Мессия, пророк, аватар - Орест Ницман

Великая река Инд выходила к морю. Влекомые вечным стремлением ее вод, в ту же сторону шли путники – Рови-Натха, Наан, Наль и Виш. Река текла по давным-давно пробитому, прямому, проторенному руслу. Движение же путников было извилисто, прихотливо. Они то и дело отклонялись от прямого направления, иногда шли в обход чем-то не понравившегося места, порой приходилось и возвращаться обратно. Подолгу они оставались жить в деревнях, в усадьбах. Страна эта носила название Пен-Джаб – или Пятиречье. Кроме Инда здесь протекали еще четыре большие реки. И они тоже стремились к морю. Другое название страны было Раджпутан.

Здешние жители все как один почитали бога Джпайна. Этот бог учил людей доброте и гостеприимству. И люди слушались своего бога, были добры и приветливы. Просили поселиться у них Рови-Натху со спутниками. Почему же не принять приглашения? Какое бы селение ни проходили путники, их всюду встречали целые депутации от жителей. Непросто выбрать, где же остановиться. Обижать отказом никого не хотелось. И местные обычаи тоже следовало уважать. Рови-Натха советовался с друзьями, чье же приглашение принять, подробно выслушивал их соображения и доводы – они-то знали местные обычаи! – и только потом принимал решение.

Получилось так, что в одном селении они обосновались надолго, стали там почти старожилами. Проходили осень, теплая зима, наступала весна, потом лето – и все повторялось. Сколько лет – они уж и счет потеряли. Рови-Натха с друзьями жили той же самой жизнью, что и местные крестьяне. Община выделила им клочок земли, где они построили для себя хижину. На большом поле, принадлежавшем общине, где возделывали рис, им тоже отвели участок. Нате, мол, трудитесь, как все! Если в селе затевалась работа на общее благо, требовавшая усилий многих жителей, Рови-Натха с друзьями всегда были тут как тут.

В дни праздников поклонения богу Джпайне, создателю всего сущего и прежде всего – человеческих душ, Рови-Натха, Наан, Наль и всегда радостный мальчишка Виш присоединялись к местным, следовали их обычаям и веселились от души, хотя в их бога и не веровали. Одно другому ведь совсем не мешает.

Однажды, когда солнце уже склонялось к вечеру и наступила приятная прохлада, к хижине друзей подошла девушка. Робко стояла она у входа и ждала чего-то. Рови-Натха вышел к ней. Взглянув ей в глаза, он вдруг почувствовал замешательство. Впервые в жизни взгляд девушки – какой-то особенный, как ему показалось, – проник глубоко в душу. Девушка стояла и ничего не говорила. Рови-Натха тоже молчал. В конце концов он справился с волнением и спросил:

– Как зовут тебя и с чем ты пришла к нам?

А она не отрываясь глядела на него и все молчала. Глаза ее были темны и бездонны. «Какие прекрасные глаза», – подумал Рови-Натха. Охватившее его волнение не проходило. Стыдясь своего чувства, он все же окинул девушку внимательным взглядом – всю, с головы до ног. Всего одно-два мгновения – и он испытал странное восхищение ее стройной фигурой. По обычаю местных женщин незнакомка была плотно обернута в кусок ткани и походила на гибкую, изящную рыбку.

И вдруг она, эта рыбка, будто нарочно дав наглядеться на себя, заговорила:

– Отец просит тебя, добрый и мудрый Рови-Натха, прийти в наш дом. Отец хочет, чтобы ты жил у нас.

И она в смущении опустила глаза. Рови-Натха вопросительно оглянулся на друзей. Они сидели рядышком и ели лепешки, запивая местным пивом или соком из многих фруктов. «Им совсем неплохо втроем», – подумал Рови-Натха.

А Наан возьми да и скажи:

– Иди, учитель, мы не возражаем. – И прибавил для большей убедительности: – Такая девушка…

Даже если бы они и возражали или существовали другие причины для отказа, Рови-Натха уже знал, что все равно пойдет за девушкой, куда бы она ни позвала.

Так впервые в жизни его посетила любовь. Она сразу взяла его в свои нежные руки. И он покорно последовал за ней…

Девушка привела Рови-Натху в дом своего полуслепого отца. Он был самым старым и уважаемым человеком в селении. Дочь – ее звали Сита – была от последнего его брака, шестого или седьмого, он не помнил. Все его жены давно умерли, и дети их умерли. Осталась только пятнадцатилетняя Сита. И у отца всего одна забота: была бы девочка счастлива в этой ее жизни. Один брахман как-то сказал ему, что в прошлых жизнях – а он, брахман, знает все и наверняка – дочка была сначала медлительной черепахой, потом проворной и коварной пантерой, затем сделалась морской раковиной, где созревает жемчужина, и, наконец, последняя ее предыдущая жизнь – это драгоценный лал, сверкающий всеми цветами радуги рубин. Так ли это, отец Ситы все же немного сомневался, хотя и узнал все от брахмана…

Рови-Натха слушал рассказ отца девушки, сидя на бамбуковой циновке в их небогатом доме.

– Поживи у нас, учитель Рови-Натха, – просил старик. – Моя Сита сделает все, чтобы тебе здесь было удобно и спокойно. Осчастливь нас, Рови-Натха.

Сита стряпала угощение, прислушиваясь к разговору мужчин. Рови-Натха не торопил беседу, больше помалкивал, выслушивал старика – и знал, что теперь уж не уйдет из этого дома. Исподтишка он наблюдал за девушкой.

– Вот я хочу спросить тебя, – говорил отец Ситы, – правда ли все то, о чем нам говорят брахманы? Я живу долго, у меня большой опыт жизни, а меня гложет сомнение. Не могу верить брахманам безраздельно.

Рови-Натхе совсем не хотелось сейчас ни спорить, ни что-то разъяснять, в чем-то убеждать. Он сидел молча, опустив голову. Сита поняла его состояние и пришла на помощь:

– Отец, учитель устал. Не утруждай его. Я покормлю вас обоих, и пусть он отправится отдыхать в отведенную ему комнату.

– Ты права, дочь моя. Дадим учителю отдохнуть.

– Но я не голоден, Сита, – сказал Рови-Натха. – Просто разрешите мне удалиться. Я должен еще о многом подумать и отдохнуть в тишине.

– Если так, то мы не будем настаивать. Правда, Сита?

– Да, отец.

И она проводила гостя в его небольшую келью. Потом принесла лампадку – пиалу, полную масла, где плавал джутовый фитиль.

Рови-Натхе хотелось немного поговорить с Ситой, но она поспешно ушла. Дом погрузился в тишину. Быстро наступила темная ночь. И вот уж небосвод полон мерцающих звезд, а в листве деревьев наперебой затрещали цикады.

На прохладном глиняном полу расстелены циновки. Поверх – шерстяные одеяла. Рови-Натха лег, с удовольствием потянулся, хотел еще что-то обдумать и… заснул.

Он увидел Ситу. Она шла по краю высокого обрыва, вся освещенная солнцем, а он сидел внизу, на камне. Мимо бежал ручей. Сита шла не одна. Ей показывали дорогу трое – это Наан, Наль и мальчишка Виш. Они замахали руками, заметив сидящего внизу. Сите нужно было спуститься с обрыва. Она уже хотела шагнуть в пропасть, но друзья удержали ее. Рови-Натха протянул руки ей навстречу, хотя до нее было еще очень далеко, да и ручей пересекал дорогу. Сита пыталась освободиться от удерживавших ее. И вдруг появился старик – ее отец. Наан, Наль и Виш испугались его вида. Седая и длинная борода обвивала все тело старца, а на спине его они увидели надпись: «Бог». Ситу больше не удерживали, и она полетела вдоль обрыва на внезапно выросших за спиной крыльях, мимо Рови-Натхи. Он звал ее, но напрасно. Быть может, она и не слышала или не поняла, что зовут ее. Ведь Рови-Натха забыл ее имя: он будто бы знал, что она – Сита, но вместе с тем и не мог вспомнить. Вернее сказать, его уста никак не могли произнести слово, которое должно было быть ее именем. Потом видение исчезло, настала темнота. И тут он почувствовал, будто Сита гладит рукой его лицо. Он захотел проснуться, но только заснул еще крепче.

А проснулся он, когда было уже совсем светло. Он прислушался. Сита хлопотала по хозяйству: стукались друг о дружку глиняные горшки, звенели ножи. За стеной, на улице, раздавались голоса. Лампада погасла… Не сама погасла. Рови-Натха сообразил: ее погасили, и давно, иначе еще оставался бы чад от нее. Зато он уловил другой запах – очень тонкий и нежный, будто запах цветов. Пахло совсем близко. Кажется, от щеки, нет, ближе, возле носа. Он провел пальцами по коже. Да, точно, от лица идет этот нежный запах. Но откуда он взялся?

Догадка вдруг пронзила его: Сита! Она была в его комнате ночью, она погасила лампадку, она гладила его лицо своими руками, и этот дивный цветочный аромат – от нее! Значит, сном было только начало, когда Сита пролетала на крыльях над обрывом, а дальше… явление ее во мраке комнаты – несомненная явь, казавшаяся сном.

– Сита! – Рови-Натха позвал девушку, сам не зная зачем.

Возня на кухне прекратилась. Девушка тихонько вошла и встала на пороге, потупив взор.

Рови-Натха приблизился, взял ее руку:

– Зачем ты сделала это?

Она глянула ему прямо в глаза и… убежала, ничего не сказав.

После этого дня они мало разговаривали, как бы полные равнодушия друг к другу. Проходили недели за неделями. Отец Ситы больше не подступался с вопросами к Рови-Натхе – ждал, наверное, когда тот сам вспомнит… про брахманов. И что ж? Рови-Натха вспомнил.