Большая книга ужасов – 54 (сборник) - Елена Артамонова

Говорят, осиновый кол легко входит в тело ожившего мертвеца, и это правда. Дракула пошатнулся, нетвердой походкой пошел прямо на меня, хотел что – то сказать, но из его рта заструилась темная, почти черная кровь. Он упал навзничь, широко раскинув руки, и спустя мгновение его тело вспыхнуло ярким пламенем. Тут только Танька Панкратова поняла, с кем пыталась соединить свою судьбу. Она завизжала, как резаный поросенок, и с головой забралась под шелковое, расшитое фамильными гербами одеяло.

Толпившиеся у дверей вампиры начали с опаской, по стеночке, пробираться в комнату. Между алыми губами заблестели клыки, у некоторых по подбородкам потекли струйки слюны. Упыри предвкушали роскошный ужин. Гибель Дракулы их только обрадовала, иначе, без сомнения, все «угощение» досталось бы ему.

– Танька! Танька! – Я тормошила ее изо всех сил, но Панкратова с маниакальным упорством куталась в одеяло. – Танька, я знаю, где выход!

Это было явным преувеличением, но разочарованная «принцесса» поверила мне на удивление легко. Она высунулась из своего атласно-пухового убежища, испуганно косясь на толпу упырей. Пробраться к двери не представлялось возможным, и у нас оставался только один путь к отступлению – небольшое, застекленное цветными стеклышками окошко.

Я открыла раму, и волчий вой наполнил комнату. Забравшись на подоконник, мы остановились, оглядываясь то на подступавших вампиров, то на покатую крышу, серебрившуюся в лунных лучах метрах в трех под нами. Вурдалаки окончательно обнаглели и уже хватали нас тощими руками за полы одежды. На серебро они почти не реагировали и только морщились, когда медальон оказывался вблизи их клыкастых пастей. Я изо всех сил дернула Таньку, и мы, потеряв равновесие, полетели вниз. Зажмурившись и сжавшись, я всем телом ожидала болезненного удара о черепицу, но боль не приходила. Я приоткрыла один глаз…

Коридор здорово изменился – потолок и часть стен растворились, как сахар в кипятке, а оставшаяся декорация страшного спектакля парила в черной пустоте. От созерцания бездны меня отвлек истошный вопль Таньки Панкратовой. Говорить она не могла, только указывала рукой куда – то вдаль. Я оглянулась. Он стоял рядом. Он – тот, кто недавно был мне симпатичен, тот, чьим именем пугали детей, тот, кого я заколола сломанным древком…

– Вы же мертвы, я убила вас.

– Да, я убит, но умер не от твоей руки.

– Он смотрит на мою шею! – обрела дар речи Панкратова. – Помоги! Скорее! А-а-а!

– Панкратова, бросай школу, устраивайся на маяк. Твой рев не только укажет дорогу, но и – тысяча чертей и одна акула – оглушит всю рыбу в радиусе пятидесяти миль!

Появившаяся неведомо откуда Логинова выглядела довольной и совершенно не обескровленной, скорее, наоборот, разрумянившейся.

– А я боялась, что он выпил твою кровь.

– Э, подруга, – Зизи посмотрела сперва на меня, потом на Незнакомца, почесала нос, – я не врубилась – этот парень вампир?

– Да. Он только что собирался высосать из Панкратовой всю кровь.

– Интересная мысль, однако. Но придется тебя разочаровать – алиби есть алиби. У нас тут что – то вроде школы бальных танцев. Пока ты, Барышева, гуляла неизвестно где, он научил меня танцевать вальс и танго. Далее нас потянуло на экзотику, и теперь на повестке дня стоит фламенко.

– Девушки, – прервал разговор Незнакомец, – я вынужден вас покинуть.

– Постой, приятель, а как же фламенко? – Зизи рванулась вслед за Незнакомцем. – Пожалуйста, не обижайся на Вику, она просто не врубилась…

Не могу сказать, что странный кабальеро с уверенной походкой растворился в воздухе – он просто исчез, будто его и не было вовсе. Интересно, увидимся ли мы вновь или это конец необычного знакомства? Вообще – то он имел повод для обиды.

– Дура ты, Барышева. Разве не понимаешь – его подставили. Здесь не в чести хорошие чувства, а он отнесся к нам с симпатией, да и мы тоже. Вот и устроили подставу.

– Может, и так, а может, и нет. Я уже начинаю сомневаться, кто из нас кто. Ты – это ты, а я – это я, или наоборот.

Логинова многозначительно покрутила пальцем у виска.

Открыв дверь, я очутилась в тоннеле – длинном, узком, если так можно выразиться, вихляющемся. Больше всего он напоминал помещение какой – то подсобки или учреждения – окрашенные до половины серой масляной краской стены, лампочки без абажуров на длинных пыльных шнурах. Вот только окон и дверей в нем не было. В отличие от лабиринта египетской гробницы тоннель не вызывал гнетущих чувств, и я шла вперед без особой тревоги. Шла очень долго, пока не развязался шнурок на кроссовке. Я отвлеклась всего на пару секунд, но когда подняла голову, поняла, что теряю чувство направления. В однообразном коридоре трудно было сориентироваться, откуда и в какую сторону направляешься. Мне ничего не оставалось, как идти «вперед». Миновав очередной поворот, я остолбенела – навстречу шла девчонка. Она тоже вскрикнула, помедлила и двинулась ко мне.

– Эй, кто ты?

Девчонка что – то ответила, но слов я не расслышала. Она казалась очень знакомой, эта темноволосая особа с короткой стрижкой… Конечно же – тоннель заканчивался глухой стеной, на которой висело зеркало. Пожалуй, ради встречи с собственным отражением не стоило забираться так далеко. Надо было просто развернуться и идти назад, но я почему – то спросила:

– Ты мое отражение?

– Ты мое отражение? – донеслось в ответ.

Интересно, что представляет собой Зазеркалье? Не так давно, завязывая шнурок, я засомневалась, раздумывая, в какую сторону следует идти. А если на минуту представить, что именно я являюсь отражением и просто подошла к зеркалу с другой стороны? Пальцы потянулись к стеклу – ощущение было таким, будто они окунулись в жгучую ледяную воду. Рука погружалась все глубже, и одновременно что – то просачивалось сквозь меня на эту сторону. Еще немного, и тайны Зазеркалья откроются мне, а может быть, наоборот, я освобожусь и выйду из перевернутого мира? Кто я – человек или отражение?.. Надо было покончить с безумием. Я посмотрела в лицо отражению и очень твердо произнесла:

– Я – это я. Меня зовут Виктория Барышева, я живой человек, а не отражение на посеребренном стекле!

От звуков моего голоса зеркало треснуло и осыпалось на пол блестящими треугольными осколками. Мне оставалось только развернуться и идти к выходу из коварного серого тоннеля. Тот, кто задумал эту игру, играл на моих слабостях. Стоило только в чем – то усом… Ой!

Ловушки, оказывается, устраивают не только в египетских пирамидах. Я летела, летела, летела… Сперва над головой виднелось отверстие люка, потом оно стало похожим на четырехугольную луну, звездочку, а вскоре исчезло вовсе. Неужели я сорвалась в бездну, окружавшую Коридор?