Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

Внимание привлекла потрепанная книга Питера Марлоу в мягкой обложке. Взяв её, Кейси взбила подушки поудобнее и начала читать. Страницу за страницей. И тут зазвонил телефон. Она настолько погрузилась в чтение, что подскочила от неожиданности, и счастье вдруг затопило её широким потоком.

— Привет, Линк, хорошо ли ты провел время?

— Кейси, это Питер Марлоу. Страшно неудобно звонить так поздно, но я спрашивал, и коридорный сказал, что у вас ещё горит свет. Надеюсь, не разбудил?

— О… о нет, Питер. — Кейси была так разочарована, что ей сделалось плохо. — Что случилось?

— Извините, что так поздно, но тут в некотором смысле чрезвычайная ситуация. Мне нужно ехать в больницу, и я… вы сказали позвонить. Я на…

— Что случилось? — Кейси уже полностью переключилась.

— Не знаю. Они лишь спросили, не мог бы я немедленно приехать. Я почему звоню вам: насчет детей. К ним будет заглядывать коридорный, но я хотел оставить им записку с номером вашего телефона на случай, если они проснутся, — чтобы они могли позвонить, так сказать, человеку, которого знают в лицо. Вчера, когда мы встретились в фойе, они обе сказали, что вы выглядите потрясающе. Скорее всего, они не проснутся, но просто на всякий случай. Можно они позвонят вам? Я прошу про…

— Конечно. А лучше давайте-ка я подойду прямо сейчас?

— О нет, у меня и в мыслях такого не было. Если вы…

— Я не сплю, и до вас два шага. Ничего страшного, Питер, я иду. Так что вы просто езжайте в больницу.

Ей потребовалась всего минута, чтобы натянуть брюки, блузку и кашемировый свитер. Не успела она нажать кнопку лифта, как уже появился Ночной Сун — с вытаращенными глазами и вопросительным выражением на лице. Она не стала ничего говорить.

Внизу она прошла через фойе, выскочила на Натан-роуд, пересекла отходящую от неё улочку и вступила в холл пристройки к отелю. Там её поджидал Питер Марлоу.

— Это мисс Чолок, — торопливо пояснил он ночному портье-евразийцу. — Она побудет с детьми, пока я не вернусь.

— Да, сэр, — проговорил тот, тоже широко раскрыв глаза. — Бой проводит вас наверх, мисс.

— Надеюсь, все будет в порядке, Питер…

Но Марлоу уже вылетел из крутящихся дверей и пытался остановить такси.

Квартирка на шестом этаже была небольшая, дверь приоткрыта. Коридорный, Ночной По, пожал плечами и ушел, бормоча под нос ругательства в адрес варваров… Можно подумать, он не присмотрит за двумя спящими детьми, которые каждый вечер играют с ним в прятки.

Кейси закрыла за собой дверь и заглянула во вторую крошечную спальню. Дети крепко спали на двухъярусной кровати: Джейн, младшая, — наверху, Александра — внизу. Душа так и потянулась к ним. Светленькие, взъерошенные, как ангелочки, ручонки крепко сжимают плюшевых медведей.

«О, как бы мне хотелось детей, — подумала она. — Детей от Линка. Хотелось бы? А все эти пеленки, бессонные ночи, сидение взаперти и никакой свободы?

Не знаю. Думаю, да. О да, ради двух таких, как эти, да».

Кейси не знала, укрыть их или нет. Было тепло, поэтому она решила ничего не делать, чтобы не разбудить. В холодильнике нашлась бутылка воды, которая взбодрила её и успокоила колотящееся сердце. Она уселась в покойное кресло. Посидев просто так, вынула из сумочки книгу Питера и снова принялась за чтение.

Через два часа он вернулся. Кейси и не заметила, как пролетело время.

— О, — воскликнула она, напуганная выражением его лица. — Она потеряла ребенка?

Он хмуро кивнул.

— Извините, что я так долго. Хотите чашку чая?

— Да, конечно, послушайте, Питер, давайте я сде…

— Нет. Нет, благодарю вас. Я знаю, где все лежит. Извините, что доставил столько хлопот.

— Какие это хлопоты? Но у неё все хорошо? У Флер?

— Они… они считают, что да. Это все результат желудочных колик на фоне брюшного тифа. Говорить ещё рано, но реальной угрозы нет, так они сказали. Выкидыш, сказали они, это всегда тяжело, как физически, так и эмоционально.

— Я вам искренне соболезную.

Он посмотрел на неё в ответ, и она увидела лицо сильного, бывалого человека.

— Не беспокойтесь, Кейси, с Флер все в порядке, — промолвил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Японцы… японцы считают, что все формируется после рождения, пока не пройдет тридцать дней. Тридцать дней для мальчика и тридцать один для девочки. Ещё ничего нет: ни души, ни характера, ни личности… До той поры это не человек. — Он повернулся в крохотной кухне, поставил на огонь чайник, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно. — Лучше… лучше всего верить, что это так, правда? Ведь не может быть ничего, кроме… чего-то неодушевленного. Пока не пройдет тридцать с лишним дней после рождения, человека как личности ещё нет, и если думать подобным образом, не так тяжело. Для матери это все равно ужасно, но не настолько. Извините, я несу какую-то бессмыслицу.

— Никакая это не бессмыслица. Надеюсь, теперь с ней все будет в порядке.

Кейси хотелось коснуться его, но она не посмела. Марлоу нес свое горе с достоинством, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, и все же казался маленьким мальчиком.

— Вообще-то, Кейси, китайцы и японцы — народ очень здравомыслящий. Их… их предрассудки делают жизнь легче. Я полагаю, в прежние времена детская смертность у них была такой ужасной, что подтолкнула какого-то мудрого отца придумать это мудрое толкование вещей, чтобы облегчить горе матери. — Он вздохнул. — Или, что более вероятно, это придумала мудрая мать, чтобы поддержать убитого горем отца. Как вы думаете?

— Наверное, — откликнулась она откуда-то из глубины своих переживаний, наблюдая за его руками, пока он готовил чай. Обдал заварочный чайник изнутри кипятком и вылил воду, затем положил три ложки заварки и ещё одну — «для чайника», — залил заварку кипятком. — Извините, но пакетиков с чаем у нас нет. Никак не могу к ним привыкнуть, хотя Флер считает, что они завариваются так же хорошо и грязи с ними меньше. К сожалению, кофе у нас тоже нет. — Он принес поднос с чаем в гостиную и поставил на стол. — Молока с сахаром?

— Да, пожалуйста, — ответила она, хотя так никогда чай не пила. Чай был крепкий, хоть и необычный на вкус, и придавал сил. Они пили молча. Он чуть улыбнулся.

— Господи, что бы мы делали без чашки чая, а?

— Очень вкусно.

Его взгляд упал на полураскрытую книгу.

— О!

— То, что я успела прочитать, мне нравится, Питер. Насколько там все правда?

Он рассеянно налил себе ещё чашку.

— Настолько, насколько может быть правдивым рассказ о том, что случилось пятнадцать лет назад. Насколько я помню, все события изложены точно. Персонажи книги придуманы, хотя в жизни существовали им подобные, они говорили примерно то же и совершали похожие поступки.

— Просто невероятно. Трудно поверить, что люди, молодые люди смогли среди всего этого выжить. Сколько вам было тогда?

— Чанги начался, когда мне было всего восемнадцать, и кончился, когда мне шёл двадцать второй год — чуть больше двадцати одного.

— И кто вы в книге?

— Возможно, меня там нет вовсе.

Кейси решила не копаться в этом. Пока не прочитает книгу до конца.

— Я, пожалуй, пойду. Вы, наверное, совсем выбились из сил.

— Нет, вовсе нет. На самом деле я не устал. Мне нужно сделать кое-какие записи — я сосну, когда дети уйдут в школу. А вот вы, должно быть, устали. Не знаю, как и благодарить вас, Кейси. Я ваш должник.

Она улыбнулась и молча покачала головой. Потом спросила:

— Питер, вы столько всего знаете… С кем бы стали иметь дело — с Данроссом или с Горнтом?

— Если речь идет о сиюминутных выгодах — с Горнтом. Если о будущем — с Данроссом… Только выстоит ли он в этой передряге? Судя по тому, что я слышал, это маловероятно.

— А почему Данросс для будущего?

— Репутация. У Горнта не тот стиль, чтобы быть Тайбанем, — и не то происхождение.

— Неужели это так важно?

— Здесь — абсолютно. Если цель «Пар-Кон» — долгосрочное развитие, лет сто роста, то это должен быть Данросс. Если вы здесь, чтобы сорвать куш, осуществить молниеносный рейд, тогда вам к Горнту.

Она задумчиво допила чай.

— Что вы знаете про Орланду?

— Много чего, — тут же отозвался он. — Но одно дело — пересказывать легенды или слухи о днях минувших, и совсем другое — сплетни о ныне здравствующих. Верно?

Она тоже пристально посмотрела на него.

— Даже в виде одолжения?

— Это другой разговор. — Глаза у него чуть сузились. — Вы просите об одолжении?

Она поставила чашку и отрицательно помотала головой.

— Нет, Питер, не сейчас. Потом — может быть, но не сейчас. — Он нахмурился ещё больше. — Что такое?

— Я задумался, какую угрозу может представлять для вас Орланда. Почему сегодня вечером? Очевидно, это связано с Линком. А отсюда неизбежно следует, что сегодня она с ним, и этим объясняется то, что, когда я позвонил, у вас был такой жуткий голос.