Полуночный танец кентавров - Дарья Калинина

И что им оставалось сказать?

– Веруем, сынок, – стараясь добавить в голос старческой хрипотцы, просипела Алена.

– И давно веруете?

– Теперь уж и не упомнить. Всю жизнь, почитай.

– А я вот не верю, – сокрушенно признался им Миха. – Да и как мне в него поверить, его же нет!

– Почему же нет?

– А если он есть, то где?

– Он всюду, сынок.

– И в воздухе тоже?

– Да.

– Выходит, я дышу им?

– Ты дышишь кислородом. Это душа твоя дышит Богом. Не было бы Бога, нечем было бы и твоей душе дышать.

– А душа, она где? – не успокаивался Миха, который был, по всей видимости, любознательным парнем. – Вы мне место четко покажите, где душа обитает, тогда и я поверю в Бога.

– Тогда уж не надо будет верить, если ты сам будешь знать. Зачем же тебе тогда вера нужна, если точно знать будешь?

– Нет, вы не понимаете, – не успокаивался Миха. – Каждому должно быть свое место. Кто-то тут находится, кто-то там. А душа, она где? Нет у нее места, получается.

И скорчив потешную гримасу, он воскликнул:

– Где Бог? Я хочу его видеть!

– Получается, что мозгов у тебя нет, – несколько сердито для смиренной странницы отозвалась Алена. – А Бога видеть – не дорос ты еще! Этой чести лишь немногие избранные удостаивались. За всю историю всего несколько человек и видели, да не самого, а лишь спину, или одежду, или славу Божью, то есть сияние. Ну или голос слышали. Да и то это великие праведники были, не чета тебе или мне. Ясно теперь?

– Нет, не ясно. Если Бог со мной не желает говорить, как же мне в него поверить?

И сдался ты ему! Алену так и тянуло сказать настырному парню, чтобы забыл об этой идее. Видать, нос еще не дорос, чтобы поверить. Но это было как-то не по-христиански, так что Алена промолчала.

Какое-то время Миха шел смирно, но потом снова разговорился.

– Вот Марья Евгеньевна – та верит. И в церковь каждые выходные ездит. И милостыню творит. И по монастырям на богомолье ездит. Да и образки у нее в комнате всякие, и кусочки святых мощей, а здоровья как не было, так и нет. И что вы скажете?

– Что?

– Почему если Бог есть, то он так жесток со старухой? – неожиданно тихо спросил Миха. – Она ему поклоны и днем и ночью бьет, а он ей здоровье не возвращает.

– Значит, она его об этом и не просит.

– Ну да, – усомнился Миха. – Как же! А о чем же ей еще просить? Дом у ее сына – полная чаша. Каждый день на обед только первое трех видов варят. Вдруг хозяину рассольника не захочется, а захочется ему окрошки или куриного бульона? У меня дома маманя когда одно что-нибудь за день горяченькое состряпает, так мы всей семьей радуемся. А тут у людей еды навалом, а удовольствия они от нее не получают. Разве это справедливо? Им и не нужно, а у них есть. А нам нужно, да не имеем.

– Значит, другое что-то имеете.

– Нищету имеем, это точно. Уж я просил у Бога денег, просил, а он все не дает. Вот если бы дал мне чемоданчик с червонцами, я бы поверил. Да и вообще, за чемоданчик с червонцами я во что угодно бы поверил!

Миха был парень простой и душу свою бессмертную, раз и навсегда ему данную, ценил недорого. Чемоданчик с червонцами, которые разойдутся у него за год – вот и вся плата. Или пусть даже червонцев будет так много, что до конца жизненного пути хватило бы Михе. Но жизнь на земле для него рано или поздно закончится, как и для всех прочих. И что потом? Кому Миха будет интересен там с этими своими червонцами? Да и вряд ли он сможет взять с собой хотя бы одну монетку.

Миха еще долго рассуждал в том же духе, мол, богатым легко верить в Бога, потому что он их осыпал благодеяниями сверх всякой меры. А вот нищим куда как труднее верить, потому что с ними Бог обходится совсем немилостиво. А Миха хотел бы, чтобы милостиво, в такого Бога он охотно бы поверил и сам стал бы хорошим, добрым, начал бы делать благие дела и все такое прочее.

Он порядком надоел подругам своим базарным отношением к вере, ты – мне, а я – тебе, и обе женщины были даже рады, когда охранник наконец произнес:

– Вот мы и пришли. Это комната хозяйки. Постучите, она вас ждет.

И застыл перед дверью. Подруги, которые ожидали, что, доставив их до места назначения, парень уйдет, удивились:

– Почему ты не уходишь?

– А чего? Мешаю, что ли?

– Нет, не мешаешь, но…

– Вы входите, – повторил Миха. – Ждет ведь старуха.

И в его голосе прозвучало что-то, похожее на нежность. Но глаз он с подруг по-прежнему не сводил, так что им пришлось постучать и после разрешения войти в комнату матери Никитина.

Меньше всего подруги ожидали, что им придется общаться с этой женщиной. И к разговору с ней совсем не подготовились. А вдруг она примется их расспрашивать о монастырях, в которых они побывали, и о святынях, которые они видели? Они же ей и слова в ответ не смогут промолвить. Старуха их сразу раскусит! Поймет, что никакие они не богомолки, а аферистки, прокравшиеся в дом к ее сыну обманом.

Заробев, подруги замешкались у дверей. И тут из комнаты вдруг раздался молодой и зычный голос:

– Что же вы застряли там? Идите ко мне!

Делать было нечего, пришлось подругам войти в небольшую и очень просто обставленную комнату. Тут была кровать под белым покрывалом, письменный стол и несколько стульев. На побеленных стенах висели иконы, перед которыми теплилась лампадка. Но, несмотря на простоту обстановки, в комнате было удивительно чисто и светло.

– Я тут, подойдите.

Подойдя поближе, подруги увидели высокую худощавую женщину, сидящую в инвалидной коляске. На ногах у нее был плед, а нос украшали темные очки. Лицо и кожа были у женщины бледными, как бывает, когда много времени проводишь в закрытых от солнца помещениях.

Это и была мать Никитина, Алена видела ее впервые, она даже не подозревала, что у Никитина мать – инвалид, способный передвигаться лишь в коляске. Разумеется, она слышала, что люди говорили, будто бы старуха нездорова, но не подозревала, насколько далеко зашла болезнь этой женщины.

И теперь Алена испытывала острые угрызения совести, что посмела обмануть больную.

– Мне сказали, что вы хотели меня видеть, – произнесла Марья Евгеньевна приветливо. – Вы к нам издалека?

– Из Питера.

– Ого, – удивилась Марья Евгеньевна. – Везет нам нынче на питерских. Наверное, вам будет интересно узнать, что у нас в доме уже есть две гостьи из вашего города. Правда, они, скорее гостьи моего сына, но и мои тоже.

Тетка Вера и Арина! Помимо воли Алена ощутила в груди некоторый трепет, а в руках – конвульсивные подергивания. Так бы и придушила мерзких обманщиц, окопавшихся неподалеку!

Марья Евгеньевна тем временем продолжала:

– Однако если вы так издалека приехали, то наверное, сильно устали?

– Есть такое.

– Тогда я распоряжусь, чтобы вам дали отдохнуть с дороги и обязательно накормили. А потом вы придете ко мне и мы с вами обсудим то, ради чего вы приехали. Если у вас в чем есть нужда, то я постараюсь ее удовлетворить.

– Мы много слышали о вашей доброте.

– Люди часто преувеличивают сделанное мной. К тому же подавляющее большинство хочет одного – денег. А этого добра благодаря моему сыну у нас в доме навалом. Но я чувствую, что вы приехали ко мне не ради денег.

– Верно.

– Ну, идите-идите, отдыхайте, – поторопила их Марья Евгеньевна. – Хоть мне и любопытно, но я потерплю.

Она позвонила в колокольчик, и почти сразу же на пороге появилась молодая девушка.

– Накормить и обиходить, – лаконично приказала ей старуха. – И позови Арину, пусть почитает мне Евангелие.

Услышав, что сейчас тут появится Арина, подруги постарались побыстрее ретироваться. Но как они ни спешили, а все-таки столкнулись с Ариной на лестнице. Впрочем, Арина так торопилась, что даже не взглянула на двух скромных богомолок.

– Посторонитесь, бабки! – рявкнула она на подруг. – В сторону!

Алена с Ингой испуганно шарахнулись от нее. Это не укрылось от глаз прислуги, которая улыбнулась им:

– Не бойтесь.

– А кто это такая?

– Это знакомая хозяина. Зовут ее Арина.

– Любовница?

– Никакая не любовница, – решительно отмела это соображение девушка. – Говорю же: просто знакомая. И я вам так скажу, эта Арина не имеет никакого права вам указывать, что делать. И толкать тоже не имеет права. Я бы на вашем месте пожаловалась на ее поведение Марье Евгеньевне.

– Тебе так не нравится эта Арина?

– Пришлая она и подлая к тому же. Что она, что ее маменька, как приехали, целыми днями по дому шныр-шныр, а потом между собою шур-шур! И давай хозяевам на всех сплетничать и гадости обо всех говорить. Мастерицы обе козни другим строить и интриги плести. Слышали бы вы, какие у них планы насчет Марьи Евгеньевны, волосы бы дыбом встали!

– А что за планы-то?

– Ну, вы же сами видели, Марья Евгеньевна у нас глазами слаба. Почитай ничего и не видит. Обмануть ее – проще простого. Об этом Арина с матерью между собой и судачат целый день. К тому же Марья Евгеньевна одинока.