Роковая неверность - Алексей Макеев

Хозяин кабинета выпрямился в кресле.

– Чтобы снять с себя обвинения, я готов на все. Что нужно?

– Поехать к вашей матери.

– Вы хотите, чтобы она подтвердила, что я приехал к ней в семь часов?

Жорик кивнул:

– И ни минутой позже.

– Хорошо. Когда вы хотели бы прокатиться к моей маме?

– Прямо сейчас. Причем на вашей машине и именно по тому маршруту, которым вы добирались до нее в интересующий меня день.

Григорьев заколебался.

– Вы извините, Георгий, но у меня прием. Должны прийти солидные люди.

– Что же делать, Олег Игоревич, – в голосе Привольнова прозвучали нотки сожаления. – Придется чем-то пожертвовать. Вы и ваша мама – ближайшие родственники. Я уйду, а вы договоритесь.

– Вы думаете? – Григорьев слегка округлил глаза.

Тоном рассудительного человека Жорик заметил:

– Дело не в том, что я думаю, а в том, что если мы отложим поездку, вашему алиби будет грош цена. – Он сложил карту и помахал ею в воздухе. – Я могу на время забрать?

– Да, да, конечно.

Мария Михайловна

Сначала поехали к дому Мирослава. Там Жорик засек время, и машина стартовала к дому матери Григорьева. Автомобиль у Олега был классный – новенький «Крайслер» последней модели. Жорик сидел на переднем сиденье, с интересом поглядывал по сторонам и время от времени заглядывал в карту, сверяя, не уклонились ли они от проложенного им мысленно на карте маршрута. Жорик не знал местности, а потому его вполне могли завезти в местечко, расположенное поближе, чем то, которое указал на карте Григорьев. Но нет, пока ехали правильно.

Привольнов глянул на промелькнувшую на доме табличку и сверился с картой. Ехали по Рублевскому шоссе.

– У меня вопрос, – сказал он. – Почему вы не заберете жить маму в Москву? Вы же вроде не бедный человек, могли бы обеспечить ее жилплощадью.

– Да предлагал ей, и не раз, – сосредоточенно глядя на дорогу, откликнулся Олег. – Не хочет. Старуха. Привыкла к своему дому, хозяйство у нее там кое-какое. В город ни за что не заманишь. Сестра тоже приглашала к ней переехать, но мать не согласилась. Вот и мотаемся теперь по очереди к ней, присматриваем.

– И еще один вопрос. Как зовут вашу маму?

– Мария Михайловна.

Григорьев потянулся к приборной панели, нажал на кнопку. Звонкий юношеский голос запел, как понял в дальнейшем Привольнов, про беспризорников:

Между небом и землей стоит под облаками,Город каменный большой, город белокаменный.Там асфальт давно метут босыми ногами, с грустными глазами,Дети Москвы, дети Москвы, вы наша боль, жить такой судьбой.

Под песни группы «Серега» доехали до небольшой захудалой деревеньки. Даже не верилось, что всего в нескольких километрах от мегаполиса с его громадными зданиями, рекламными огнями, нескончаемыми потоками машин, могут существовать такие вот нетронутые цивилизацией селения, с царящими в них тишиной и покоем, с шумящим вокруг лесом, с курятниками во дворах. Наверняка здесь вечерами на скамеечке собираются деревенские бабы, судачат о житье-бытье, на заре поют петухи, мычат кое-где коровы, лают собаки, а в теплое время года окрестная ребятня бегает на речку удить рыбу и купаться. Идиллия. Привольнов почувствовал умиление. Ему вдруг вспомнилось его собственное детство, прошедшее в рабочем поселке, друзья, подруги, одноклассники… Эх, славное было время.

Машина проехала по ухабистой дороге через всю деревеньку и остановилась на окраине ее у дома, сложенного из бревен. Дом был старый, почерневший от времени, с потрескавшимися, отошедшими кое-где резными наличниками. Очевидно, Олег испытывал перед Жориком неловкость за неказистый вид отчего дома, потому что сказал так, словно оправдывался:

– Ремонт делать не имеет смысла. Проще новый построить, чем эту рухлядь реставрировать.

Григорьев вышел из машины. Перед тем как покинуть «Крайслер», Жорик взглянул на часы. Ехали час тридцать пять. Уложились.

Ультрасовременный автомобиль диссонировал с антуражем старой заброшенной улицы, казался перекинутой сюда машиной времени чудо-техникой из будущего. Привольнов обошел «Крайслер» и вслед за открывшим калитку Григорьевым ступил во двор. Своим появлением они вспугнули с десяток жирных гусей, с важным видом расхаживающих по двору. Загоготав и захлопав крыльями, птицы устремились к сараю и только там успокоились. Лежавшая же в конуре собака никак не отреагировала. Она зевнула, как-то виновато глянула на пришедших людей и, положив морду на лапы, потупила взгляд.

– Старый уже пес, больной, – выгораживая ленивого пса, изрек Олег. – Ни на кого не лает. Служит украшением двора.

А в доме раздались шаги. Очевидно, мать Олега, увидев в окно машину сына, спешила навстречу. Хлопнула сначала дверь внутри дома, потом открылась дверь на веранду, и на улицу вышла хозяйка дома. Это была ширококостная, с узловатыми руками, женщина лет шестидесяти. У нее было открытое загорелое лицо, добрые глаза, мягкая улыбка. Одета без затей: в старенькое платье и красную кофту. С сыном никакого сходства – тот аристократ, она простая русская женщина. В отца, что ли, этот рафинированный интеллигент?

При виде сына глаза у матери радостно заблестели, однако в глубине их таилась тревога.

– Что-нибудь случилось? – Мария Михайловна бросила смятенный взгляд в сторону незнакомца.

– Да нет, все в порядке. – Олег поцеловал мать в щеку. – Так по дороге на несколько минут к тебе заскочил.

Однако женщина не успокоилась:

– Дети живы, здоровы? Жена?

– Все хорошо. Я же говорю.

Мария Михайловна не знала, куда деть руки. Провела ими по бокам, сунула в карманы кофты, снова вытащила.

– Ну и отлично, а то я разволновалась. Ты так неожиданно приехал.

– Да по делу, мать. Познакомься, – Олег отступил в сторону, как бы выдвигая на передний план Привольнова. – Георгий, частный детектив. У нас к тебе дело. Помнишь, в прошлом месяце я тебе говорил, что у Славки Дементьева проблемы на работе могут возникнуть? – Григорьев взглянул на мать вопросительно.

– Отлично помню, – пока еще не зная, к чему клонит сын, нерешительно ответила Мария Михайловна. – Диск у него компьютерный, что ли, с какими-то данными пропал.

– Вот-вот, – подхватил Олег. – С банковскими. Понимаешь, когда диск исчез, в доме у Мирослава в гостях я и Вадим Митяев были. Конфуз, мать, вышел. Вроде кто-то из нас диск украл. Да я тебе уже об этом говорил. Так вот, Георгий расследует это дело. Естественно, у него возник ряд вопросов ко мне, ну и к тебе попутно. Скрывать мне нечего, а потому ты должна честно ответить на все интересующие Жору вопросы. Вы поговорите, а я покурю пока. – Перед тем как отойти, Григорьев предупредил: – Помни, мама, от того, вспомнишь ты или нет кое-какие события, зависит честное имя твоего сына.

Доставая на ходу из кармана сигареты, он направился в конец двора к калитке, выходившей в сад, а Привольнов повернул лицо к хозяйке дома.

– У меня такой вопрос к вам, Мария Михайловна. Не могли бы вы вспомнить, при каких обстоятельствах сын рассказывал вам о пропаже диска?

Женщине очень хотелось помочь сыну. Она стала вспоминать, и от напряжения у нее на виске запульсировала синяя жилка.

– Ну как же, помню, – проговорила она после паузы. – Олег приезжал проведать меня, продукты кое-какие привез. Он обычно подкидывает мне деликатесы. Вот и рассказал о пропаже диска.

– А дату не припомните?

Женщина покачала головой.

– Нет, к сожалению. Давно это было. Могу только сказать, что приехал он в тот день, когда случилось досадное происшествие.

– Откуда такая уверенность?

– Ну, как же, – сбитая с толку вопросом, неуверенно ответила хозяйка дома. – Он расстроенный был. Сообщил, что едет прямо от Мирослава, и рассказал, что стряслось.

– А что, Мария Михайловна, – Привольнов взглянул недоверчиво, – сын всегда рассказывает вам о своих делах?

– Конечно. Мы с ним очень близки. Иной раз он делится со мной такими вещами, которыми никогда не поделился бы даже со своей женой. – В голосе матери звучала гордость. Еще бы, она смогла выстроить отношения с сыном так, что он ей во всем доверял.

Жорик внутренне подобрался. От ответа на следующий вопрос зависело, остается ли под подозрением в убийстве и краже диска Григорьев или нет.

– А в котором часу Олег приехал?

– В котором? – Женщина вновь задумалась. – Да вечер уже был. Часов семь, восемь.

– Поточнее, пожалуйста, Мария Михайловна. Время очень важно.

Женщина сосредоточенно посмотрела куда-то мимо Привольнова.

– Думаю, все-таки в семь. – Взгляд ее неожиданно просветлел. – Да, да в семь, точно! Как же я могла забыть. У меня же соседка в тот день полдня сидела, лясы точила, а потом вдруг спохватилась. Время, говорит, позднее, семь часов уже, сейчас муж с работы должен прийти, а у нее ужин не готов. Я вышла ее провожать, а тут как раз Олег и подъехал. Если вы мне не верите, можете у соседки спросить. Она подтвердит мои слова.