Таинственный портрет - Вашингтон Ирвинг

часть здания как ненужную, он будет настаивать на ее важности для сохранения прочности всей постройки, цельности ее облика, и клясться, что разные элементы соединены таким образом, что, если разрушить один из них, то вся постройка может обрушиться вам на голову.

Загадка объясняется тем, что Джон питает большую склонность к покровительству и патернализму. Он полагает, что древний почтенный род просто обязан раздавать места щедрой рукой и отдавать себя на съедение иждивенцам, а потому – отчасти из гордости, отчасти по доброте душевной – Джон завел себе правило всегда давать приют и содержание уволенным по старости слугам.

В итоге, подобно хозяйству многих других почтенных семейств, его поместье оказалось в плену у старых верных слуг, кому он не в силах отказать, и старых привычек, от которых он не может избавиться. Его усадьба напоминает большую богадельню и при всей ее обширности едва вмещает всех желающих. Любой закуток или угол внутри дома занят каким-нибудь бездельником. Полчища бывалых истребителей говядины, страдающих от подагры стариков и ушедших на покой генералов кладовых околачиваются вокруг, топчут газоны, дремлют под деревьями или нежатся на солнышке на скамьях у порога. В каждой надворной постройке и каждой конторке расположился гарнизон нахлебников и их родственников, ибо они невероятно плодовиты, а умерев, оставляют в наследство Джону ораву голодных ртов. Стоит стукнуть киркой по самой ветхой покосившейся башне, как из какой-нибудь лазейки или щели тут же выскочит седогривый престарелый дармоед, проживший всю жизнь за счет Джона, и начнет стенать, что у бедного измученного трудом семейного слуги отнимают кров над головой. Такие жалобы доброе сердце Джона не в состоянии вынести, а потому человек, всю жизнь поглощавший оплаченную хозяином говядину и кровяную колбасу, на старости лет может твердо рассчитывать еще и на трубочку и большую кружку пива.

Большая часть парка превращена в пастбище, где негодные к работе кони безмятежно пасутся до конца своих дней, – достойный пример благодарного отношения, который не помешало бы перенять некоторым соседям. Более того – Джону доставляет большое удовольствие показывать гостям этих лошадей, распространяться о их добрых качествах, превозносить их прежние заслуги и хвастать не без некоторого тщеславия об опасных приключениях и бесстрашных похождениях, через которые они пронесли своего владельца.

Он прихотливо чтит семейные привычки и семейные обременения. Его жилище населяют орды кочевников, но он не потерпит их изгнания, потому что они расплодились еще в незапамятные времена и сосали соки из всех поколений рода. Джон не позволит отрубить с высоких деревьев, окружающих дом, ни одной сухой ветки, ведь на этих деревьях веками гнездовались грачи. Голубятню захватили совы, но это наследные совы, которых нельзя трогать. Ласточки буквально забили своими гнездами дымоход, воронки проникли в каждый архитрав и карниз, из башен вылетают и сидят на флюгерах вороны, а старые седоголовые крысы без боязни бегают по всему дому посреди бела дня. Одним словом, Джон питает огромное почтение ко всему, что окружало семью долгое время, и не желает слышать о пересмотре заблуждений, ибо это добрые старые родовые заблуждения.

Все вместе эти капризы и привычки прискорбным образом опустошили карманы старого джентльмена.

Поскольку он гордится своей скрупулезностью в расчетах и стремится поддерживать доброе имя среди соседей, его повадки создают большие затруднения в деле исполнения взятых на себя обязательств. Последние усугубляются раздорами и соперничеством, постоянно вспыхивающими внутри семьи. Его дети выросли, следуя различным призваниям, и приобрели неодинаковый образ мыслей. Им всегда позволяли свободно высказывать свое мнение, и теперь, при виде нынешнего положения дел они не стесняются и громогласно пользуются этой привилегией. Одни выступают в защиту родовой чести и настаивают, чтобы старое поместье сохраняло первозданный облик, чего бы это ни стоило. Другие, более осмотрительные и рассудительные, упрашивают старого джентльмена сократить расходы и перевести всю систему домоводства на современный лад. Джон временами вроде бы и не прочь прислушаться к их мнению, однако их советы вдребезги разбиваются о взбалмошное поведение одного из его сыновей. Этот шумливый, пустоголовый субъект с вульгарными замашками, который ничем не занят кроме посещений пивной, любит разглагольствовать в местных клубах и взял на себя роль главного пророка среди самых бедных отцовских иждивенцев. Стоит кому-то из братьев заговорить о реформах и сокращении расходов, он тотчас вскакивает, снимает слова у них с языка и громко требует перемен. Если он раскрывает рот, уже никто не может его остановить. Он ругает свой дом, пеняет старику на его расточительность, высмеивает его вкусы и занятия, требует прогнать вон старых слуг, отдать кляч на растерзание собакам, отправить восвояси жирного попа и принять на его место бродячего проповедника, сровнять с землей всю усадьбу и выстроить вместо нее дом попроще из кирпича. Он поносит любое семейное увеселение или празднество и, что-то бурча, мигом сбегает в пивную, как только у дверей появится экипаж. Постоянно жалуясь на пустой кошелек, он при этом не стесняется тратить все деньги, выданные на карманные расходы, в кабаке и даже влезать в долги за выпивку, списывая нехватку средств на расточительность отца.

Нетрудно представить себе, как мало такое поведение согласуется с пылким темпераментом старого джентльмена. Постоянное прекословие сделало его настолько раздражительным, что само упоминание о сокращении расходов или переменах служит сигналом для начала перебранки между ним и кабацким пророком. Так как последний слишком дюж и строптив и давно вырос из возраста, когда боятся палки, между ними часто вспыхивают словесные баталии, временами достигающие такого накала, что Джон зовет на помощь своего сына Тома, офицера, служившего за границей, а сейчас за полцены живущего в доме отца. Этот всегда готов заступиться за старика, будь тот прав или виноват, выше всего ценит скандальную, буйную жизнь и готов по кивку головы выхватить саблю и помахать ей над головой пророка, если тот осмелился выступить против родительского авторитета.

Эти семейные распри, как водится, вышли наружу и превратились в лакомство для соседей-сплетников. При упоминании о Джоне люди начинают с глубокомысленным видом качать головой и выражают надежду, что его дела не так плохи, как это представляют, но раз даже собственные дети бунтуют против его расточительства, то, очевидно, он и впрямь плохой хозяин. Говорят, что он по уши увяз в закладных и не вылезает от ростовщиков. Джон, несомненно, великодушный пожилой джентльмен, но живет не по средствам. С самого начала было ясно, что его любовь к охоте, скачкам и боксерским поединкам на деньги не доведет до добра. В общем, усадьба мистера Булля очень хороша и принадлежит семье долгое время, но