Оскал «Тигра». Немецкие танки на Курской дуге - Юрий Стукалин

Я вкратце рассказал ему о происшествии, и он, молча дослушав историю до конца, присвистнул:

— Вот дела!

— Ладно, времени нет удивляться. Херманн, ковыляй на свое место и соедини меня напрямую с Клогом.

Ланге тронул меня за рукав и задумчиво промямлил:

— Пауль, над нами же вся дивизия ржать будет.

— Не будет, — отстранился я.

Мы вернулись к танку, и когда Вилли соединил меня с гауптманом, я доложил ему, что нашим экипажем была обнаружена русская разведгруппа из десяти человек, пытавшаяся проникнуть в Луханино. Мы вступили с ними в неравный бой, в результате которого двое членов экипажа получили легкие ранения и трое иванов были убиты. Трупы своих русским удалось вынести, но мы захватили блокнот, в котором, вероятно, содержится ценная информация.

Внимательно выслушав мой доклад и координаты нашего танка, Клог довольно произнес:

— Я все понял, Беккерт. Сейчас вышлю к вам адъютанта, и вы ему передадите записи русских разведчиков. На всякий случай усилим ваш участок взводом гренадеров. Вы снова отличились, фельдфебель. Я горжусь вами!

ГЛАВА 11

Ланге растолкал меня на рассвете.

— Как обстановка? — шепотом спросил я, поеживаясь от утренней прохлады.

— Иваны постреливали, но активных действий не было.

— Ну, активные действия мы бы не проспали, — потянулся я, зевая во весь рот. — Давай, иди, отдохни.

— Уже наотдыхался, — ухмыльнулся Ланге, — а вот присланные Клогом грязедавы[4] после твоих россказней про десять русских разведчиков всю ночь глаз не смыкали.

Однако дважды Карла уговаривать не пришлось, спустя минуту с места механика-водителя раздавался громкий храп. Остальные члены экипажа ему вторили. Я уселся на башне и закурил.

Над полем стелился густой туман. День обещал быть теплым и солнечным. Больше всего меня мучил вопрос: почему русские не предприняли попытку выбить нас ночью? Исчерпали резервы или готовят нам особенный «подарочек»? Клог редко ошибался, неужто чутье подвело старика? Для себя я решил, что надо быть готовым ко всему. Что бы ни произошло, я должен держаться. Снова меня по сердцу полоснули воспоминания о гибели Отто. Я корил себя за собственную глупость. Так наивно попасть в ловушку и подставить друга. Мне наплевать, что он сам принял это решение. Я вынудил Отто его принять, как ни крути. Не лезь я напролом, все были бы живы.

Русские не могут нам ничего противопоставить, кроме пушечного мяса, и поэтому хитрят и изворачиваются. «Ничего, — утешал себя я, — надеюсь, что «тридцатьчетверка» с номером «303» еще не вышла из строя, и никто из наших ее не подбил». С этим танком должен разделаться именно я.

В небо с русской стороны взмыли ракеты. Несомненно, что-то должно было сейчас начаться. Я взглянул на часы — пять пятнадцать утра. Собрался было разбудить экипаж, но начался такой артобстрел наших позиций, что ребята сами повыскакивали из люков. Земля дрожала от взрывов, грохот стоял неимоверный.

Деревне Луханино доставалось второй раз. То, что не разрушили мы, безжалостно довершали русские. Клог правильно поступил, что рассредоточил бронетехнику по окраинам, у Иванов стало меньше шансов попасть по «тиграм». А как показали последние бои — только на нас и надежда.

Русские решили провести контратаку и попытаться выбить нас из Луханино, пока не подошли наши резервы. Ночью могла возникнуть неразбериха, опять же минные поля кругом. Они решили с утра пораньше нанести нам визит. Что ж, мы готовы к встрече. Странно, но сегодня русские не использовали авиацию.

Мы не долго томились в ожидании. Еще не успели отгреметь звуки разрывов, как мы увидели поднимающую клубы пыли армаду русских танков. На бортах их сидела пехота. Русские мчались на наши позиции, не боясь попасть под огонь собственной дальнобойной артиллерии. Клог правильно рассчитал действия русских. Рассредоточив тяжелые и хорошо замаскированные машины по периметру и оставив по фронту среднюю технику, мы давали возможность Иванам вклиниться в наши ряды, увязнуть в битве и потом расстрелять противника с флангов.

Мы завороженно наблюдали, как русские несутся вперед. Рев двигателей, лязг гусениц, крики пехотинцев, звуки выстрелов — все это смешалось в один сплошной нарастающий гул.

— Вы представляете, сколько у них танков? — задумчиво спросил Зигель.

— Много, — буркнул расстроенный Херманн. Он все еще злился на Шварца и никак не мог взять в толк, что, если бы не Хуберт, мы сейчас находились бы в советском плену.

— Если представить, что и на северном фасе происходит нечто подобное, то от одной такой мысли у меня волосы дыбом встают, — заметил Ланге. — Настоящая орда.

— Они лезут в лоб, напролом, — сказал я. — Это глупо и расточительно.

— Их расточительность нам слишком дорого обходится, — резюмировал Шварц.

После этих слов мое сердце снова болезненно защемило. Мне не терпелось начать охоту на их «тридцатьчетверки». Наш «тигр» был забит снарядами под завязку, мы имели достаточно «гостинцев» для них.

— Слушай, Хуберт, — вкрадчиво спросил Зигель, — а поменяй мне свой ППШ?

— На что?

— На что хочешь.

— Может, на твой пробитый самовар? — хохотнул Шварц.

— Скотина, — процедил Томас.

— Так! — прикрикнул я. — Заткнитесь и будьте внимательны.

Русские уже подошли на расстояние выстрела. Нашей артиллерии не удалось остановить их или хотя бы замедлить темп продвижения.

— Зигель, приготовиться! Шварц — бронебойный! — скомандовал я, жадно, до боли в глазах, разглядывая русские танки в бинокль. Поймал себя на мысли, что безумно хочу увидеть среди всей этой вражеской армады только один-единственный танк, мою «тридцатьчетверку». Я походил на охотника, перед которым бегает множество различного зверья, но он воротит от него нос, выжидая добычу покрупнее.

Моя одержимость не помешала заметить вспышки выстрелов с левого фланга. На нашей позиции я мог действовать по своему усмотрению и ориентироваться на собственное чутье.

— Рано, — придержал я Зигеля, — погоди немного.

Я выжидал, чтобы бить наверняка.

— Одиннадцать часов, бронебойным, тысяча двести!

Орудие дернулось, и я прильнул к биноклю. На мое удивление, Зигелю не пришлось даже пристреливаться, он точно рассчитал траекторию полета. Мы попали в Т-34. Танк охватило пламя.

«Это вам за Отто, — мысленно злорадствовал я. — Почувствуйте и вы, что ему пришлось терпеть перед смертью!»

— Пауль, тебя Золлен вызывает, — воскликнул Херманн и переключил меня на командира взвода.

В головных телефонах слышался отвратительный треск, посторонние шумы и шорохи. Дитриха было еле слышно, но я все же смог разобрать, что нам приказано начать контратаку. Я передал приказ Ланге, и мы покинули наше укрытие.

Невооруженным глазом было видно, что атака русских захлебнулась, и теперь они стараются держать оборону. Мы их давили с трех сторон. Тяжелая бронетехника и артиллерия массированным огнем крушили русские позиции. Теперь мы неслись на врага. По пути пару раз останавливались, чтобы произвести выстрелы.

Мы быстро сближались. Вокруг рвались снаряды, горючее из подбитых танков вытекало, воспламенялось, и казалось, что горит земля. Дышать невозможно, видимость нулевая. Мне пришлось высунуться по пояс, чтобы хоть как-то различать дорогу. Здесь творилось невообразимое: где свой, где чужой, было сложно определить. Кругом расплывчатые силуэты солдат, но наши это или враги, понять невозможно. В эфире полнейший сумбур, практически ничего нельзя разобрать, все сливалось в сплошной крик.

Если бы мне кто-нибудь сказал, что сейчас раннее утро, я бы не поверил. Казалось, что сгущаются темные тучи, вот-вот разверзнутся небеса, и начнется страшный ураган. Хотя ураган уже начался — сама природа не могла создать такого ужасного катаклизма, который здесь устроил человек.

Херманн и Зигель строчили из пулеметов, отсекая русскую пехоту, не давая ей возможности прорваться. Я не исключал возможности, что часть наших пуль досталась и своим, ибо в этой свалке и такое могло приключиться.

Постепенно картина начала проясняться — русские ослабили натиск. Мы раздробили их кулак на части и теперь начинали господствовать на этом поле. Главное — не потерять темпа, наращивать его, перейти от обороны к наступлению. Так и происходило. Иваны отходили. В головных телефонах я наконец разобрал приказ командира нашей роты Клога.

— Держать темп! Вперед! Не выбиваться из строя!

Нам удалось влиться в общий поток. Отступающие иваны были хорошей мишенью, и мы этим пользовались в полной мере. Столько покореженной техники в одном месте мне еще видеть не приходилось. «Тигр» постоянно натыкался на страшные исковерканные обломки, Ланге показывал чудеса маневрирования, танк трясло и раскачивало. Двигатель, казалось, вот-вот не сдюжит, но пока обходилось.