Цвет ночи - Пола Хейтон

Наконец Джеймс подошел почти вплотную. Вот тут-то она и очнулась.

— Ты давно уже здесь? — спросил он.

— Нет, не очень.

Звук его голоса полностью рассеял все ее фантазии. Джеймс здесь, нужно решать, как быть с ним сегодняшним. А это очень нелегко. Раньше была любовь, а теперь… борьба?

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Просто гуляю. И думаю. — Он замолчал и выжидающе посмотрел на Мэндж. — А ты?

— То же самое. — Мэндж словно прилипла спиной к старому дубу, боясь двинуться с места.

Джеймс ухмыльнулся.

— Слушай, что это ты притворяешься, будто жутко занята, а, малышка? На самом деле у тебя долгие ланчи с Диком, дневные прогулки в лесу. Где же ты берешь время, чтобы писать свои длиннющие доклады для меня?

— Я тоже могу тебя спросить, — парировала Мэндж. — Разве у тебя нет дел в твоей международной компании?

— В моей компании дела идут и в мое отсутствие.

— Ты меня удивляешь, дорогой. Ты пытался убедить меня, что персонал компании просто не может обойтись без твоего чуткого руководства. Не следует ли присоединиться к ним, вместо того чтобы болтаться здесь? Ты же стремился поскорее забыть родные места, а теперь все время торчишь в Грэнтоне.

— Я думал, все легко забыть, — вдруг вздохнул Джеймс. — Но что-то держит меня, поверь.

— А не зеленые ли глазки тому виной? — неожиданно для себя сказала Мэндж.

Джеймс даже присвистнул от удивления. Он наклонился к ней.

— А ты случаем не ревнуешь ли, голубка?

— Вот еще, — фыркнула Мэндж. — Занимайся своей дурочкой, кто против. Странно только, что ты попался на такие дешевые уловки: охи, вздохи, чириканье и хихиканье. Вот и все.

— И это я слышу от тебя? Ты-то на какие уловки Дика попалась? Тебе по душе эдакий сытый, напыщенный, весь лощеный адвокат?

— Дик очень мил.

— Я это уже слыхал.

Они некоторое время смотрели друг на друга.

— Ты что, правда, собираешься за него замуж? — наконец спросил Джеймс сквозь зубы, словно ему было трудно это выговорить.

Мэндж похолодела.

— Откуда ты знаешь?

— Энни встретила его на открытии художественной выставки. Они узнали друг друга, поболтали, и Дик поведал ей, что вы собрались пожениться.

Мэндж знала про эту выставку. Дик приглашал ее пойти с ним, но она отказалась. Не хотела давать ему новый повод возомнить, что она теперь с ним связана обещанием. Так он отправился сам, да еще проговорился Энни о помолвке. Кто ему дал право?

— А Энни сразу кинулась к тебе с новостью? — ехидно спросила Мэндж.

— Так это правда?

— А в чем дело? Ты сам меня обвинял в нерешительности и провоцировал доказать, что я не боюсь брака. Ты что, забыл, как издевался над моим отношением к этой проблеме?

— Мало ли что я говорил! Важно, чтобы ты любила его.

— А почему ты решил, что я не люблю Дика?

— Потому что я видел тебя с ним в ресторане, — сказал Джеймс мрачно. — Ты умирала от скуки, чему я не удивился. Можешь твердить, что он мил и приятен, но твой Дик — просто напыщенный индюк. И ты сама это знаешь. Ты не любишь его. Может, и хочешь полюбить, но не можешь.

— Люблю!

— Не любишь, — спокойно повторил Джеймс. — Спорим, что ты пошла с ним обедать из-за того, что я пригласил Энни.

Ну как он только догадался о том, в чем Мэндж и себе не признавалась! Она и сейчас так злилась, что ни за что не подтвердила бы его правоту.

— Да ты что, вообразил, будто мне интересно, чем и с кем ты занимаешься? Чихать я хотела на все твои дела! — закричала Мэндж, голос ее срывался. — Мне наплевать, даже если бы вы с этой стервой разделись и трахались посреди отеля «Келресс»!

— Нет, голубушка, тебе совсем не плевать! — Джеймс придвинулся к ней совсем близко. — Ты помнишь наше прошлое так же хорошо, как я.

— Не помню!

— Неправда. И тогда между нами было что-то. И сейчас происходит то же самое.

— Нет, нет, нет. — Мэндж упрямо замотала головой. — Ничего нет. Ничего.

Но тут их глаза встретились, и Мэндж застыла. Джеймс не верил ей, знал, что она врет. Он видел и понимал больше, чем ей хотелось.

— Ты помнишь это место, Мэндж? — спросил он вдруг.

Она отвернулась. Забыть не могла — здесь они первый раз любили друг друга.

— Не помню! — снова соврала Мэндж.

— А я помню. И очень хорошо. Я сам позвал тебя сюда, но опоздал. Когда я пришел, ты уже ждала меня. Ты стояла под этим же деревом.

Мэндж рванулась в сторону, но он удержал ее.

— Ты стояла здесь и улыбалась мне, — продолжал он. — В белых джинсах и белой блузке. Солнечные лучи падали сквозь листву на твое лицо. Вот как сейчас. — Джеймс наклонился, и она почувствовала его дыхание на щеке. — Я хотел тебя с того дня, когда сбил твой велосипед. Но тебе не разрешали связываться со мной, и ты боялась встречаться. Мэндж — хорошая девочка, а хорошие девочки не общаются с такими, как Райан. Но я старался заполучить тебя, Мэндж. Ты бросила мне вызов, а я всегда любил борьбу. Другие девчонки были слишком доступны. Наряженные как куклы, вертлявые, готовые сразу на все. Но ты оказалась другой. Ты была такой скромной, красивой, с великолепными ясными серыми глазами. И когда ты улыбнулась мне тогда, я понял, ты — моя.

У Мэндж закружилась голова, и она крепче прижалась к стволу дерева, даже вцепилась ногтями в кору. Словно искала опору и защиту. То, что говорил Джеймс, отдавалось в сердце болью и тоской. Но в то же время будило давние ощущения. Мэндж хотелось закричать, но она подавленно молчала.

— А помнишь, что было потом? — безжалостно продолжал Джеймс. Но голос его был вкрадчивым, тихим. От этого ей стало еще тяжелее. — Помнишь. Уверен, что помнишь, как все стало на свои места. Ты знала, что время пришло. И я это понимал. Мне и говорить ничего не надо было. Я подошел к тебе и встал там же, где и сейчас. И мы просто смотрели друг другу в глаза. А потом очень медленно я расстегнул пуговицы на твоей блузке.

И в эту минуту Джеймс стал расстегивать блузку Мэндж. Она зажмурила глаза и не шелохнулась.

— Не делай этого, Джеймс, — шепотом попросила она.

Но Джеймс только потянул края блузки вверх, чтобы расстегнуть оставшиеся две пуговки. Потом медленно распахнул ее и одними пальцами коснулся ее груди. Это прикосновение обожгло огнем. Вот оно, ощущение, снившееся ей по ночам — сильные, крепкие руки на ее нежной трепетной коже. Дрожь пробежала по телу. Страстное желание накатилось как волна. Джеймс продолжал ласкать ее грудь.

— Так ты помнишь, Мэнди? — шепнул он и, взяв ее за талию, притянул к себе. — Я почувствовал, как ты дрожишь от моих прикосновений, и понял — ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.