Цвет ночи - Пола Хейтон

— Нет, не думаю, — сказал Джеймс, но на лице его не отразилось никаких эмоций.

— Тогда никогда больше не смей называть меня трусихой! — Мэндж сейчас переживала целую гамму чувств: обиду, боль, злость, сожаление и жажду мщения. — Это ты трус, Джеймс! Ты любишь разглагольствовать о своей свободе и независимости, а на деле просто боишься проявить привязанность к кому бы то ни было. Для всех у тебя свой срок. Мне было отпущено три месяца. А Флора? Один-два месяца, пока тебе не наскучило и ты не нашел себе другую, готовую играть по твоим правилам. Тебя не интересует, что нужно женщине. Для тебя важно только то, что хочешь ты сам.

Джеймс собрался что-то возразить, но Мэндж не дала ему и рта раскрыть. Она не собиралась спорить с ним, но спешила высказать все, что у нее накипело на душе.

— Наверное, приятно было вернуться сюда и ворошить прошлое, да, Джеймс? Но тебе и в голову не пришло, что я счастлива и могу не захотеть тебя видеть. Нет, тебе стало скучно, и ты решил развлечься, подурачить меня, как тогда, десять лет назад. Но теперь это не так-то легко — я стала старше, опытнее и не позволю водить себя за нос. Ты — легкомысленный, безответственный эгоист, Джеймс. Я не желаю иметь с тобой ничего общего. Оставь меня и Грэнтон в покое.

Джеймс с каменным лицом выслушал ее монолог. Потом сказал:

— Хорошо. Мне есть чем заняться вместо того, чтобы выслушивать обвинения от женщины, которая десять лет назад не удосужилась понять мои чувства. Но относилась ли ты ко мне тогда серьезно, Мэндж? Ты, наверное, устала быть все время примерной девочкой и ждала случая проявить себя с другой стороны. Тут-то я и подвернулся и стал для тебя необычным приключением: все интересно, ново, и ты осмелилась бросить вызов общественному мнению. Но тебя хватило ненадолго. Если бы ты не увидела меня с Флорой, то придумала бы другой повод вернуться под папочкино крыло! — Джеймс рассмеялся. — А сейчас? Я-то, дурак, решил, что вы с этим нудным Диком не подходите друг другу. Да вы прекрасная парочка! Ничто не может поколебать ваш тихий, уютный, призрачный мирок! Ну ладно, Мэндж! Держись за своего женишка и торчите оба в своем Грэнтоне. Мне от вас ничего не нужно.

— Ну и хорошо! — выкрикнула Мэндж. — Прекрасно!

Джеймс повернулся и пошел прочь.

— Хорошо… — пробормотала она ему вслед, больше для того, чтобы себя подбодрить. Потому что ей вдруг стало холодно и одиноко в пустом лесу.

Когда на следующий день Джеймс позвонил, Мэндж отказалась взять трубку.

— Он говорит, что хотел бы извиниться, — сказала Рози по внутреннему телефону. Она была готова лопнуть от любопытства.

— Плевать, — ответила Мэндж. — Я вообще не собираюсь больше с ним разговаривать.

И это было чистой правдой. Во-первых, она все ему высказала вчера. И во-вторых, эти их объятия и поцелуи, вернее, то, как она обезумела от них и кинулась к нему на шею, потеряв контроль над собой, мучили ее больше всего.

Мэндж всю ночь не спала, вспоминая свое дикое поведение. Так что общаться с Джеймсом сейчас она не собиралась. И вообще не желала больше видеть его.

Конечно, она будет посылать отчеты о ходе работ, но обсуждать с ним дела лично вовсе не обязательно. Рабочие выполняли реконструкцию точно по плану, и все шло хорошо. Первая стадия работ подходила к концу, и менять что-либо уже поздно. А дальше будет видно. Скорее всего, все волнения еще впереди. Но Мэндж знала наверняка, что Джеймс никогда не отличался мстительностью. Скорее всего, он поручит все дела секретарю, раз тогда сказал, что не желает больше иметь никаких дел в Грэнтоне.

Эта мысль должна была радовать Мэндж, но вместо этого она испытывала беспокойство и напряжение. Честно говоря, ее ошарашили слова Джеймса. Неужели он действительно считает, что она использовала его, обвиняя в эгоизме, трусости и занудстве? Значит ли это, что он видел ее такой? А вдруг она такая и есть на самом деле?

Мэндж решила не думать об этом и с головой ушла в работу. Прежде всего она пересмотрела внимательно счета, потом навела порядок в ящиках, а заодно и прибрала на полках, висящих вдоль стен. Но ничего не помогало избавиться от тяжелых мыслей. Обидные слова Джеймса звучали в ушах.

Последующие дни тоже не принесли облегчения. А тут еще Дик стал проявлять настойчивость. Он завел привычку заходить по вечерам, причем если Мэндж задерживалась на работе, то заезжал за ней в контору. А она все не решалась с ним объясниться.

Да еще не оставляли мысли о Гарри. Братец явно ждал от нее денег, но управляющий банком решительно отказал в ссуде. А это означало, что больше нельзя тянуть с продажей дома. Все эти проблемы измучили Мэндж.

А Джеймс звонил каждый день. Рози объявляла ей, что он на проводе, но Мэндж всякий раз отказывалась разговаривать.

— Почему бы вам не поговорить с ним? — отважилась спросить как-то Рози. — Он так любезен по телефону. Просто не верится, что это тот самый Джеймс Райан.

— О, будь уверена, это тот самый Райан, — отозвалась Мэндж.

— Он был таким необузданным в молодости. — Рози покачала головой. — Бедный мальчик, он казался не очень-то счастливым. Я ведь знала его мать. Она считалась красоткой, но справиться с Джеком Райаном у нее не было сил. Он обладал тяжелым характером. Думаю, он по-своему любил Мод, но так ее ревновал, что просто замучил до смерти. И Джеймса он тоже, видать, бил, пока тот не вырос. Неудивительно, что парень отбился от рук. Он страдал, что не может защитить мать, и поэтому старался хоть как-то досадить отцу. Мало кто мог его понять. Все думали только о том, что Джеймс может испортить их сыночков да совратить дочек. Наверное, им всем стало легче, когда Джеймс сбежал из дома. — Рози вздохнула. Воспоминания были не очень приятными. — Я виделась с Мод вскоре после того, как Джеймс убежал. Она выглядела ужасно. Джеймс был еще так молод, и она до смерти боялась за него. Но вот что она сказала мне: если бы парень остался дома, дело бы дошло до беды. Думаю, он уехал из-за отца, а вернулся из-за нее. Мод уже знала, где он, она сильно болела, но сыну дала знать слишком поздно. Он приехал буквально за день до ее смерти. — Рози вздохнула еще тяжелее и стала перебирать конверты. — Но мне, наверное, не надо было вам говорить этого. Правда? Вы же его знали лучше меня.

Неужели? Мэндж словно застыла. Она и не подозревала о домашних проблемах Джеймса, не знала, что он приехал домой к умирающей матери, не ведала о его чувствах тогда. «Ты никогда по-настоящему не интересовалась мной», — сказал он. И оказался прав. Занятая заботами о Гарри и спорами с отцом, она и на секунду не задумывалась о чувствах Джеймса. Он был намного старше и казался сильным, полным жизни. Ей и в голову не приходило, что у него могут быть проблемы.