Под знаком Льва - Леон де Грейфф

Рассказ Сергея Степанского

Судьбу искушаю

почти каждый день я,

мне смерть улыбнулась

в минуту рожденья.

Судьбу искушаю и ставлю на карту.Нет страсти, по силеподобной азарту.

Играю с огнем и, охвачен пожаром,сдаю себя в ренту, дарю себя даром,меняю бессмертье на шалую малость,дразню и рискую… А что мне осталось?Сажусь с шулерами — какая беспечность! —и ставлю на ноль или на бесконечность…

Судьбу искушаю в алькове, в притоне,на площади, на баррикаде, на лонеприроды — всегда и повсюду… Однако,поставив с улыбкой на карту и на кон,не алчу удачи, дрожа и бледнея, —по мне лишь бы риск проявился яснее.

Играю на все я: на суть сердцевины,на периферию, на глубь и вершины,на то, что за гранью, на то, что подспудно,рискую и пру на рожон безрассудно,судьбу искушаю и ставлю на карту…

Нет страсти, по силеподобной азарту.Меняю бессмертье на малую шалость,налево даря и направо даруя,размениваюсь на веселье и жалость,полцарства меняю на три поцелуя.

Высокое с низким безбожно мешая,я с виду совсем безразличен, как филин,но все, что увижу, всосет небольшаябездонность моих змеевидных извилин.

Меняю бессмертье на старые лампы:а вдруг среди них хоть одна — Аладдина?Себя отдаю я банальности в лапы,в когтях у греха воспаряю невинно,меняю полжизни на грудь негритянки,на серьги мулатки,на взгляд северянки,на медную брошку,на меч Сигизмунда,[89]на глобус у Карла Великого в длани,который отдам уже через секундуя за исполнение глупых желаний.

Меняю полжизни на битую карту,на нимб дурачины,на сломанный столик,не скальпель, прописанный Карлу Стюарту,[90]на бритву, которой побрился Людовик,[91]на древний романс, на чеканность сонета,на кошку ангорскую, на мясорубку,на чертову дюжину, тень минарета,на ярость куплета, на старую трубку,

на куклу, которая вроде поэтаумеет заплакать и вымолвить «мама»,

на битую карту, на ярость куплета,на струны гитары, поющей упрямо,на пышный закат,на рецепт Эскулапа,на пару пантер с отдаленной Суматры,на битую карту, на старую лампу,на жемчуг, ласкавший ладонь Клеопатры,[92]на лестницу — ту, что увидел Иаков,[93]

но череп де Грейффа, в которыйв экстазевмещает он уйму изысканных знаковусталости, страстии пьяных фантазий,судьбу искушая и ставя на карту…

Нет страсти, по силеподобной азарту!

Груда хлама

1954

Секвенция[94] одиночества

Фрагменты

* * *Ловлю ускользающий миг,но при этом не двигаюсь с места.

Мимолетная греза, скоротечный сон,забытый мотив, эфемерная радость,полуистершиеся ароматы…

Ловлю ускользающий миг,но при этом не двигаюсь с места.

Черпаю ледяное вино, пенящееся в Лете,и пью его лихорадочными глотками,а река струится, струится, струится…

* * *Ты приходишь ко мне из такого далека,что я уже забыл твое имя.

Образ твой стерся, и только порою(и то неотчетливо) вспыхивают, мучая память,твои глаза, — высверк испуганных жемчужин,обжигающий злопамятной обидой.

Из такого далека ты приходишь,что я уже забыл твое имя.

* * *Облака, облака,растаявшие облака, проплывшиенекогда у меня перед глазами.

Звезды, звезды,окропившие некогда мой взглядголубыми угольками крылатой росы.Растаявшие облака, растворившиеся звезды…

И сколько еще теней и существрастворилось, оставив терпкий осадок.

Растворившиеся облака, растаявшие звезды!

* * *Желаю ветра я емупопутного, проворного.Из сердца вон. Из головы.На все четыре стороны.Что ж, с богом! В добрый час! Прощай!Пусть скатертью дорогаего скорее уведетот моего порога.

Желаю торного путии гладкого скольженья!А мой маршрут — сизифов труди сладость пораженья…

* * *Я уплываю, но куда — не знаю.По незапамятной лазури,населенной легендами и кораблями,чьи трюмы нагружены всем, что когда-нибудьхоть кому-нибудь примечталось;по вспененной сини воображенья,проникнутой смутной тревогойпристального, напряженного взгляда.Я уплываю… И не знаю,куда не плыву.

* * *Морская гладь — как синяя арена.За горизонтом где-то вдалекепоют сирены.

Тьфу, что за чушь! Маяк на маякеи вдруг — сирены?

Но хоть убей, они таки поют,они поют, сирены!

И как чертовски хорошо поют:как вкрадчиво, как нежно, как смиренно!

Для каждого, кто не родится глух,там, за чертою меркнущей вселенной,они поют и завораживают слух,они поют — сирены!

Еще одна секвенция

Фрагменты

IХоть голоса и лишенаи горла ей не заиметь,но как певуча тишина!Вдыхай же в дерево и в медь,игрец, дудец, тугие звукии пусть неистовые рукипо шкуре бьют и жмут на кость,пусть струны рвет благая злость…

Но слушай: слышишь? Лишь онапоет как должно —тишина.

IIНе верь извилинам одним:пройдись напильником по ними стань готов убить, украсть,растратив кровь свою и страсть,взорви рассудок, изнутризажгись и факелом сгори,под солнце взмой, сотлей в норе,ныряй в моря, пылай в костре,исследуй жизнь, проникни в смерть,вгрызайся в грот, вминайся в смерч,нащупай высь, достигни дна —но и при этом тишинаокажется звучнее все жвсех нот, что ты изобретешь.

Так случай, хоть он и слепой,мудрее мудрости любой.

IIIЧто ж! По поверхности скользя,не поскользнуться ведь нельзя.Ты мертвой ржавчиной набит,хоть буржуа живой на вид.Свобода воли? Подопретслучайный ветер — и вперед!Ты буйно глуп, ты тупо трезв,ты крупно мелок, трупно резв…Ну что же! Мудрствуй и лукавь,давай смешай и рай и явь,криви душой, играй, икай,смекай, смакуй, ликуй, лакай!

Рулетка крутится, как вошьна гребешке, — и не поймешь,где полуистина, где — ложь.

IVУдарь по струнам!Треск в аккордахнагонит страх на свиномордых.Наддай, нажми! Твой звучный жмыхУж если не разбудит мертвых,то оглушит зато живых.

Ищи гармонию в тромбоне,в трубе, пропевшей в Иерихоне!

А ветер — дует или стих —давно гармонию постиг.

VУдарь по струнам и ударьсяв исканья нового пути.Впередсмотрящим встав на марсе,петляй, пытай, плати, плетии проповедуй чувство долга(или пошли к чертям его):Искусство существует долго,а Время — краткий миг всего.(Пожалуй, так, но может статься,что вовсе и наоборот.)Провидцем стань. Устами старцавверни латинский оборот:«Искусство вечное увечнои неопределимо,а время слишком скоротечно,к тому ж — необратимо».

Играй и думай при игре:«Кто знает: вдруг (хотя едва ли)меня услышат в декабре,коль в январе не услыхали…»

Погромче пой,труби и бей:пусть и глухойсбежит скорей.

VIАх, как певуча тишина,хоть голоса и лишена,хоть горла ей не заиметь…Вдыхай же в дерево и в медь,дудец, игрец, тугие звуки,и пусть проворливые руки,на барабан изливши злость,колотят в шкуру, жмут на кость,глодая клавиши рояля,пока его не отобрали.Покуда публика в себе,играй, напыжась, на трубе:коль ты как надобно надут,глядишь — и стены упадут…Труби прилюдно и в сторонке:хоть не обрушишь стены — все ж

по крайней мере перепонкинам барабанные порвешь!

Сонатина