Осколок кристалла власти - Алан Фостер

Как человек, которому не повезло в жизни, она растрачивала свои способности на службе Империи. Такое часто случается с людьми, которыми овладевает безразличие к собственной судьбе. Именно это произошло и с ней, когда около сорока лет назад один очень милый молодой человек сел за руль машины и разбился на ней. С тех пор она принадлежала Империи, которая если и не наполнила смыслом ее жизнь, то по крайней мере давала возможность приносить хоть какую-то пользу.

Доктор косо взглянула на Граммеля.

— Не казните этих солдатиков. Они из тылового отделения.

— Вот поистине поразительная просьба о вознаграждении, — задумчиво произнес Граммель. — Нет, — угрюмо ответил он и увидел, как изменилось выражение ее лица. — Нет и еще раз нет, даже несмотря на то, что эта просьба исходит от вас. Вынужден отказать.

Он провел рукой вдоль шва, тонкого, как рыболовная леска, сбегавшего с верхней части кое-где выбритого черепа вниз, к восстановленному уху, и дальше к нижней челюсти. Органический имплант, вживленный в шов, будет удерживать челюсть на месте и позволит ей нормально функционировать до тех пор, пока лицо полностью не заживет. Когда процесс исцеления завершится, имплант рассосется.

— Они не справились со своей задачей, — закончил он.

— Им просто не повезло. Доктор была единственным человеком на Мимбане, который осмеливался спорить со старшим инспектором. Те, кто лечит других, могут позволить себе некоторую долю независимости. Попробуй надави на них, а вдруг завтра придется обращаться к ним за помощью? С точки зрения Граммеля, этот маленький разлад мог стоить ему случайной оплошности при очередном заваривании кости.

Отвернувшись, он посмотрел на себя в зеркало.

— Шесть идиотов, которые позволили пленникам сбежать.

Как обычно, доктор не знала, о чем Граммель сейчас думает. Вполне возможно, что он восхищался швом, который она наложила, хотя большинству людей он показался бы устрашающим. Однако эстетические представления Граммеля сильно отличались от присущих другим людям.

— Два йюззема, — напомнила ему доктор, — плюс два человека. Такую комбинацию очень трудно одолеть. В особенности если им помогали снаружи.

Граммель снова повернулся к ней.

— Вот это больше всего меня беспокоит. Им наверняка помогли, слишком уж ловко, слишком гладко прошел этот побег. Особенно для пары чужаков. И все же пока вы не привели мне достаточно убедительных доводов для отмены казни охранников.

— Двое из них и так серьезно покалечены, — сказала доктор, — а остальные покрыты шрамами, от которых я не в состоянии их избавить.

Нельзя сказать, что человеческие ресурсы, которыми вы располагаете, безграничны, старший инспектор. Если вы собираетесь обыскивать джунгли вокруг городов, вам понадобится каждый человек, способный передвигаться на собственных ногах. Кроме того, сострадание скорее заставит людей усердно трудиться, чем страх.

— Вы романтик, доктор, — заметил Граммель. — Тем не менее, ваша оценка моих возможностей достаточно верна, — он направился к выходу.

— Так вы отмените казнь? — спросила она ему в спину.

— У меня нет выбора, — признался он. — С цифрами не поспоришь, — дверь за ним захлопнулась.

Доктор с удовлетворением вернулась к своему священнодействию. Она считала своей задачей спасение жизни и при малейшей возможности использовала для этого свое влияние на Граммеля. Всякий раз, когда это удавалось, возникало ощущение, что она живет не зря.

Дни проходили один за другим. Четвертый, пятый, шестой…

Утром седьмого дня Люк подсел к Халле. Старуха настаивала, что будет вести машину со всеми по очереди, и ни Люку, ни Лейе не удавалось отговорить ее от этого.

— Ты говорила — семь дней, — сказал он.

— От семи до десяти, — добродушно напомнила ему Халла, не сводя внимательного взгляда с поверхности, по которой они ехали.

Ей ужасно хотелось создать впечатление, что возраст не ослабил, а, напротив, отточил ее способность вести машину в тумане. Люк не спорил, старуха была великолепным водителем. Лично он не рискнул бы так, как она той ночью, промчаться по болоту.

Совсем рядом над ними нависали курчавые ветки огромных деревьев. Халла старательно объезжала могучие стволы.

Лейя отдыхала на заваленном подушками заднем сиденье. Фрукт, который она грызла, поблескивал в солнечном свете. Сладкая кожура позволяла этим фруктам долго не терять своей свежести.

— Вы уверены, что мы едем правильно? — спросила она.

— О, тут невозможно ошибиться, милая, — ответила Халла. — Но вот что касается расстояния… В нем я не уверена. Зеленявки предпочитают говорить людям то, что те хотят услышать. Может, тот, кто рассказал мне об этом, побоялся, что если он назовет месяц, а не неделю, то не получит обещанное спиртное.

— А может, — высказала предположение принцесса, — он и о храме Помойемы рассказал нам по той же самой причине. Может, такого храма вовсе и нет.

— Но у нас же был обломок кристалла, — напомнил ей Люк. — Чем не доказательство? — он выглядел огорченным.

— Слушай меня, мальчик, — попыталась успокоить его Халла. — Ты же сам говорил, что когда ничего поделать не можешь, то и беспокоиться нечего.

— Ты уверен в магических свойствах кристалла, Люк? — спросила принцесса. Он медленно кивнул.

— Я не мог ошибиться, Лейя. Стоило прикоснуться к нему, и внутри меня зашевелилась Сила… Прежде такое ощущение возникало лишь в присутствии ОбиВана Кеноби, — он перевел взгляд на мелькавшую снаружи влажную зелень. — Странное чувство. Будто волны одна за другой накатывают внутри головы и растекаются по всему телу.

— Ладно, одним свойством кристалл, по крайней мере, обладает, — принцесса повернулась к Халле. — Но потом нам нужно будет тут же покинуть эту планету. Если вы поможете нам, Халла, Альянс даст вам любую награду, какую пожелаете.

— О, стоит ли рассчитывать на это? Я сделаю для вас двоих все, что смогу, — услышав «би-бип» Р2Д2, она добавила: — Простите, для вас четверых. А с восставшими я никаких дел иметь не хочу. Я не разбойница.

— Мы вовсе не разбойники! — сердито воскликнула Лейя. — Мы революционеры и реформаторы.

— Значит, все равно разбойники, только в политике, — отрезала Халла.

— Разбойники служат Империи! Старуха ухмыльнулась запальчивости Лейи.

— Я не философ, девочка, и комплекс мученицы утратила уже лет сорок назад.

— Уймитесь, вы, обе, — Люку не нравилось, когда они ссорились.

— Как ты считаешь, Люк, — она права? — успокаиваясь, спросила принцесса.

— Лейя, я…

— Ну, мальчик? — Халла выжидательно смотрела на него.

Однако в этот момент машина резко накренилась влево, что избавило его от необходимости отвечать. Халла среагировала быстро, крутанув рулевое колесо. Наклонившись в сторону, Люк с тревогой заметил, что переднее колесо утонуло в чем-то, больше всего похожем на жидкую овсяную кашу.

Но машина была сконструирована отменно. Наличие шести колес и мощного двигателя позволило ей быстро выбраться из ямы. Наклонившись вперед, Халла внимательно вглядывалась в местность впереди. Между пятнами предательской жидкой грязи виднелась полоса более светлой, твердой земли, и совсем скоро машина резво катила по ней.

— На Мимбане каждую секунду надо быть настороже, — заявила Халла. — Безумный мир, где сама земля — самый вероломный враг.

Как бы в ответ на эти слова, почва под ними содрогнулась. Люк нахмурился, оглядываясь.

— Как тут насчет землетрясений? — спросила принцесса.

— То ты хотела, чтобы я была философом, теперь — сейсмологом, — колко ответила Халла. — Землетрясения? Тебе известно ровно столько же, сколько и мне, дитя. Вулканов поблизости нет, но…

Халла замерла, прислушалась и остановила краулер.

— Я знал, что землетрясение — не то слово, — удовлетворенно заявил Люк.

Внезапно прямо перед ними почва вздыбилась.

— Сила да защитит нас! — закричала Халла, энергично крутанула руль, развернула машину и помчалась обратно тем же путем, которым они прибыли.

Позади них продолжала выворачиваться земля.

У колосса, вылезающего из-под нее, бледно-кремового, с прожилками коричневого цвета, не имелось ничего похожего на обычные глаза. Вместо этого загнутый тупой конец, обращенный в сторону машины, был усыпан множеством расположенных веером тусклых черных пятен, напоминающих глаза паука.

Другой относительно узнаваемой чертой этой твари была рваная прореха чуть пониже черных глаз, в данный момент распахнутая, так что виднелись расположенные концентрическими кругами блестящие черные зубы и темный зев пищевода.

Йюзземы взволнованно защебетали и принялись поливать тварь огнем винтовок — безо всякого результата. Их выстрелы лишь оставляли на анемично-бледной коже тонкие черные полосы, не причиняя серьезного вреда. Еще меньше толку было от пистолетов — заряды просто отскакивали от пластин, прикрывающих тело чудовища.