Барселона и Монсеррат - Елена Грицак

Витражное окно над входом в дом Бельесгуард

В доме вдовы продолжилась разработка системы кровельных переходов. Вокруг всей крыши по спирали поднималась лестница, соединявшая уровень плоской кровли с самой высокой точкой чердака, точнее, с небольшой террасой, окруженной зубцами. Отсюда открывалась великолепная панорама на горную гряду и Барселону. У лестницы имелось еще два ответвления – проходы к миниатюрным террасам над дальними углами дома. Вновь опередив инженерную мысль, Гауди создал трехмерный искусственный ландшафт, окруженный естественным пейзажем и никак не отгороженный от него.

Гауди уехал из Бельесгуард, едва завершилась основная стадия строительства, когда уже не требовался надзор за виадуком. Работу продолжил его помощник Доминго Суграньес, которому пришлось возводить дом привратника, устанавливать скамьи в парке и декоративные решетки. Фантазия учителя легла в основу спроектированного учеником здания для водяного насоса, формой напоминавшего дракона с хребтом из остроугольных камней.

Студия Антонио Гауди за полвека работы реализовала 75 проектов основателя. Некоторые, как часто бывало в мировой архитектуре, остались на бумаге, хотя даже беглые наброски сейчас представляют огромный интерес, поскольку созданы гением. Среди них было изображение гигантского термитника или причудливой системы башен, составляющих 300-метровый отель в Нью-Йорке, который, будучи воплощенным в жизнь, смотрелся бы не хуже Эмпайр-Стейт-Билдинг.

Как верно заметил Чезаре Ломброзо, «гениальность – единственная, принадлежащая человеку вседержавная власть, перед которой можно преклонить колени, не краснея». Работа гения сравнима с бурным водоворотом в плавной эволюции культуры, поэтому с ней стоит считаться, как со всяким явлением природы. Гениальность неотделима от личности, и, быть может, потому никогда не выражается в жесткой методике. Приемы гениального мастера не поддаются выявлению, обособлению, описанию и тем более копированию, если не относить к таковому примитивное подражание. В отличие от таланта, гений с трудом поддается пониманию. Чтобы постичь взлет выдающейся мысли, нужно размышлять в унисон с человеком, ее высказавшим, и хотя бы отдаленно соответствовать его интеллекту. Гению тесно в рамках времени, стиля и традиций; в творчестве им движет внутренняя сила, потребность души, не зависящая от внешних обстоятельств. Происходящие в мире события могут повлиять лишь на реализацию идей, и воздействие это, к сожалению, чаще негативно, что еще раз подтверждает история парка Гуэль.

Вид на парк Гуэль

Греза о райском саде внутри мегаполиса возникла на рубеже столетий, воплощалась трудно, долго, была реализована не полностью, и не только потому, что в Европе началась война. Идею создания уникального парка в Барселоне первым высказал дон Эусебио, он же стал заказчиком, поэтому очередное произведение Гауди получило его имя. Планировка заложенного в 1900 году парка напоминала сжатую пружину: тропинки и крутые лестницы поднимались от подножия вверх серпантином. Купленный Гуэлем участок вблизи монастыря Педральбес имел форму неправильного семиугольника и располагался на склоне горы. Примыкая к горному потоку, стройплощадка проходила вдоль дороги Сан-Северо и достигала самой высокой точки окраинного района Барселоны. Город-сад предназначался для частных клиентов, чьи дома должны были быть отодвинуты от дороги на расстояние, равное их высоте. Каждому из владельцев разрешалось отгораживаться от соседей невысоким (до 80 см) забором. В поселке предусматривались канализация, централизованная подача электроэнергии, а также обеспечение водой из городской водопроводной сети, которую на случай аварии дублировала огромная цистерна. Для комфорта застройщик предлагал услуги привратников, рынок, площадь наподобие римского форума, летний театр и, конечно, церковь. Гуэль добился запрета на размещение в «доходном саду» клиник, фабрик, различных мастерских, гостиниц, ресторанов, но сам дал слово не вырубать большие деревья даже при крайней необходимости. Впрочем, об экологии позаботился Гауди, выполнив проект в полном согласии с природой.

По бокам от главного входа в парк стояли два оригинальных павильона: дом привратника и служебный дом с залом ожидания, туалетами, телефонным узлом и комнатами для конторских служащих. Темные, выложенные из необлицованного камня стены привратницкой контрастировали со светлым обрамлением окон и деталями крыши, покрытыми яркой мозаикой из битых изразцов.

По требованию автора художники придали всей керамической облицовке четкий геометрический рисунок.

Служебный дом в парке Гуэль

Значительно большей образной нагрузкой Гауди наделил служебный дом. Напоминая башню средневекового замка, двухэтажное здание достигало высоты 30 м и, в отличие от соседнего павильона, было составлено, по словам автора, «из дуг и окружностей». С террас под нижним залом поднималась узкая лестница, необходимая для того, чтобы проникнуть внутрь вентиляционной шахты, которой архитектор придал форму полого волнообразного гиперболоида. Здесь тоже имелся скульптурный крест, конечно, сориентированный по сторонам света. Вначале павильоны соединялись деревянными воротами, но в 1955 году их сменила часть решетки, перевезенная из дома Висенса. Служебные павильоны обрамляли въезд в усадьбу дона Эусебио – прекрасный сад Гесперид, охраняемый драконом из кованого железа, своей ужасной пастью пугавшего редких туристов. Сегодняшние барселонцы заходят в него не часто, предпочитая железному чудищу доброго змея из парка Гуэль. За павильонами открывается не слишком обширное пространство площадки, доходящей до подножия лестницы «дорического храма». Здание, возведенное по образцу античного святилища, вначале предполагалось использовать в качестве рынка, а площадь перед ним могла бы стать подобием греческой агоры. В округлых стенах храма скрывались гроты, где по плану должны были находиться склад и стоянка экипажей. Зубчатое завершение этой постройки было точно таким же, как и украшение террасы служебных павильонов.

Каждый из 4 уровней лестницы фиксировала собственная скульптурная композиция. Первый марш начинался от искусственных сталактитов, уложенных в заглубленную чашу. Площадкой выше красовался диск со змеиной головой на фоне флага Каталонии. Посреди третьего марша архитектор поместил фантастического змея, облицованного осколками разноцветной керамики. Расходящиеся ветви последнего марша обводили малый грот со скамьей, высвеченной солнцем, но укрытой от ветра.

«Дорический храм» со змеем у грота

Крыша «дорического храма» покоится на 86 колоннах соответствующего ордена, то есть на столбах с широкими каннелюрами, гладкой базой и капителями без каких-либо украшений. Здание венчает двойной фриз с триглифами, над высоким карнизом, словно корона, возвышается волнистая спинка «бесконечной» скамьи, декором которой занимался художник Хосе Мариа Хухоль – автор всех керамических коллажей парка Гуэль. Мягко обтекающее всю постройку, это странное сиденье собрано из множества перегородчатых сводов, изготовленных раздельно, смонтированных над карнизом и затем, после заделки швов, облицованных керамическими осколками.

Элементы закругленного обрамления спинки и выступа, размещенного на уровне поясницы, также выполнены из секций, длиной примерно 30 см. Мастер сдавал очередную партию деталей из необожженной глины Хухолю, а тот сразу же приступал к росписи, вплетая в рисунок из ветвей, листьев, лепестков и абстрактных пятен фразы из Евангелия. После обжига художник покрывал керамику яркой краской (зеленой, желтой, синей), затем наносил слой оловянной глазури, после чего изделие вновь отправлялось в печь. Для того чтобы получить совершенную форму скамьи, Гауди рассаживал рабочих на свежий слой раствора. В настоящее время сидение на ней считается ритуалом. Бегущий узор из блестящей разноцветной керамики только на первый взгляд кажется случайным. Человек, подолгу сидящий на скамье, невольно вглядывается в орнамент и внезапно начинает различать не только слова, но и даты, имена, тексты молитв, магические знаки, зашифрованные послания, таинственные рисунки, формулы, числовые ряды.

Волнистая скамья на крыше «дорического храма»

Дорожные сооружения парка вводят путника в мир каменной сказки. Застывшая органика опор в сочетании с живой зеленью создает впечатление заколдованного леса. Сквозь ветви столбов портика за домом Гуэля растительность предстает, как на картине, в качестве живописного фона. Пилястры-контрфорсы у подпорной стены образно перекликаются с растущим рядом кустарником. Пешеходный пандус с прямыми опорами, наклонными в нижнем уровне и витыми в верхнем, образует своеобразный переход от рукотворного начала к природному. Нижние колонны с их четкими контурами оснований и ордерным видом капителей еще относятся к миру архитектуры; лишь облицовка, напоминающая кору сосен, сближает их с настоящими деревьями. Уровнем выше в таких же деталях человеческая рука распознается с трудом. Впечатление естественности произдодит колоннада из поднятых на столбы цветочных ваз. Интерьер пандуса напоминает грот, а его внешний облик вызывает в памяти руины, столь популярные в эпоху классицизма.