Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина

Сейчас, конечно, намного проще. В поселок пришла газификация, огород по большей части засеивался зерновыми, во хозяйство состояло из десяти кур, кроликов да козы Марфы. Конечно, помогали матери как могли. И ремонт сделали, и воду в дом провели, и ванную комнату достроили. Вокруг дома возвели высокий забор, отгрохали гараж на две машины, летнюю кухню.

Но зачастую приезжали не только помочь, но и чтобы отдохнуть от городской суеты, пожарить на природе шашлык, погонять мяч, испечь картошку в костре. Осенью всей гурьбой собирали грибы, зимой гоняли на лыжах. Ну а весной… весной просто любовались красотой здешних мест, встречали журавлиные ключи и подготавливали дом к приходу лета.

— Мам, а бабушке понравится моя открытка? — Саша протиснулся между передними сидениями, внимательно рассматривая приготовленную поделку. Они как раз свернули на улицу и от долгожданной встречи с родственницей его отделяли считанные секунды.

— Конечно, понравится, — взъерошила волнистые волосы сына Юля, не забыв поцеловать курносый нос. — Ты же знаешь, она без ума от подарков, сделанных своими руками.

— Да. Но вы с папой подарите ей стиральную машинку, а я только открытку и цветы.

— Ты что, милый? — умилилась его переживаниями Юля. — Если бы ты мог её поднять, мы бы с папой даже не переживали, правда, любимый?

— Именно, — согласился Глеб, останавливаясь у дома. — Я даже так тебе скажу: она настолько тяжелая, что нам придется просить дядю Рому помочь. А подарок будет от всех. Мы одна семья, Санёк. Нету твое-мое. Договорились?

Мальчик поспешно кивнул и, заметив у калитки бабушку, с радостным визгом выскочил из машины.

— Бабу-у-уля, с днем Рождения тебя, — вручил яркую открытку обрадовавшейся женщине и обнял её за талию, уткнувшись лицом в цветастый передник.

— Мое ты золотце! Спасибо! Дай-ка я тебя расцелую…

Пока Софья Ивановна ворковала с Сашкой, Юля схватила собравшегося выходить мужа за руку и потянула обратно в салон.

— Ты помнишь, о чем мы говорили утром? — напомнила осторожно, словив в ответ недовольный взгляд. Ну и пусть. Лучше лишний раз переспросить, чем потом нервно дергаться. Вроде и пять дней прошло, а напряжение никуда не делось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он не ответил.

— Я серьёзно. Даже не вздумай цепляться к нему, — продолжила Юля, наблюдая за матерью. — Я прекрасно тебя понимаю и мне не меньше твоего неприятна эта тема, но Дударев не имеет к этому никакого отношения. Я хочу, чтобы ты научился разделять работу и личное.

— Не волнуйся, — освободился от её хватки Глеб, выбираясь из салона. — Сегодня всё пройдет на высшем уровне.

Однако тон, которым это было сказано, свидетельствовал об обратном. Зная Глеба… Вот словно малое дитя, ей-богу. Ладно, она и сама не была в восторге от предстоящей встречи и с радостью бы отсиделась дома, нежели вариться в этой гремучей смеси, но приехала ведь, не побоялась.

Ещё и с Мариной не получилось поговорить. В первые дни Юлю буквально раздирало от противоречивых мыслей. Она то обвиняла себя в халатности по отношению к судьбе племянницы, то с содроганием представляла их встречу. Чем глубже анализировала данную ситуацию, тем отчетливей понимала, что Марина вряд ли прислушается к ней. Да и какие доказательства? В клубе Вал вел себя сдержанно, ничем не выдавая своей заинтересованности, не позволял ничего лишнего. Это при всех. А вот наедине…

А что наедине? Да, выдал номер, вогнал её в краску. В итоге, она вспылила, пригрозила, он тоже не остался в долгу. Блин… Умом понимала, что так неправильно, что должна поделиться опасениями, а вот сердцем… сердце уже давно считало иначе, словно существовало отдельно от её переживаний. Ему что мысли её были чужды, что опасения. Единственное, что волновало его — это Дударев при виде которого бедный орган пускался вскачь позабыв обо всем на свете.

В любом случае, не считая сегодняшнего праздника, им больше не будет где пересечься. В садике Вал не появлялся, с Маринкой она дружна, но не настолько, чтобы видеться на постоянной основе. Так что, промариновавшись не один день в сомнениях, Юля решила похоронить свое негодование под толстым шаром равнодушия и предоставить Валу последний шанс на реабилитацию в её глазах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Софья Ивановна, отмечающая в этот день свое шестидесятилетие, вмиг учуяла неладное между зятем и младшей дочерью. Пускай и не могла похвастаться идеальным зрением, но никогда не жаловалась на внутреннее чутье.

И Юля вела себя как-то иначе, и Глебушка порой зыркал волком, хотя и пытался улыбаться на все тридцать два. На вопрос, что случилось, оба одновременно отмахнулись и поспешили заверить, что всё в порядке, но она-то видела, что что-то не так.

Посыпавшиеся поздравление, а самое главное, презентация стиральной машинки ненадолго отвлекли её от пристального наблюдения за семейной парой, а когда следом за Осинскими у ворот припарковалась машина старшей дочери, о тревожном звоночке пришлось ненадолго позабыть.

— Ну что, Софья Ивановна, готовы к пляскам? — весело поинтересовался Рома после ритуала вручения подарков.

— Ой, да какие пляски в моем-то возрасте, — рассмеялась та, целуя зятя в обе щеки. — Я свое уже оттанцевала. Это вы отдыхайте, веселитесь, а я полюбуюсь вами.

— Нее, такой ответ нас не устраивает, правда, Санек? — Рома поднял племянника на руки и несколько раз высоко подбросил, вызвав восторженный писк на весь посёлок. — Мы такие пляски устроим, всё село на уши поставим.

— Ещё чего, — спохватилась Софья Ивановна, — мне только проблем с соседями не хватало.

— Мам, да какие соседи в этой глуши, — поддержала мужа Люда, продолжая шушукаться с Юлей. Столько всего стоило обсудить, стольким поделиться. Шутка ли, сам заместитель мэра встречается с её дочерью, тут было от чего понервничать. О разнице в возрасте она вообще молчала. Это чудо, что муж дал добро и разрешил детям приехать на юбилей матери.

— Что верно то верно, — подал голос Глеб, после того, как загнал машину во двор. — Мы-то люди привыкшие, нам эти джунгли, — указал рукой на соседний заброшенный двор, — нипочем. А вот зятька вашего, — подмигнул вмиг изменившемуся в лице свояку, — могут и отпугнуть. Смотрите, чтобы ещё на трассе не повернул обратно.

— Я же просила, — подошла к нему Юля, забирая из багажника сумку со сменной одеждой. — Вот что ты за человек?

— А что я? Говорю, как есть. Я тоже по первой боялся тут расхаживать, так это было почти что тринадцать лет назад. С той поры многое изменилось, — начал оправдываться он. — Представляю, в какой ужас придет наш депутат, как только увидит сей Чернобыль.

— А ты не представляй, — рассердилась Юля, не обращая внимания на присутствующих. — Никто его тут жить не заставляет. И ехать сюда его тоже никто не заставлял. Даже в таких глубинках живут люди. Здесь в тысячу раз красивее, чем в вашем хваленом городе, — разошлась не на шутку, отчего-то чересчур остро отреагировав на замечание мужа. Как ни странно, но ей не было всё равно на реакцию Дударева. Хотелось, чтобы он смог разглядеть красоту её родного края. Не шарахнулся в сторону от заброшенных домов, а увидел то, что находится значительно дальше поломанных заборов.

— Юля, Глеб, а ну прекращайте! — протиснулась между ними Софья Ивановна. — Нашли из-за чего сориться.

Глеб хотел что-то сказать, но посмотрев на Юлю передумал. Под недоуменные взгляды присутствующих подхватил сумку и зашагал к дому. Юля, было, собралась последовать его примеру, но мамина цепкая хватка вернула её обратно на место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — впилась в её локоть жесткими пальцами. Плохо. Чутье у неё что надо. Всегда поражалась её умению настолько тонко чувствовать что её, что сестру. Но и повода для беспокойства не было. Подумаешь, сцепились. Не впервой ведь, да и причина… ой, маме лишь бы придраться. Вечно ей мерещатся скандалы да разводы. — Что там между вами с Глебом?

Поняв, что мешают, Военбурги прихватили из машины купленные по списку продукты и поспешили в летнюю кухню.