Путь золотого семени (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

Отворяю тяжелую дверь. Охранники подскакивают с топчанов.

— Да сидите вы…

По столбам — факелы. В груди у меня болезненно бьется. На противоположном краю крепости острог. И я чувствую, что волхвам там плохо. Каждого из них чувствую, когда они близко так.

В крепости Ор несколько теремов родовитых семей, и я вижу за первой линией частокола их расписные крыши. За второй линией частокола простолюдины живут. А третья последняя… Там лес. Там Волхвы. И я знаю несколько ждут пока мы выйдем. Не хочу говорить воинам про них. Сами они не нападут. Но погибнут все, когда нас из локи вывозить будут. Страшный будет у нас путь. Все сюда ринутся, чтобы остановить нас.

Как бы это тайно от них сделать?

Свора наших охотничьих собак, которых отпускают бегать по двору на ночь, окружает меня и вьется под ногами, тыкаясь мордами в ладонь.

Меня тянет к воротам частокола. Это волхвы мне поют в лесу, я знаю. Так я уже один раз вышла… Хорошо, охрана спохватилась. И нет больше тех волхвов. Это ничего не значит для них. Просто другие, малые еще, быстрее в силу входят. Скоро всех мужчин растерзаем, с детьми, женщинами да стариками воевать начнём? Скорее надо уезжать.

— Всё… всё… — расталкиваю я псов, пытаясь выбраться. — Хорошие… хорошие… пошли… пошли…

Собачник, заметив, покрикивает на них, загоняя в загон.

— Далёко ли, княжна?

— Гуляю…

— Поздно.

— Да знаю я! — раздраженно смотрю на него.

Иногда во мне материнская кровь просыпается. Она у нас лютая стала, как вся эта распря началась.

Минуя несколько строений иду к воротам острога. Зачем? Не знаю…

Свеча в руке гаснет под порывом ветра. У ворот частокола дружинники. Не простые. В замке простые на пост не становятся. Это сыновья родовитых семей.

Я слышу их тихий смех и какие-то байки полушепотом. Тоже поди скабрезничают… — вздыхаю я.

Молодые все… Те, что постарше да поопытнее с отцом на рубеже.

— Княжна… — заметив меня, бросает кто-то и все замирают.

Разворачиваются ко мне. Я их всех хорошо знаю. Ближний — Слав — глаза опускает. Слав красив… Улыбка у него жемчужная, глаза весёлые, плечи широкие. Все наши девушки его в мужья желают. Да только не спешит он свататься, хоть уже и не мальчишка.

— Поздно, княжна, гуляешь. Давай обратно провожу?

— Проводи.

Зачем-то соглашаюсь я. И мы идем с ним медленно в темноте. В небе всполохи зарева.

— Гроза где-то… — шепчет он сзади.

Чувствую его спиной.

— Не время для гроз… Осень…

— Леля… — шепчет он, ведет пальцами по моему предплечью.

От неожиданности разворачиваюсь, заглядывая ему в глаза.

— Вернись оттуда домой, Леля.

Отрицательно качаю головой. Нельзя мне сюда возвращаться.

— Кого убить, чтобы вернулась? — сжимает он зубы. — Чтобы не уезжала?!?

Подхватывает за талию, вжимая в стену.

— Уйди прочь! — шепчу я гневно.

Кричать не хочется. Увидят такое — всю спину ему плетью распишут. Жалко!

— Не смей трогать!

— Чем я плох? Чужака в мужья хочешь?

— Никто меня не спрашивает — чего хочу! Но и трогать не смей. Ты мне не муж.

— Давай сбежим? Вдвоем? В Олор сбежим…

— Я княжна. Никуда я не побегу. У меня своя судьба.

— Иди ко мне… — ловит он своими горячими губами мои.

И моё сердце колотится. А тело подчиняясь его уверенным рукам становится мягким и не управляемым.

Уворачиваюсь. И чувствую горячие губы на шее. Мои глаза закрываются. Мне хочется поддаться ему. И позволить делать то, что он делает. Потому что не хочу чужака! Но и он ведь мне не муж…

А я не дешевая девка!

Отталкиваю. Но он как скала, не чувствует словно рук моих. Вытаскиваю из его ножен на поясе короткий кинжал и спокойно приставляю к его горлу.

Замирает.

— Я — княжна. Еще раз тронешь — накажу.

— Наказывай… — закрывает глаза.

— Леля!!! — слышу крик Света.

— Леля, где ты? — это Ладимир.

Всовываю кинжал в руки Слава.

— Исчезни! — шепчу ему. — Иначе, не сдобровать тебе!

Отталкивая его, бегу навстречу голосам.

— Где ты была?

— Зачем ушла?

Обрушиваются на меня вопросы братьев.

— Подышать пошла… — сердце бьется истошно.

— Тебя кто-то трогал? — вглядывается в мои глаза Свет. — Напугал кто-то?

— Нет, — поджимаю губы. — Всё хорошо. С дружинниками говорила… Кто мне может здесь угрожать, если я даром усмирения владею? Прикоснусь и всё. Что человек, что зверь остынет, успокоится.

А к Славу не хотелось мне так прикасаться, — сжимается у меня внутри.

— Не ходи одна больше по ночам, — ведут они меня к терему.

Свет, как и я, оглядывается на крышу острога. Тоже чувствует… И Лидия, когда у оконца своего стоит, тоже всегда слепо на острог смотрит.

Ладимир на лестнице снимает с себя один из кожаных поясов. На нем — маленькие ножны. Молча надевает мне на пояс.

— Зачем?

— Пусть… Завтра поедем. Битва будет.

— Не хочу никого убивать!

— Иногда, лучше одного убить и сотню спасти. И именно это — жалость и сострадание.

— Завтра нас, Леля, волхвы не похищать будут, а убивать, — хмурится Свет.

Да знаю я…

— Почему? — разворачивается Ладимир.

— Им нас проще убить, чем из локи отпустить. Потому что убьют нас, другие с нашими дарами в силу войдут. А если мы уедем… Так и останется великое Дару калекой.

Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 33 Ор)

POV Свет Ор.

Седлаем коней, бросаем прощальный взгляд на мать.

Яра выглядывает из окон светлицы Лели. Взмахиваю ей рукой, чтобы спряталась. Не гоже девочке смотреть на такое…

Вокруг нас дружинники. Рядом с Лелей — Слав. Глаз с неё не сводит. Встречаемся с ним взглядами — опускает глаза.

Ты вчера к ней прикасался?..

Ему больно, я чувствую. Боль эта не телесная. Совсем другая, тонкая. Такую я утешать не умею… Эту боль люди в балладах воспевают и считают даром богов. Прислушиваюсь к Лели. В ней такой боли нет. Но в её глазах ужас.

Сторожевые крутят рычаги, массивные ворота частокола ползут вздрагивают.

Леля оглядывается на распятых на крестах волхвов. Их руки привязаны к поперечинам. И за пояса и ноги они примотаны к вкопанным доскам. Рядом с каждым палач… И железные клейма нагреваются в пламени.

Женщин и детей мы уговорили мать пощадить. Поэтому — только мужчины. Их девять.

— Не надо этого делать…

— Мне тоже больно сестра. Но Ладимир прав. Лучше одного убить, но сотню спасти. Тем более, что выживут они. И увечий серьезных им не нанесут. А вот мы, если лоб в лоб с волхвами столкнемся — нет, не выживем.

Как это не страшно, но это моя задумка. Массовые пытки своих оглушат волхвов, попрятавшихся в близи по лесам и не дадут им напасть.

А мы понесёмся к границе локи. Как только пересечем её, издевательства сразу остановят. Мать обещала нам. А за границами локи, вдали от деревьев Дару сила волхвов слабеет, и они не пойдут за нами. Не рискнут они за границу силы еще несколько волхвов отпустить. А простолюдины боятся за границу выходить. На ней печать Капитула и никто из попытавшихся выйти ни разу не вернулся.

Пытки… Пытки оглушат и нас, волховитых. Но не так сильно, как уже полноценных волхвов. Мне кажется, больше всех волхвы боятся потерять Лелю. Она не вошла еще в полную силу и поклона Дару не совершала. Но и звери и люди садятся к ее ногам! А что будет если она получит её?

Быть может, в её власти будет Капитул усмирить? Тогда всё, что мы делаем сейчас и делали семь лет — большая ошибка!

Да только поздно уже. Решения все приняты.

Лидия сидит на крепком коне, впереди Ладимира и привязана к нему тугим ремнём. Он успокаивающе поглаживает её руку. Позади меня тоже воин. Слав, подхватывает Лелю, вставшую сапожком в освобожденное им для неё стремя и садит перед собой. Его руки двигаются медленно, стягивая их тела ремнями.

Бережно придерживает ее за пояс.