Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Покорясь их волшебству, он в конце концов позволил улестить себя, согласился выпить бренди, не переставая жаловаться на свое дьявольское невезение: все подчиненные, друзья, союзники и должники злонамеренно бросили его, и это после всех его трудов! Да он один во всей империи «Хо-Пак» работал словно простой кули, аж пальцы стер до сухожилий, а ноги — до мяса, хлопоча обо всех.
— Ох ты бедненький, — утешала его Венера Пань.
Работая нежными, проворными пальцами, она в то же время быстро раскидывала умом. Оставалось меньше получаса до встречи с Четырехпалым У, и, хотя она понимала, что помариновать его чуток не помешает, не хотелось, чтобы он ждал слишком долго: как бы его пыл не угас. Он пришел в такой восторг от их прошлой встречи, что пообещал кольцо с бриллиантом, если и следующее свидание будет так же восхитительно.
«Обещаю, Господин», — слабо выдохнула она тогда. Вся кожа её была липкой от пота после двух часов напряженных трудов, у неё ещё все плыло перед глазами оттого, какой он оказался огромный и как долго продолжался его последний взрыв.
У Венеры даже глаза сошлись к переносице, когда она припомнила чудовищный напор Четырехпалого, размеры его мужского естества, сноровку и завидную технику. «Айийя, — думала она, продолжая массировать шею бывшего любовника, — мне потребуется каждый таэль энергии и каждая мера сока, какую только сможет собрать инь, чтобы укротить воющий зверем ян этого старого греховодника».
— Как твоя шея, моя дорогая любовь? — проворковала она.
— Лучше, лучше, — нехотя проговорил Ричард Кван. Голова уже работала ясно, и он припомнил, что искусны не только её пальцы, но и губы, а также другие бесподобные части тела.
Он притянул её к себе на колено, уверенно запустил руку под черное шелковое вечернее платье с декольте, которое купил на прошлой неделе, и стал ласкать ей грудь. Она не сопротивлялась, и он снял с плеча одну бретельку, превознося вслух размеры, мягкость, вкус и форму несравненных округлостей. От тепла её тела Кван напрягся и возбудился. Его рука тут же устремилась к инь, но не успел он понять, что происходит, как Венера уже ловко выскользнула из его хватки.
— О нет, Батюшка! Меня посетил «досточтимый красный цвет», и как бы мне ни хо…
— Что? — подозрительно уставился на неё Банкир Кван. — «Досточтимый красный цвет»? Он не должен прийти раньше послезавтрашнего дня!
— О да, он пришел вместе со штормом…
— Что? Он должен прийти только послезавтра. Я знаю. Перед тем как явиться сюда, я справился в своем календаре и проверил! Ты что, за дурака меня считаешь? Не буду же я ставить сети в реке, чтобы поймать тигра! Мы давно условились, что сегодня я проведу здесь всю ночь. Поэтому я сказал всем, что буду на Тайване. У тебя никогда этого не случается раньше времени и ни…
— О, это случилось сегодня утром. Я испытала такое потрясение от пожара… И ещё большее потрясение оттого, что ты забыл про меня…
— Иди сюда, маленькая шлюшка…
— О нет, Батюшка, досточтимый кра…
Она не успела увернуться, и Кван проворно обхватил её, усадил обратно к себе на колени и начал стаскивать с неё платье. Но Венера Пань была далеко не новичок в таких сражениях и выходила победителем из сотни поединков, хоть ей исполнилось всего девятнадцать. Она не стала вырываться, а лишь теснее прижалась, заерзала, поглаживая его одной рукой, и хрипло прошептала:
— О, Батюшка, но ведь чинить препятствия «досточтимому красному» — очень плохая примета, и как бы мне ни хотелось твоей беспредельности внутри, мы же знаем, что инь может изменить ход вихря жизни.
— Но сначала я хо…
— Сначала? Сначала? — Она с удовольствием ощутила, как он наливается силой. — Ах, какой ты могучий! Неудивительно, что все шлюхи с червивыми ртами желают моего старого Батюшку, айийя, такого сильного, страстного, восхитительного мужчину.
Она ловким движением высвободила ян. Проворно завладев им, она не оставляла Банкира Квана в покое, пока он не стал ловить воздух ртом, как рыба.
— В кровать, моя дорогая любовь, — прохрипел он. — Сначала бренди, потом немного поспим и…
— Абсолютно верно, но не здесь, о нет! — твердо заявила она, помогая ему встать.
— Как? Но ведь предполагается, что я на Тай…
— Да, так что лучше всего тебе отправиться в свой клуб!
— Но я…
— О, ты и так довел свою бедную Дочку до изнеможения. — Делая вид, что лишилась последних сил, она привела его в порядок, помогла встать и проводила до двери прежде, чем он сообразил, что происходит. Там она страстно поцеловала его, поклялась в вечной любви, пообещала, что они увидятся завтра, и выставила любовника из квартиры.
Шатаясь, он уставился на закрытую дверь. Колени подгибались, кожа была липкой. Хотелось колотить в эту дверь и требовать продолжения — в кровати, за которую заплатил он. Но Кван этого не сделал. Сил уже не было, и он поковылял к лифту.
Спускаясь вниз, Банкир вдруг расплылся в довольной улыбке. Врученный ей чек покрывал только месячную квартплату. Она забыла, что месяц тому назад он обещал увеличивать эту сумму на пятьсот долларов ежемесячно. «И-и-и, Восхитительный Роток, — фыркнул он, — в конце концов ян перехитрил инь! О, какую славную взбучку я задал тебе сегодня, о, какие „тучки и дождь“! Сегодня я действительно испытал „малую смерть“ и „великое рождение“, и, конечно же, это стоит и двойной месячной ренты, даже если она возрастет!»
Венера Пань закончила чистить зубы и стала поправлять макияж. В зеркале ванной она заметила свою ама.
— А Пу, — пронзительно выкрикнула она, — принеси мой плащ, тот старый, черный, и вызови по телефону такси… И поторопись, или я надаю тебе оплеух!
Старуха суетливо поковыляла выполнять приказание, радуясь, что настроение хозяйки улучшилось.
— Такси я уже заказала, — прохрипела она. — Оно будет ждать внизу у бокового входа, как только Матушка спустится, но лучше бы дать Батюшке пару минут, на случай если он чего заподозрил!
— Ха, этот старый Черепаший Панцирь[291] сейчас уже ни на что не годится! Ему бы доползти до заднего сиденья своей машины, чтобы его увезли в клуб!
Венера Пань последний раз провела губной помадой по губам и улыбнулась своему отражению в величайшем восторге.
«Ну, а теперь за бриллиантом!» — взволнованно подумала она.
— Когда видеть снова, По-ол-л? — спросила Лили Су.
— Скоро. На следующей неделе. — Хэвегилл уже оделся и нехотя взял плащ.
Номер был небольшой, но чистый и приятный, с ванной, горячей и холодной водой: все это установила администрация отеля, тайно, за большие деньги и с негласной помощью специалистов из управления водоснабжения.
— Я позвоню, как обычно.
— Почему грустный, По-ол-л?
Хэвегилл повернулся к ней. Он не говорил, что скоро уедет из Гонконга.
Лили смотрела на него из кровати в блеске своей молодости и наготы. Его подругой она была уже почти четыре месяца. Но не его одного, потому что он не оплачивал ренту и другие расходы девушки, платной партнерши из дансинга «Хэппи хостесс» на коулунской стороне, его любимого ночного заведения.
Владельца дансинга, Одноглазого Пока, в банке ценили как давнего клиента, а мама-сан, женщина умная, ценила его клиентуру. За годы у Хэвегилла перебывало много девиц из «Хэппи хостесс», большинство заглядывали на несколько часов, некоторые задерживались на месяц, очень немногие — на больший срок. За пятнадцать лет лишь один прокол: девица пыталась шантажировать его. Он тут же встретился с мама-сан. Девица исчезла в тот же вечер, и ни её, ни её сутенера из какой-то триады больше никогда не видели.
— Почему грустный, хейя?
«Потому что я уезжаю из Гонконга, — хотелось сказать ему. — Потому что я мечтаю владеть тобой безраздельно, а не могу, не должен, не осмеливаюсь — никогда не желал этого ни с кем прежде. Боже милостивый на небесах, как я хочу тебя».
— Не грустный, Лили. Просто устал, — проговорил он вместо того. — А ещё навалились эти неприятности у банка.
— Все будет хорошо, — ободряюще произнесла она. — Позвони скоро, хейя?
— Да. Позвоню.
Свидания они назначали по телефону. Если Хэвегилл не мог дозвониться напрямую Лили, он звонил мама-сан и забегал в дансинг, один или с друзьями. Они с Лили танцевали несколько танцев для приличия, Пол заказывал пару раз выпивку, а потом девушка уходила. Через полчаса он требовал счет и отправлялся сюда — все было оплачено наперед. Они не рисковали вместе заявляться в любовное гнездышко: Лили не хотелось, чтобы соседи или случайно встреченные знакомые увидели её с заморским дьяволом. Репутация девушки, считай, потеряна, если её увидят с варваром одну. На людях. Не там, где она работает. Любую девицу брачного возраста тут же сочтут проституткой самого низкого пошиба, шлюхой заморского дьявола, и станут презирать, открыто насмехаться над ней, ценность её упадет.
