Гражданин Галактики - Роберт Хайнлайн

Рояль в нашем номере сделан человеком по фамилии Стейнвей — небось, всю жизнь мучился, бедолага… Я на нем играла «собачий вальс» (лучший опус из моего ограниченного репертуара), пока дядя не попросил «прекратить это раз и навсегда». Тогда я все закрыла — клавиши и верхнюю крышку, — потому что Кларк уже ходил кругами и масляными глазами поглядывал на механизм внутри. А я его ласково, но твердо предупредила, что, если он рояль тронет хоть одним пальчиком, я ему ночью, когда будет спать, все пальцы переломаю. Он, как всегда, отмахнулся, но понял, что я серьезно говорю. Рояль — «он муз служенью посвящен», и нечего всяким малолетним Архимедам разбирать его на винтики.

Что бы там ни говорили электронщики, между их «роялями» и роялями настоящими — разница огромная, хотя ихние осциллографы и показывают, будто звук идентичен. Есть ведь разница: закутаться, когда холодно, в сто одежек или крепко-крепко прижаться к папочке и согреться как следует?

Впрочем, я не все карантинное время просидела в номере — я ходила в различные казино, с Герди и Декстером{132} Кунха, сыном г-на председателя, Курта Кунха. Герди с нами дальше не полетит, она — вот жалость-то! — остается на Венере. Я ее спросила:

— А почему?

Мы сидели вдвоем в нашей роскошной гостиной. Герди остановилась в этом же «хилтоне», но ее номер точно такой же, как каюта на «Трайкорне». До меня только потом дошло, как бестактно я поступила, позвав ее посмотреть на наши роскошества… Извиняет меня только то, что мне требовалась кое-какая помощь. Мне здесь приходится носить кучу разных суппортеров (брррррр!). В туфлях — супинаторы, там — подвязки, там — подтяжки… Чтобы не растечься на манер амебы. Даже вспоминать не стоит, как называет все эти штуки Кларк — он невоспитанный, невежественный недоросль и вообще варвар.

Терпеть всю эту сбрую ненавижу, однако 0,84 g, несмотря на все мои старания в спортзале, дают о себе знать. Вот еще почему не хочу жить ни на Венере, ни на Земле, хотя бы они были так же прекрасны, как Марс.

А Герди помогла облачиться — кстати, все эти штуки она сама мне и купила, а потом еще заставила сменить макияж, который я так тщательно скопировала из самого последнего номера «Афродиты».

А Герди посмотрела и сказала:

— Иди умойся, Подди, и начнем сначала.

Я надула губы:

— Ни за что!

Мне на Венере сразу бросилось в глаза, что женщины, все до единой, красятся, как те Краснокожие из кино, что гоняются за Хорошими Ребятами. Даже Марии на работу красятся каждый день раза в три сильнее, чем мама на официальные приемы (на работу мама вообще не красится).

— Подди, будь умницей.

— Я и так умница. Я с детства знаю: если хочешь быть вежливой, делай, как окружающие. Ты на себя посмотри!

Ее грим был взят из того же супермоднейшего венерианского журнала.

— Правильно, но я вдвое старше. Никому и в голову не придет искать во мне юность, нежность и невинность. Подди, всегда нужно оставаться самой собой. Никогда не представляйся. Вот миссис Грю — приятная, старая, толстая дама, не кокетка какая-нибудь, и общаться с ней — одно удовольствие.

— Ты что, деревенщину из меня хочешь сделать, которая попала в город первый раз?

— Я хочу, чтобы ты выглядела, как Подди Фриз. Идем, дорогая, поищем золотую середину. Надо тебе заметить, здесь даже девочки твоего возраста красятся куда сильнее, чем взрослые женщины на Марсе. Нужно отыскать компромисс. Мы не станем размалевывать тебя под венусбергскую шлюху; мы из тебя сделаем воспитанную юную леди из приличной семьи, много путешествующую, привычную к любым манерам и обычаям и достаточно уверенную в себе, чтобы поступать так, как она считает нужным, без оглядки на местные причуды.

Да, Герди — просто мастер! Она начала с самого начала и обрабатывала меня больше часа, а когда закончила, макияжа на мне будто вовсе не было!

Однако ясно было видно: я стала года на два старше (настоящих, марсианских два года; венерианских — шесть), лицо сделалось тоньше, нос не торчал пуговкой… Я стала такой очаровательно-утомленной жизнью!.. И глаза просто громадные!

— Ну как? — спросила Герди.

— Да я же… просто красавицей стала!

— Верно. А все потому, что осталась сама собой. Я просто нарисовала такую Подди, какой ты скоро станешь.

Из глаз моих хлынули слезы — пришлось скорее промокнуть салфеткой, а потом Герди зашпаклевала повреждения.

— Ну вот, — сказала она, — осталось только захватить с собой дубинку. И маску твою, безусловно.

— А зачем дубинку? И — маску поверх такой красоты я ни за что не надену!

— Дубинка — чтобы отбиваться от акционеров с толстыми кошельками, бросающихся к твоим ногам. А маску ты наденешь обязательно, или мы никуда не пойдем.

Сошлись на том, что я потерплю маску, пока не доедем до места, а потом Герди подрисует все, что сотрется. Еще она пообещала научить меня самой так делать макияж, сколько бы времени это ни потребовало.

Воздух в казино очищается, и должен быть в порядке: там его не просто фильтруют да кондиционируют, а регенерируют полностью, очищая от пыльцы, вирусов, коллоидной взвеси и всякого такого прочего. Все — ради туристов, которым, по большей части, не нравится проходить полный курс иммунизации против всех мыслимых венерианских зараз. Корпорация не может даже допустить мысли, что хоть один турист покинет планету прежде, чем из него будет выжато все, что можно, а потому в хилтонах и казино воздух чист, и еще турист может застраховать здесь свое здоровье на солидную сумму. После он обнаруживает, что может в любой момент обменять страховой полис на игральные фишки. Ясное дело, Корпорации нечасто приходится выплачивать по этим полисам.

Венусберг назойливо лезет в глаза и уши — даже когда сидишь в кабине такси. Я знаю, свобода предпринимательства — вещь хорошая и нужная, и уважаю ее, как все марсианцы. Она — одна из основ нашей веры и главная причина нашего нежелания объединяться с Землей (нас ведь всегда запросто смогут забаллотировать, пятьсот голосов против одного). Но даже свобода предпринимательства не может служить извинением, если тебя — стоит только высунуть нос на улицу — начинают оглушать и ослеплять. Магазины здесь не закрываются никогда (по-моему, в Венусберге вообще никогда ничего не закрывается), и полноцветная стереореклама вламывается в такси, усаживается тебе на колени и орет прямо в ухо.

Черт их разберет, как они умудряются добиваться такого эффекта. Инженер, который это изобрел, вероятно, улетел потом на метле.

К нам из-под переборки, отделяющей водительское место, выскочил багровый дьяволенок около метра ростом (без всяких телеизображений!) и как ткнет прямо в нас своими вилами!