Смертельная ртутная ложь - Глен Кук

– Слышал? Я был там и потрясен, что ты способен ходить. И как только они исхитрились притащить тебя домой?

– Мне немного не по себе. Но кто-то ведь должен позаботиться о животных.

– Ну так пошли за ребятами с консервного завода.

Мы с лошадьми не уживаемся друг с другом. Никто не принимает меня всерьез, но я твердо знаю, что весь этот вид животного мира только и ждет, чтобы разделаться со мной. Эти проклятые пожиратели овса готовы напасть, как только я повернусь к ним спиной, если в этот момент никто за ними не наблюдает.

– Гаррет! Какие жестокие слова ты произносишь.

– Ты слишком хорошо обо всех думаешь. Они наверняка сумели обдурить Плеймета. Он их защищает, а эти чудовища, издевательски похрапывая, топчутся в стойлах и косят глазом, снимая с меня мерку для савана. Плеймет по-настоящему любит этих монстров и считает, что я поддразниваю его шутками дурного вкуса.

Когда-нибудь он все поймет. Но будет слишком поздно.

– Много работы? – спросил я. Он махнул рукой на кучу навоза:

– Надо выкинуть солому и удобрения. У лошадок не бывает выходных.

– Да, отложить невозможно. Но все же, быть может, у тебя найдется время на пару кружек пива? За счет твоего старого друга. Куча дерьма никуда не денется.

– Точно. Если я ее не уберу. – Он помрачнел. – И ты платишь? Надо думать, тебе от меня потребуется большая услуга.

– Что?

– Ты, должно быть, потребуешь гигантскую услугу. Раньше тебе никогда не приходило в голову заплатить за пиво.

– Ты не прав, – вздохнул я. – Но спорить у меня настроения нет.

Эту битву я вел без перерыва уже много-много лет. Все мои друзья утверждают, что я появляюсь только тогда, когда мне от них что-то надо. Не так давно мне пришлось оплатить еду и выпивку Плеймета ради того, чтобы он познакомил меня с каретником.

– Так ты идешь? – спросил я.

Беда с парнями такого размера, как Плеймет, в том, что они не могут ограничиться двумя кружками пива. Для них это лишь капля в потоке, которым они должны залить свою жажду. Если такой тип задумает серьезно вас ободрать, вам придется посылать за цистерной.

Он сам выбрал место. Это оказалось потрепанное, темное, маленькое заведение об одну комнату, обставленную мебелью стиля «Пора Выбрасываться». Все здесь знали Плеймета, каждый подходил его поприветствовать. Далеко не сразу нам удалось приступить к беседе, и каждый вновь прибывший считал своим долгом прервать ее.

Мы ели. Мы пили. Я должен был платить. С каждым его глотком мой кошелек издавал жалобный стон.

Хотя заведение было всего лишь дырой в стене, они подавали прекрасное темное пиво, сваренное скорее всего здесь же; а те, кто работал на кухне, явно имели более чем шапочное знакомство с кулинарным искусством.

Я поглощал кусок за куском ростбиф, в сравнении с которым бледнело поварское мастерство Дина.

Цены тоже оказались весьма умеренными – естественно, для тех, кто не кормил полк солдат в составе одного гигантского существа, привыкшего полноценно питаться только за чужой счет.

– Как получилось, что таверна не забита до отказа? – поинтересовался я.

Плеймет одарил меня задумчивым, но преисполненным негодования взглядом и произнес:

– Предрассудки, Гаррет, предрассудки…

– Ах вот как…

Плеймет, мечтавший в свое время служить в церкви, пользовался каждым случаем наставить меня на путь истинный.

Предупредив таким образом, он, видимо, готов был оглушить приятеля заявлением, что забегаловка принадлежит одному из крысюков – существ, которых я не люблю даже сильнее, чем лошадей, хотя, признаюсь, без достаточных оснований. Поэтому я был приятно удивлен, когда Плеймет сказал:

– Таверна принадлежит кентаврам. Семье беженцев из Кантарда.

– Откуда же еще? – Лишь благодаря героическим усилиям мне удалось сохранить серьезность. – Я понимаю, почему они с трудом создают себе клиентуру.

Кентавров не любят. Долгое время они несли службу во вспомогательных частях армии Каренты. Но когда наемник по имени Слава Дуралейник бежал, провозгласив Кантард независимой республикой, племя кентавров целиком последовало за ним. Не исключено, что еще совсем недавно семейство участвовало в боевых действиях против Каренты. Когда все рухнуло, куда им оставалось бежать? Только в города Каренты, солдат которой они только что убивали.

Не понимаю, почему их у нас вообще принимают. Конечно, экономика способна поглотить их, когда вся молодежь находится на военной службе. Но молодые люди так или иначе должны вернуться. Венагетов изгнали из Кантарда. Слава Дуралейник разгромлен. Кажется, разгромлен.

Кентавры. Это ж надо!

Оставив свои мысли при себе, я поспешил сменить тему и рассказал Плеймету о деле Мэгги Дженн. Не опустил я и постыдный эпизод о пребывании в Бледсо. Плеймет в отличие от Торнады не станет разносить весть об этом по всему миру.

Он всего лишь мягко улыбнулся и даже не воспользовался возможностью проехаться по поводу состояния моего рассудка. За это я и люблю парня. Ни один из остальных моих друзей не смог бы устоять перед соблазном пошутить.

– И зачем же я тебе потребовался? – спросил он.

– Потребовался? Да без всякой причины.

– Ты пришел ко мне, привел сюда, накормил и залил пивом. И наверняка что-то от меня хочешь.

– Когда-то это было смешно, приятель. Тысячу лет назад. Вывести меня из себя. Просто так, для развлечения. Некоторое время эта шутка действовала, пока окончательно не поросла плесенью. Вам, ребята, давно бы пора попробовать завести другую песню.

– Так тебе и вправду ничего не надо?

– Ничего, черт возьми. Я уже получил все, что мне требовалось, – приятную компанию и способные внимать уши. Плеймет пробормотал невнятно:

– Может быть, он не представляет, что мне известно, – и громко добавил: – Тогда я постараюсь тебе помочь без просьбы.

– Да?

– Я немного знаю, что происходит в сфере колдовства. Некоторые мои клиенты принадлежат к этому миру.

Я был удивлен. Он придерживался доморощенного варианта Ортодоксии, который оставлял очень мало места для колдунов, хотя это довольно бессмысленно – слишком сильно черная магия и демонизм распространены в городе. Впрочем, я полагаю, что суть любой религии – в отсутствии смысла. Иначе ее бы никто не исповедовал.

Это еще одно проявление веротерпимости и широты взглядов моего друга Плеймета.

– Ну хорошо. Принимаю твою помощь. Не появились ли недавно новые кружки чернокнижников?

– Конечно, появились. В таком большом городе, как Танфер, секты постоянно создаются и постоянно рассыпаются. Человеческая натура такова, что чье-нибудь эго обязательно оказывается оскорбленным и…

– Ну да. Ты не слышал о сектах, которые пополнились бы новообращенными молодыми женщинами?

– Нет.

– Проклятие! Ну что ж – нет так нет. Расскажи о Мэгги Дженн. Морли сказал, что ты на короткой ноге с королевским семейством.

– Скажи мне, что ты уже знаешь. Пришлось еще раз повторить все, что мне было известно.

– Могу добавить совсем немного, – сказал он. – У нее действительно была дочь. Я думал, что девочка умерла, но, значит, это не так. Пока Мэгги не подобрал Теодорик, она скорее всего была дорогой профессиональной проституткой – под другим именем, естественно, – но доказательств этому нет. Морли ошибается насчет ссылки. Она действительно проводит большую часть времени на острове Пэз, но делает это по своей воле. Один месяц в году она должна оставаться в своем доме на Холме, иначе она теряет его. Когда Мэгги в городе, она держится тише воды и ниже травы, не желая привлекать внимания врагов. Я понимающе кивнул, одновременно подав сигнал доставить нам еще по кружке их прекрасного пива. Я уже налился настолько, что произносимые мною слова несколько смазывались по краям, но этот супермен по имени Плеймет никак не желал начать спотыкаться о свой язык.

– Гр-Грэндж Кливер, – выговорил я. – Д-Дождевик. Что скажешь о нем?

– Довольно долго о нем было не слыхать. Странно, что он вновь вернулся в город.

– Возможно. Думаю, между ним и Мэгги Дженн есть какая-то связь.

– Будь с ним осторожен, Гаррет. Он сумасшедший. Кровожадный псих. Его назвали Дождевиком, потому что он оставлял вокруг себя десятки рыдающих вдов. Обожал пытать людей.

– Нормальный средний, обычный и привычный психопат, обитающий в соседнем доме. Что общего между ним и Мэгги Дженн?

– Не могу поклясться, но из того немногого, что мне известно, заключаю, что он был ее сутенером.

– Сутенером? – Я подумал немного и повторил еще раз: – Сутенером. – В этом действительно что-то было.

Я бросил на стол еще несколько монет, чтобы Плеймет смог расплатиться:

– Наслаждайся жизнью. Мне надо пораскинуть мозгами.

Плеймет позволил себе несколько замечаний по поводу моего мыслительного аппарата, замечаний, ставших столь модными среди друзей Гаррета. Я проигнорировал его.