История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

Таким образом, раскол возник во второй раз. С чувством негодования смотрел христианский мир на эту нескончаемую борьбу двух пап из-за тиары, борьбу, которая обагряла Рим потоками крови и тем не менее велась настолько ничтожными силами, что в настоящее время может скорее удивлять нас, чем вызывать какое-либо сочувствие. Ричард Капуанский и Роберт Гюискар, всецело занятые южноитальянскими делами, были лишены возможности послать в Рим значительное войско; к тому же этим коварным государям подобное желание было вообще чуждо, так как не прекращавшаяся смута могла быть для них только выгодна, и они уже начинали смотреть хищными глазами на римскую Кампанью. Готфрид Тосканский следовал той же политике; точно так же невозможен был поход в Рим для охваченной раздорами Германии с ее еще юным королем. Таким образом, Кадалу приходилось положиться только на своих вассалов и на наемников, которых он присоединил к своим римским сторонникам.

В 1063 г. Кадал подошел к Риму, и гражданская война снова разгорелась. Овладев ночью базиликой Св. Петра, Кадал разместился в замке св. Ангела под защитой Ченчия. Затем войска Кадала стали пролагать себе дорогу в Латеран, Произошла ожесточенная схватка. Александр II, «норманнский избранник», мог быть спасен только мечом норманнов, мужество которых поддерживал Гильдебранд; тем не менее после жаркой уличной битвы они были оттеснены к Целию. Кадал уже надеялся, что ему действительно удастся овладеть Латераном; но утомленные войска требовали отдыха, и только через месяц графы Кампаньи решились повторить нападение на папский дворец. Это нападение не имело успеха, несмотря на то, что норманны понесли большие потери вследствие засады, устроенной против них близ Opus Praxitelis, в термах Константина, где стояли эти оба мраморных колосса. Желая выразить свою признательность, антипапа одарил графов дорогими шубами и шелковыми новыми одеждами и щедро наградил милицию; римляне ликовали и воздавали почести Кадалу — золотому тельцу. Затем было условлено, что соседние города будут по очереди посылать в Рим гарнизоны. Со своей стороны партия Гильдебранда призвала на помощь новый отряд норманнов и даже тосканцев. Казалось, жестокой распре не будет конца. Ни в одном городе гражданские войны не велись с таким успехом, как в Риме, где каждый древний памятник являлся естественным укрепленным местом или легко мог быть обращен в настоящую крепость. Прошло уже более столетия с той поры, как магнаты и аббаты стали строить башни и превращать в них римские памятники, и, если бы нам была дана возможность взглянуть на Рим того времени, мы увидели бы множество мрачных, укрепленных дворцов и целый лес башен, возвышающихся у всех мостов, на многих площадях и во многих улицах.

Более года продолжалась эта ужасная гражданская война, и в то же время оба папы, из-за которых она велась, — один в Латеране, другой в замке св. Ангела, — служили обедни, издавали буллы и декреты и предавали друг друга анафеме. Германские графы Кампаньи, и в их числе Rapizo di Todi, обещали Кадалу по очереди, каждый в течение месяца, исполнять обязанности капитана в Риме. Но Кадал сильно опасался, что непостоянные римляне изменят ему, и потому продолжал по-прежнему раздавать свои деньги; это дало Дамиани основание сказать о нем, что он, как Юпитер к Данае, спустился на Рим золотым дождем. Кадал, «разоритель церкви, нарушитель апостольского благочестия, враг человечества, корень греха, вестник диавола, апостол антихриста, стрела, пущенная с лука сатаны, жезл Ассура, губитель всякой непорочности, отброс своего века, пища ада», словом, «гнусный пресмыкающийся червь» сидел в мавзолее Адриана и ради своей выгоды сеял в людях смуту; а Александр, или Азинандер, как называл его Бенцо, принимал у себя в Латеране патаров, издавал декреты против брачной жизни духовенства и разводил повсюду «крапиву и змей». Такими грубыми памфлетами обменивались друг с другом обе противные стороны.

Между тем вновь прибывший отряд норманнов осадил porta Appian и базилику Св. Павла. Тогда Бенцо написал от имени римлян Генриху и Альберту жалостливые письма, в которых, между прочим, напоминал им о славных римских походах Оттонов, Конрада и Генриха. Апостолы Петр и Павел, писал этот оригинальный епископ, первый — крестом, второй — мечом, отняли у язычников Рим, эту твердыню Римской империи, и отдали его грекам, галлам, затем лангобардам и наконец на вечные времена германцам. Но вы, советники германской империи, не желаете сохранения за ней этого епископства и изменяете ему; вместо того, чтобы, подобно отцам вашим, держать в своей власти Италию, вы уступили ее норманнам, и у вас, германцев, сложилась такая странная молитва:

От всего хорошего, Господи, избавь нас.От твердыни империи избавь нас.От Апулии и Калабрии избавь нас.От Беневента и Капуи избавь нас.От Салерно и Амальфи избавь нас.От Неаполя и Терентии избавь нас.От прекрасной Сицилии избавь нас.От Корсики и Сардинии избавь нас.

Вестник, доставивший это письмо, привез в ответ одно пустое обещание, что поход в Рим будет предпринят. Затем последовали нескончаемые переговоры и посольства. Константин Дукас так же обещал прислать флот и войско. Когда же в замок св. Ангела явился Панталео Амальфийский и с ним уполномоченные от греков и лангобардов из Бари, Кадал встретил их, как посланников неба, и немедленно отправил Бенцо, который владел немецким языком, в Кведлинбург настоятельно просить юного короля поспешить походом в Рим. Бенцо съездил, но привез опять один обещания; тем не менее он собрал римлян в базилику Св. Петра и обратился к ним с хвастливой речью. Какое значение, однако, могли иметь для римлян его льстивые уверения, что они вполне достойны своих предков, — что Сципион и Катон, Фабий и Цицерон снова живут среди них, — что король возведет их milites в сан сенаторов, а сенаторов — в сан государей? Положение Гонория II оказывалось безнадежным. В Германии партия Гильдебранда так же получила преобладание: Ганно удалось устранить Альберта от власти, и римляне, напрасно ожидавшие приезда Генриха, охладели наконец к папе, который наскучил им. Протомившись больше года в мавзолее Адриана и в заключение еще ограбленный своим защитником Ченчием, Кадал позорно бежал оттуда.

Одержав над своим противником полную победу и заявив еще раньше на соборе, созванном в Германии, о необходимости прекращения раскола, Ганно потребовал затем, чтобы Александр II и Гонорий II явились на собор в Мантую, Гонорий не поехал на собор, а вместо того напал на Мантую, окончившееся неудачей. Тогда (31 мая 1064 г.) он был низложен, а Александр II объявлен законным папой. После того Гонорий прожил еще несколько лет, оставаясь епископом пармским. Таким образом расколу был положен конец; сопровождаемый Готфридом, Александр II вступил в Рим, и противная партия покорилась правлению Гильдебранда.

3. Влияние Гильдебранда возрастает. — Попытки провести реформу. — Норманны. — Отпадение Ричарда и поход его на Рим. — Готфрид и папа ведут против него войско. — Новый договор. — Императрица Агнесса постригается в Риме в монахини. — Борьба в Милане. — Эрлембальд Котта, Miles св. Петра. — Смерть Ариальда

Таким образом, цель Гильдебранда была достигнута; с признанием Александра II папой слабые попытки германского регентства удержать за собой патрициат окончились неудачей; отныне борьба с притязаниями короны на право избрания папы могла вестись уже с большим успехом. Современники сравнивают замечательного монаха с Марием, Сципионом и Цезарем и изумляются могучему духу, проявленному человеком низкого происхождения и маленького роста. Бедный Петр Дамиани, у которого идеал церкви был иной, чем у Гильдебранда, чувствовал к своему «святому сатане», Гильдебранду, какой-то благоговейный ужас. Дамиани говорит о себе, что повиновался этому человеку больше, чем Богу и апостолу Петру, и далее называет его повелителем, богом самого папы, обязанного ему своей тиарой. И церковь, в которую этот загадочный человек вдохнул новую жизнь, окончательно подпала под его власть.

Воспрещение духовенству брачного сожительства явилось для христианского мира социальным переворотом. Многочисленное духовенство с упразднением его общественно-гражданской связи отрывалось от общечеловеческой почвы и преобразовывалось в воинство, состоявшее из монахов, обязанных служить папству, Папа провозглашал анафему епископам и священникам, оказывавшим сопротивление, и мало-помалу ни сдавались. Вернулся в лоно церкви из эгоистических расчетов и корыстолюбивый кардинал Гуго Кандид, не отличавшийся постоянством. Такой кипучей жизни в Латеране еще никогда не было; в папский дворец являлись послы от всего христианского мира: епископы и государи, люди, пользовавшиеся большой известностью и занимавшие высокое положение, спешили сюда, чтобы принять участие в соборах. Рим, который в эпоху Кресцентиев и Тускуланских графов перестал быть центром христианского мира, энергией Гильдебранда был снова поднят на степень всемирного города. Римская знать теперь уже не дерзала добиваться власти; Кресцентии и графы Тускуланские были усмирены; норманны и Готфрид внушали достаточно страха, чтобы подавить всякую попытку к восстанию. Готфрид и его жена охраняли Рим с севера; норманнские вассалы служили оплотом с юга. Последние уже успели оказать Церкви большие услуги; первое независимое избрание папы было осуществлено благодаря их вмешательству, и без их мечей Александр II не мог бы вести борьбу с Кадалом. Поэтому папы должны были бы относиться к норманнам с большей признательностью, чем та, которую они чувствовали. Возможно, что вознаграждение, полученное Ричардом Капуанским, не соответствовало тем обещаниям, которые были сделаны ему; возможно так же, что расширению его владений были поставлены преграды. Смутным временем раскола Ричард уже сумел воспользоваться, и удачи сделали его смелым. В 1066 г. он неожиданно нарушил данную им вассальную клятву и из защитника церкви превратился в ее открытого врага. Графы Кампаньи и римляне, для которых со времени падения Гонория II уже не было надежды на германское вмешательство, вступили, вероятно, в тайные переговоры с Ричардом и призвали его. Переправившись неожиданно через р. Лирис, Ричард овладел Чепрано, прошел через Лациум, опустошил его и затем, расположившись лагерем возле Рима, потребовал для себя сана патриция; нет сомнения, что этот сан был обещан ему противниками Гильдебранда. Так далеко вперед успели подвинуться норманны со времени битвы при Чивита, в течение всего лишь 13 лет!