10 вождей. От Ленина до Путина - Леонид Млечин

Когда встал вопрос о разрешении СИ. Аллилуевой вновь покинуть страну, после ее импульсивного возвращения, решили, что неплохо бы с ней побеседовать. Может, дочь Сталина передумает. Но Горбачев отказался встречаться с Аллилуевой:

– Если встречаться мне, то потребуется оценивать Сталина, Сталинград и т. д. Я сам из такой семьи. Дяде подорвали здоровье.

Пять детей у матери из беднейшей семьи. Я медаль получил за сочинение «Сталин – наша слава боевая, Сталин – нашей юности полет!».

Может, поэтому целесообразнее встречу поручить тов. Соломенцеву М.С.?{1041}

Сталинская мифология уходила из сознания Горбачева с большим трудом.

Так менялся Горбачев: в некоторых вопросах весьма медленно и почти всегда – противоречиво. Если ему было так трудно изменить себя, то можно представить, как сложно было изменить общество.

Вы не забыли о моем упоминании, как бурно рукоплескал зал, когда Горбачев произнес имя кровавого диктатора? Мы все тогда по капле выдавливали из себя рабов. Кстати, моя двухтомная книга о Сталине, написанная к 1984 году, до 1988 года не могла увидеть света… Не было соответствующих указаний и разрешений…

А то, что в брошюре с докладом Горбачева значится, что после его хвалебных слов в адрес Сталина были «продолжительные аплодисменты», не верьте. Я был на этом заседании. Даже редакторам стенограммы заседания было стыдно, и опустили на ступень ниже они шумную, бурную овацию зала. Мы были роботами… Тогда я еще раз подумал, как трудно мне будет опубликовать свою книгу о Сталине…

По сути, процесс перестройки под руководством КПСС – это попытка трансформировать косную, догматичную, бюрократическую, директивную систему в направлении некоего либерализма. Но по замыслу ее архитектора слом коммунистических устоев совсем не предполагался. Поэтому столь ограниченны ее результаты, которые послужили, однако, важнейшими предпосылками для последующих демократических преобразований и перемен. Горбачев, видимо, не мог сделать больше, чем он сделал. Как и никто другой. Главное в его свершениях – расширение каналов поступления в общественное сознание различной истинной информации, что повышает возможность людей обсуждать и контролировать многие процессы, ранее бывшие закрытыми. Гласность…

Когда-то М.М. Сперанский, ближайший советник Александра I, и сам император выдвигали идею расширения гласности судопроизводства и государственной воли. Горбачев начал этот процесс, развитие которого затем уже не зависело от его решений. Фактически гласность взорвала изнутри систему, основанную на классовой лжи. Это – главное. Возможно, самое главное в подвиге Горбачева. Да, подвиге!

Генсек не сидел на теоретической вершине, обдумывая сущность, формы и методы перестройки. Жизнь ежеминутно, каждодневно диктовала ему свои условия. Он должен был отвечать на эти вызовы. Игнорировать их он не мог. Тем более что с самого начала у него появилась оппозиция. Вначале незаметная, просто настороженная, затем более сильная и очевидная. Уже в феврале 1986 года Горбачев вынужден констатировать: «Уже и после апрельского пленума (1985 г.) пошел новый клан людей, которые занимаются словоблудием, вместо того чтобы дело двигать… Опять появляются приспособленцы…»{1042} Горбачев недоволен, что многие руководители начавшиеся перемены поддерживают лишь на словах.

Что решает высшая партийная коллегия после прихода Горбачева в кабинет генсека? Те же вопросы, что и при Брежневе, Андропове, Черненко. Почти те же…

Вот лишь несколько из множества вопросов, по которым под руководством генсека приняты «соответствующие решения» на политбюро:

– О праздничной демонстрации 1 мая 1985 г. (4 апреля 1985 г.).

– О подготовке и ходе весеннего сева (11 апреля 1985 г.).

– О техническом перевооружении Горьковского автозавода (6 мая 1985 г.).

– Об усилении требовательности в расходовании хлеба (6 мая 1985 г).

– Об обеспечении сандинистской армии (Никарагуа) обмундированием, питанием и оружием (6 мая 1985 г.).

– Об итогах совещания секретарей ЦК братских партий членов СЭВ (23 мая 1985 г.).

– О розничных ценах на фруктовые соки и хлебопекарные дрожжи (1 августа 1985 г.).

– О плане экономического и социального развития СССР на 1986 год и на XII пятилетку (29 августа 1985 г.)…

«Суперправительство» по-прежнему рассматривает сотни, многие сотни вопросов.

Например, в 1985 году, когда «короновался» Горбачев, политбюро приняло 4112 постановлений, что по сравнению с предыдущим годом больше на 9,3 процента! Количество совместных постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР увеличилось с 228 в 1984 году до 241 в году 1985-м… Плюс к этому 5512 постановлений, которые принял секретариат ЦК КПСС…{1043}

Где тут думать о «стратегии» перестройки? Если политбюро не может себя «перестроить», то как же изменить страну? Разве не ясно, что уж если и заниматься севом, косилками, хлебом, дрожжами, соками, транспортом, столовыми и т. д. и т. п., то это должно делать, по крайней мере, правительство? А в последующем, по мере децентрализации – другие органы, другие структуры, другие организации, государственные и частные.

На заседании политбюро в июне 1986 года долго обсуждают, кого избрать в состав нового руководства Союза писателей на их предстоящем съезде. Точнее, кого поддержать и как это сделать? Рассматривают кандидатуры Бондарева, Залыгина, Распутина.

«Горбачев: Конечно, избрание Маркова было бы лучшим вариантом. А как расценивается кандидатура т. Бондарева?

Громыко: Это крупный писатель.

Соломенцев: Он придерживается правильной линии.

Горбачев: Если т. Марков не пройдет, то можно пойти на Залыгина. Но он в годах, силенки маловато. Наверное, все-таки крен нужно держать на т. Бондарева».

Затем генсек спрашивает: «Филипп Денисович, какое Ваше мнение?»

«Бобков (зам. председателя Комитета госбезопасности СССР): Если распространятся сведения об ориентации на т. Бондарева, то его могут не избрать, так что этот факт преждевременно огласке не предавать.

Горбачев: Давайте договоримся в первую очередь ориентироваться на то, чтобы т. Марков был избран председателем, а т. Бондарев секретарем. Нужно использовать для этого возможности нашего влияния…»{1044}

На этом же заседании обсуждали, нужно ли решение политбюро по разрешению операции по пересадке сердца… Хватило ума решение не принимать, а вдруг операция пройдет неудачно.

Вот таким было политбюро через год после начала перестройки. Таким (почти) оно останется и до 1990 года…

Все, конечно, не случайно. Политбюро без власти над всем и всеми – уже не политбюро. Именно этот главный вопрос, который вроде бы и должна затронуть горбачевская перестройка, никто рассматривать и не собирался.