Барселона и Монсеррат - Елена Грицак

Антонио Гауди. С рисунка Рикардо Описсо, 1900

В книгах о Гауди слова «гений», «святой» и «сумасшедший» употребляются едва ни не на каждой странице. Его жизнь, к счастью, не стала банальной историей художника, при жизни не признанного и удостоенного громкой славы после смерти. В архитектуре такие примеры крайне редки, поскольку тот, кто не смог обратить на себя внимание публики, не получал крупных заказов и, следовательно, не имел возможности реализовать себя в творческом плане. В большинстве своем произведения Гауди располагаются в центре Барселоны и, занимая дорогостоящие участки, впечатляют размерами, а значит, он был замечен как профессионал. Тем не менее широкое признание пришло посмертно, лишь в 1970-е годы, когда архитекторам наскучили здания-коробки, основанные на примитивной конструкции «опора плюс плита». Относительно святости прямо высказалось духовенство Барселоны, обратившееся к понтифику с просьбой причислить Гауди к лику святых. Папа римский одобрил предложение, заметив, что канонизацию неплохо бы приурочить к завершению храма, которому зодчий посвятил свою праведную жизнь.

После демонстративного ухода из светской архитектуры единственной заботой мастера стал собор Святого семейства (Саграда Фамилия) – колоссальное здание, наполненное тайной и явной символикой, как и жизнь создателя. Странно, что Гауди утвердили руководителем столь масштабного проекта еще в 1883 году, когда тот был неопытным специалистом и совсем молодым человеком, к тому же известным ироническим взглядом на церковь.

Мысль о создании храма Отпущения грехов исходила вовсе не от духовенства. Как ни странно, первым ее высказал барселонский лавочник Хосе Мария Бокабелья, совершивший паломничество в Ватикан. Задержавшись в сердце католицизма, он был очарован формами древней базилики в Лорето и пожелал воспроизвести такую же в родном городе. Проект на средства созданной им ассоциации святого Хосе был заказан Франциско Вильяру – преподавателю, а впоследствии директору Провинциальной школы архитектуры, которую к тому времени еще не успел закончить Антонио Гауди. После безуспешных попыток приобрести хотя бы небольшой участок в центре Барселоны сеньор Бокабелья купил целый квартал в Эсанче, таким образом заняв внушительную часть района перспективного развития города. Это место издавна именовалось Эль Арка, по названию некогда стоявшего здесь иберийского дольмена. Так же в религиозной традиции обозначался Ноев ковчег, чем, несомненно, воспользовался Гауди, решивший сделать храм «вместилищем христианской веры».

Декор фасада Саграда Фамилия

Согласно замыслу Вильяра, собору надлежало стать архитектурным воплощением Нового Завета, чему как нельзя лучше способствовал готический стиль с его стремлением ввысь, обилием скульптуры, деревянной резьбы и красотой многоцветных витражей. Однако при всей живости скульптурного и живописного декора, готика довольно абстрактна: выражая тяготение ко всему небесному, лучшему, чистому, она не искала средств изображения этих понятий. Возглавив строительство собора, Гауди взял на себя, казалось, неразрешимую задачу – совместить выражение религиозных чувств с радостным зрелищем, своеобразным архитектурно-скульптурным «театром жизни». Принимая заказ, мастер самоуверенно заявил, что собор будет освящен через десять лет, выгодно сравнив свое творение с храмами Средневековья, которые, как известно, строились веками. Он руководил строительством первые 43 года, с привычной тщательностью вычерчивая детали, сооружая макеты, и все эти годы жил буквально на стройплощадке, занимая тесную, заваленную чертежами каморку, где единственной полноценной мебелью являлся письменный стол. Ему не требовалось заработной платы, ведь, по его собственным словам, жизненную энергию давал собор, долгое время существовавший лишь в воображении.

Отделка потолка в соборе Саграда Фамилия

Гауди очень плохо видел, но очки не носил, заявляя: «Греки очков не носили…». Однако в отношении архитектуры классика его не привлекала, ведь античная красота не мыслилась без прямых линий, которых зодчий всячески избегал. Казалось, он существовал в мире кривых поверхностей, считая идеальной форму куриного яйца, которой руководствовался при конструировании арок. Столь же совершенной представлялась прочность этого предмета, в подтверждение чего зодчий всегда носил в карманах сырые яйца. Гауди сумел извлечь из природной среды и ввести в мир архитектуры формы, оставившие равнодушными целые поколения зодчих. Например, гиперболические параболоиды, гиперболоиды и геликоиды – фигуры, образование которых гораздо проще их наименований. В построении сложного комплекса он пользовался простым числительным отношением: 1/2, 1/3, 1/4, 1/5… Действительно, в ином случае было бы невозможно удержать изобилие разнообразных форм в рамках единой композиции.

Интерьер Саграда Фамилия

Из 18 задуманных башен Саграда Фамилия 12 посвящались апостолам, причем, главная из них, увенчанная крестом, символизировала искупительную жертву Христа, которого автор хотел изобразить в виде 170-метровой статуи над центральной башней. Внутреннее пространство напоминало сад: смыкающиеся кроны колонны (стволы платанов) образовывали купол, сквозь который виднелось настоящее небо. Здание проектировалось так, чтобы колокола звучали как орган, а ветер, проникая через отверстия в башнях, пел подобно хору. Проектом предусматривались установка гигантского музыкального инструмента и сидячие места для 30 тысяч слушателей.

На фасаде Рождества природный принцип выразился в колокольнях-гиперболоидах, прикрытых естественным декором в виде пластических картин с изображением растений и животных. В статуях богов и святых современники мастера могли заметить знакомые черты, узнав, например, в младенце Иисусе внука рабочего, в Иуде – сторожа, явно увлекавшегося вином, в Понтии Пилате – толстого пастуха. В качестве модели царя Давида выступил красавец-штукатур, ослика для позирования одолжил местный старьевщик. Гипсовые отливки для сцены избиения младенцев снимались в анатомическом театре с мертворожденных детей. Перед окончательной установкой каждую скульптуру поднимали и опускали десятки раз.

Часто погруженный в себя, мысленно занятый разработкой новых замыслов, архитектор отличался рассеянностью, особенно опасной на улицах Барселоны. Летом 1909 года город стал ареной борьбы анархистов и полиции, но жизнь не останавливалась, и людям приходилось покидать дома, невзирая на перестрелки. Будучи руководителем нескольких объектов, Гауди в течение дня переходил с одной площадки на другую, отказываясь от провожающих, спокойно перебираясь через баррикады и не обращая внимания на пальбу.

Июньским вечером 1926 года дон Антонио покинул собор и, как обычно, отправился на ежедневную исповедь. Пребывая в отрешенном состоянии, он шел, не глядя на дорогу, и попал под трамвай. В участке водитель уверял, что сбил пьяного бродягу. В самом деле, кальсоны задавленного старика держались на английских булавках, в карманах вместо документов лежали Евангелие и горсть орехов. Неузнанного, без сознания, Гауди отвезли в больницу Святого Креста – специальный приют для бедняков, где великий зодчий скончался через три дня. Как посчитали многие его знакомые, он умер не от ран, а просто исчерпав жизненную энергию. Его похоронили там, где он прожил много лет и плодотворно трудился, установив памятник в крошечной подземной часовне храма, которую весной и осенью заливает водой.

При возведении Саграда Фамилия Гауди не жалел времени на переделки, мучительно обдумывал каждую деталь, часто отменял распоряжения, вновь и вновь рисовал, делал макеты, заставлял рабочих демонстрировать варианты. Неудивительно, что процесс появления шедевра растянулся на три века, но причина долгостроя отнюдь не в грандиозности проекта. Саграда Фамилия возводился исключительно на пожертвования и скромные доходы расположенного в нем музея.

После смерти архитектора его последователи не ринулись на стройплощадку, предпочитая реальной работе дебаты о направлениях в современном зодчестве. Сначала храм достраивался с использованием решений, противоположных принципам Гауди, пока наконец городские власти не приостановили стройку. К моменту осознания правильности первоначального замысла некоторые части здания настолько изменили вид, что их пришлось сносить и возводить заново. На сегодняшний день собор продолжает расти, поэтому тот, кто посещает Барселону регулярно, может заметить новые пристройки, детали, элементы декора. Может быть, кто-нибудь испытывает досаду от вечной незаконченности, пугаясь зияющей пустоты интерьеров, негодуя при виде башенных кранов и строительного мусора. Видя все это, трудно представить архитектурное чудо законченным. Саграда Фамилия выглядит так, будто вырастает из-под земли с настойчивостью гения, ее создавшего, с упрямством, присущим горным породам, таким, как вздымающиеся позади хребты Монсеррат. Облик собора, вызывающе инородный и на первый взгляд чуждый не только стилю города, но и современной эпохе, тем не менее стал символом Барселоны и, вероятно, останется им навсегда.