Всему вопреки - Салли Стюард

Летние сумерки обступили их, и зябкий холодок заполз в стынущее сердце Ребекки.

— Уже поздно, — почти беззвучно проговорила она. — Пора возвращаться.

Мгновение Джейк испытующе смотрел на нее, затем кивнул.

— Да, пора, — сказал он, и девушке почудилось, что в этих простых словах прозвучал иной, горький смысл.

Они прошли через кладбище, стараясь держаться поодаль друг от друга.

В машине Джейк потянулся было к ключу зажигания, но помедлил.

— Мне не следовало так поступать, — пробормотал он, не глядя на Ребекку.

Лучше бы он этого не говорил. Ребекка и так не могла отделаться от мерзкого ощущения, что попросту вешалась ему на шею.

— Все в порядке, — промямлила она, уставясь на свои руки, сложенные на коленях.

— Я повел себя непрофессионально…

— Все в порядке, — повторила Ребекка, не в силах придумать ничего более оригинального.

Заурчал мотор, и машина рванулась в вечерний полумрак.

Если до сих пор Ребекка ощущала себя одинокой, то теперь ее одиночество разрослось неимоверно. Лишь несколько кратких мгновений тонкая нить связывала ее с другим живым существом, но теперь оборвалась и она, и бесплодная пустошь, царившая в сердце Ребекки, отныне полонила его целиком.

— Как только мы вернемся в мотель, — сказала она, — я соберу вещи и вернусь в Даллас. Сегодня же!..

— Разумная идея. Я буду держать тебя в курсе поисков.

— Не думаю, что тебе удастся что-нибудь найти. Моей матерью была Джейнел Гриффин.

Джейк не возразил ни словом, и так рухнули последние надежды Ребекки. Сейчас в душе ее властвовал беспросветный мрак.

— Моя мать мертва. Я решила смириться с этим и последовать твоему совету. Вернуться к работе, к друзьям, строить заново свою жизнь…

Хоть это и невозможно, мысленно добавила она.

— Разумная идея, — повторил он.

Итак, все кончено. Она уедет и никогда больше не увидит Джейка, не ощутит на губах горячий вкус его головокружительных поцелуев. Ночь прокралась в салон седана, просочилась сквозь кожу и теперь текла по жилам — там, где еще минут десять назад струилась жаркая кровь…

В двух кварталах от мотеля позади седана вспыхнули сине-красные огни полицейской машины, и надсадно завыла сирена.

— Что за черт?!

Джейк нажал на тормоз.

— Ты что, превысил скорость?

— В этом-то городке? Учитывая нашу взаимную симпатию с местным шерифом, я бы не решился и полосу сменить без сигнала. Если вообще здесь можно отыскать улицу с лишней полосой.

Фарли Гейтс вперевалку подошел к седану.

— В чем дело, Гейтс?

— Ваши права.

Джейк сунул руку в задний карман джинсов, извлек бумажник и протянул шерифу водительские права.

Гейтс невозмутимо переписал все сведения в блокнот.

— Что вы делаете? — резко спросил Джейк. — Я не превышал скорость, так какого черта вы гоняетесь за мной с мигалкой?

— Все верно, не превышали, но дело совсем не в этом. У вас разбита фара.

— Черта с два! Сами видите — обе в порядке!

Джейк раздраженно махнул рукой в сторону ветрового стекла.

Гейтс неспешно прошел вперед, вынул дубинку и размахнулся. Ребекка потрясенно вскрикнула — тишину летнего вечера разорвал пронзительный звон стекла. Шериф хладнокровно вернулся к дверце седана и протянул Джейку квитанцию на штраф.

— Как я уже сказал, у вас разбита фара.

И, усевшись в свою машину, укатил прочь.

— Что происходит? — недоуменно спросила Ребекка. — Зачем он это сделал?

Джейк лишь покачал головой, глядя, как удаляются в ночь задние огни полицейской машины.

Наконец он повернулся к Ребекке.

— Сдается мне, что Джейнел Гриффин вовсе не твоя мать… иначе Гейтс не старался бы так рьяно от нас избавиться.

Ребекка мгновенно оценила его правоту — и тогда недоумение сменилось в ней праведным гневом.

— Я не еду в Даллас! — жестко сказала она.

— Почему-то я так и подумал.

Ровный голос Джейка не выражал ни злости, ни особой радости.

Но это уже было неважно. Как и то, что мать Ребекки не желает встречаться с дочерью. На кладбище девушка навсегда простилась со своей мечтой о настоящей семье, с надеждой обрести полноценную жизнь. Она страдала, мучилась, и оказалось, что зря. Эта мысль отчего-то ожесточила Ребекку, укрепила ее решимость. Она найдет свою мать, даже если эта женщина захлопнет дверь перед самым ее носом. Она посмотрит в глаза той, что родила ее на свет, узнает ее черты лица, цвет волос, форму губ… и уйдет. Насовсем!

И тогда Ребекка снова будет полновластной хозяйкой своей жизни. Тогда она вновь обретет себя и уверенной поступью двинется в будущее, как советовала Дорис Джордан.

Глава 9

20 октября 1969 года,

Эджуотер, штат Техас

Мэри свернулась калачиком на диване, и на коленях у нее лежала раскрытая книга. Она уже в третий раз прочитала одну и ту же страницу, но так и не поняла ни единого слова.

Пять минут двенадцатого. Скоро вернется Бен. В этом месяце у него вечерние дежурства — с трех часов дня до одиннадцати вечера — и Мэри уже возненавидела эти долгие часы темноты и одиночества.

Раньше с ней такого не было. Всю свою жизнь она прожила в Эджуотере. Здесь никогда не запирали дверей. И ничего не боялись.

А вот она — боится. Заперла все окна и двери, а теперь вздрагивает от каждого звука, особенно если это — телефонный звонок.

Отчасти, конечно, эта тревога привычна. Все жены полицейских живут в страхе, что им вот-вот позвонят и скажут, что любимый муж тяжело ранен или того хуже.

Правда, в Эджуотере до сих пор ничего подобного не случалось.

И все же Мэри изнывала от страха. Особенно после захода солнца. Всему виной беременность, говорила она себе. Тело ее изменяется, оттого она и стала более чувствительной, уязвимой, оттого и проснулись все прежние страхи, казалось, давно забытые. Мэри страшится потерять любимого, как когда-то потеряла отца и маму… А теперь добавилось еще и опасение за хрупкую новую жизнь, которая с каждым днем подрастает в ее утробе. За ребенка, которого Мэри уже заранее любит так сильно, как никого не любила прежде.

Женщина решительно отбросила еще одну причину своих страхов — черное пятно, неотступно маячившее на краю памяти. Стоит только дать волю этому воспоминанию — и оно, точно черная дыра, всосет в себя всю ее жизнь, утащит в безмерную пустоту, где нет ничего, кроме боли.

Нет, она не станет вспоминать об этом. Ужас остался в прошлом, а перед нею, Беном и не рожденным еще малышом — все будущее.

Прошлое мертво и не сможет причинить ей вреда, покуда надежно заперты все двери и окна, покуда она гонит прочь непрошеные воспоминания.