих слушать учение в Кудзуу и Тоциги?

Вместо ответа о. Тит начинает речь про другое.

— Василий Сугаи, катихизатор в Сукугава, и хотел бы посетить Коорияма и Нихонмацу, порученные ему, да денег на дорогу нет.

— Так отчего же вы не известите? Ленивцу выхлопатываете дорожные для того, чтобы потом говорить о его лени, а человеку, который, по вашим словам, трудится и хотел простереть свой труд дальше места, в котором заключен недостатком средств, не хотите исхлопотать средств на дорогу?

Речь перебрасывается на другое, без внимания к внушению. И так далее.

После еще, в третьем часу, когда сидел у меня о. Павел Савабе, о. Тит опять пришел, и тоже длинный разговор и совещание были у нас о его Церкви, — и ничего утешительного не выдумали, по недостатку добрых людей для проповеди. — Положили в Макабе бывать для проповеди Роману Фукуи, ибо в Уцуномия ныне нет новых слушателей, а не Фоме Оно, ибо в Мито много оных.

О. Павел Савабе был, чтобы поговорить о Церкви в Одавара, где разлад у священника с прихожанами, и куда завтра отправляется он разбирать это дело. Думает он, что здесь даже хуже, чем в Хакодате: нелюбовь к о. Петру Кано накоплялась у христиан издавна и едва ли может быть исторгнута ныне. Помоги ему Бог, на сколько можно, уладить!

Во время сих совещаний приходили родители Елены Ямада вместе с нею просить благословения на брак ее с Иваном Сенума. Заочно, чрез Нумабе, говорившего о сем, благословил. Просил Нумабе сходить в Женскую школу и уладить отношения Елены к начальнице и учительницам, — «неприлично–де месту христианского научения не забывать встречающиеся неприятности». Анна Кванно прислала ответ, что о Елене все забыто, что «лица дурного ей никто не покажет». Ну и ладно! После еще Иван Акимович Сенума, сияющий счастьем, приходил самолично возвестить о своем сватовстве на Елене, в которую, как видно, по уши влюблен, — и о том, что оно принято, — и просит благословить. Я душевно порадовался его счастью и призвал благословение Божие на него.

5/17 ноября 1897. Среда.

Илья Накагава целой брошюрой прислал описание Иннай и окрестных местностей во всех отношениях. Самая интересная часть религиозная. Оказывается, что первый импульс к вызову проповедника был чисто религиозный. Курита состоит попечителем местной кумирни и, как человек религиозный, очень возмущен неблагоповедением бонз: разводятся с своими женами, держат наложниц и тому подобное. Это и зародило у него сомнение в благонадежности самого буддизма. Между тем о христианстве такие добрые слухи, и о миссионерах тоже; не призвать ли христианство? Кстати, Мисима, как кочующий ремесленник (кваси–я), наслышавшийся обо всем, стал давать советы в том же направлении. Да, на основании сведений о раздаче католиками денежной помощи своим, приплел и денежную выгоду от христианства, — «построят–де школы, станут содержать бедных» и так далее. Так и решено было вызвать христианского проповедника. Но какого? Тут послужила Мисима память о том, что он, десять лет назад, видел и слушал меня. Поэтому и написал ко мне. Илья описывает местность в радужных красках относительно надежд на успехи проповеди: почва, жаждущая орошения небесного. Помог бы Бог послать кого–либо туда!