Постигая Вечность - Светлана До

– Да-да, извини. Официантов нет, они потом принесут заказ, который мы сделаем.

– Я приехала оттуда, где еще обслуживают официанты, но эта идея – их отсутствие – мне понравилась.

– Тогда позволь мне угостить тебя.

Ее предложение было кстати – сумочка при мне имелась, но я не удосужилась заглянуть в нее.

– Спасибо, не возражаю.

Прямо над столиком, на стволе дерева-вопроса, находилась тонкая панель, напоминающая экран компьютера. Экран засветился, и появилась крепкая розовощекая девушка: приятно улыбнувшись, произнесла приветствие и дальше поплыли кадры с изображением и описанием различных продуктов – мяса, рыбы, птицы, овощей, фруктов и вариантов их компоновки… В животе заурчало.

– Вот этот кусок рыбного филе с лимоном, зелень, свежий вишневый сок.

– Отличный выбор. Мое любимое сочетание вкусного с полезным.

«Мое тоже», – изумилась я про себя.

Она нажала несколько кнопочек – прозвучал мелодичный сигнал.

– Заказ принят. Можем посмотреть, как все готовится, если хочешь.

Не думала, что процесс приготовления пищи может выглядеть столь захватывающе. Повар в униформе абрикосового цвета (какое удачное решение – привычный белый ассоциируется с больницей) ловко манипулировал ингредиентами на жаровой поверхности. Девушка, в такой же форме, в перчатках, горстями засыпала вишню в аппарат, и через мгновение по прозрачному желобку стекал темный, густой сок. Вскоре появился официант, подкатил тележку с едой, расставил все на столе, пожелал приятного аппетита и удалился.

«Какая лаконичность! Чрезмерно услужливые официанты всегда досаждали мне». Еда выглядела очень привлекательно и оказалась отменной на вкус. Впервые за последние годы я наелась досыта. Мне все больше нравилось в себе. И эта Ку… Кукуля (сложилось ее имя), очень подходит ей, такое же милое и ясное – вызывает во мне доверие, будто знаю ее всю жизнь. Хотя было бы странно, если бы она мне не нравилась. Отрадно, что во мне живет такая.

– Так вкусно, спасибо за угощение. Можно я буду называть тебя Кукуля?

– Можно, мне нравится. Где ты остановилась?

– Пока нигде. Вместе с багажом я потеряла все документы, – не моргнув глазом соврала я.

– Как хорошо, вернее, жалко, – поправилась она. – Я могу предложить тебе остановиться в моей квартире, недалеко отсюда.

– Отличная идея, и я согласна, если не стесню тебя.

– Совсем не стеснишь – она свободна.

«Ах, как замечательно все устраивается!»

– Какие у тебя планы? – спросила я Кукулю.

– Вернуться в центр.

– Можно мне пойти с тобой?

– Я собиралась предложить тебе это, но не решалась. Все-таки это очень больные люди, и смотреть на них…

– Ну и что, больные? Мы все больные, но пока не знаем об этом. А завтра можем оказаться на их месте.

– Не говори так. Не всех ожидает такая участь.

– Тогда пойдем?

– Пойдем.

Мы не спеша тронулись, мило болтая по дороге. В Кукуле было удивительное качество – она спрашивала и говорила только о том, на что я могла и хотела ответить. Подошли к зданию-сердцу. «В добрый путь» – гласила надпись над входом.

– Не хватает только девиза: «Конец уже близок, пополни наш список!» – вдруг выскочила нелепая рифма. – Мрачноватый стишок, – повинилась я, взглянув на Кукулю.

Преодолев несколько ступенек, мы оказались в помещении, больше напоминавшем холл дорогой частной гостиницы. Всюду живые цветы, аквариумы, клетки с птицами. Меня удивил запах – совсем не больничный – приятный, полевых цветов. Едва мы вошли, несколько человек поспешили навстречу Кукуле. Все в одинаковых нежно-розовых блузках с пуговицами-сердечками. По тому, как они обращались к ней, стало понятно, она здесь – главная. Но это не повлияло на ее поведение: Кукуля была одинаково приветлива со всеми, внимательно выслушивая каждого.

– Кукуля – ты здесь начальница?

– Я основала этот центр и руковожу им.

– Основала? Так ты богатая женщина?

– Деньги достались мне от одной старой дамы – я ухаживала за ней; перед смертью она завещала мне свое состояние с условием, что я открою такой центр.

Мы поднялись на второй этаж, там располагался небольшой, мест на пятьдесят, зал.

– Здесь у нас проходят спектакли. Наши путники сами ставят их и исполняют роли, – с гордостью произнесла Кукуля.

– Путники? Потому что находятся здесь?

– Мы все путники, – просто ответила она.

На компактной сцене стояло пианино цвета светлого ореха. Увидев такой знакомый, родной инструмент, я обрадовалась, будто встретила земляка на чужбине. Поднялась на сцену, подошла к пианино, погладила, собралась откинуть крышку… и осеклась: «А вдруг там, внутри, устроено все по-другому? А я уже представилась пианисткой. Виолетта, не мудри: люди, еда, язык – все такое же». Подняла крышку – так и есть: знакомая клавиатура, четыре белых, пять черных, восемь октав. Тронула клавиши – инструмент настроен и в хорошем состоянии. Поддавшись порыву, села и начала играть.

– Какая потрясающая музыка! Кто композитор? – взволнованно спросила Кукуля.

– Шопен.

– Шопен? Не слышала о таком… сыграй еще, пожалуйста.

И я играла – Лист, Равель, Рахманинов… Меня охватило небывалое вдохновение – я играю, находясь в себе! Когда закончила, услышала слабые аплодисменты – зал заполнился слушателями. Все были как с одного инопланетного корабля – худые, изнуренные болезнью тела, бескровные лица, огромные впалые глаза. Они начали подходить, благодарить меня. Последней подошла девушка?.. женщина?.. старушка?.. – не могла определить, все приметы возраста стерла болезнь. Я ободряюще улыбнулась ей. Она робко взяла мою руку и взволнованно произнесла:

– Вы так играете! Я слушала и чувствовала себя счастливой.

– Я рада, что тебе понравилось.

– Я тоже когда-то мечтала научиться играть.

– А сейчас не мечтаешь? – Она грустно улыбнулась, покачав головой. – Что мешает сбыться твоей мечте? У тебя есть руки, желание, инструмент и, наконец, прекрасный учитель.

– Кто?

– Он перед тобой.

– Вы? – От удивления ее огромные, вполличика, глаза еще увеличились – она стала похожа на костлявого лемура.

– А ты против?

– Конечно, нет, – совсем растерялась она. – А музыку, которую вы играли, я смогу сыграть?

– Сможешь, если будешь стараться. – «Что ты болтаешь? Чтобы это сыграть, ты училась пятнадцать лет, а ей жить осталось… ну кто тебя тянул за язык? В лучшем случае, она успеет осилить «Бирюльки» Майкапара».

– Ты правда будешь заниматься с ней? – спросила подошедшая Кукуля, услышав наш диалог.

– И с ней, и со всеми, кто захочет. – «Раз уж назвалась груздем, полезай в кузов».

– Виолетта, какая же ты…

– Как тебя зовут? – обратилась я к этому созданию неопределенного возраста.

– Рула.

– Рула, мы можем начать прямо сейчас.

Она глубоко вздохнула, глаза ее загорелись.

– Ты уже обедала? – спросила Кукуля.

– Я не хочу, – ответила она быстро.

– Нет, так не пойдет, – строго сказала я. – Занятия – тяжелый труд, тебе потребуются силы. Ступай и поешь как следует. Кукуля, мне потребуются нотные тетради и карандаши.

– Через полчаса все доставят. Я тебе так благодарна. – Она посмотрела на меня, как Лиза когда-то…

– Еще неизвестно, кто кого должен благодарить.

Отдав распоряжения, Кукуля поводила меня по центру: уютные комнаты, небольшая библиотека, бассейн. Но почему же нигде нет зеркал?.. И тут до меня дошло… Как это гуманно… С задней стороны здания располагался небольшой ботанический сад с ажурными беседками, креслами-качалками. Санаторий!

– Мне нравится, очень достойные условия для доживания, – одобрительно заметила я.

– Они не доживают, а живут. Почти все значительно переживают отпущенный им срок, – мягко возразила Кукуля.

Когда мы вернулись, за фортепиано, прилежно сложив руки на коленях, уже поджидала Рула. Сверху лежала толстая стопка нотных тетрадей и коробка с карандашами. Я присела сбоку, взяла ее бесплотную ручку, более напоминающую куриную лапку – она ничего не весила. По ней можно было изучать анатомию кисти – каждый суставчик, каждая косточка были на виду, прикрытые прозрачной, будто пергаментной кожей.

«И что мне с этим делать? Надо было думать, прежде чем обещать!» Начала показывать ноты, ставить хрупкие пальчики. Рула старательно, изо всех сил нажимала на клавиши, извлекая едва слышимые звуки. От усилий она даже порозовела, над верхней губой выступили бусинки пота. Рула оказалась способной и хватала все на лету.

– Для первого раза достаточно, – закончила я урок, почувствовав, что она устала.

– А когда следующий?

– Когда будешь готова.

– Я буду готова завтра.

– ?! Посмотрим. Кто следующий? – спросила я, заметив, что еще человек пять сидят в зале.

Я смотрела на них и испытывала жалость и неловкость за свой цветущий вид. Хотелось пожалеть их, приласкать, но, чтобы не раскваситься и не впасть в слезливое сюсюканье, говорила с ними нарочито строго. Прошло несколько часов. Те, кто отзанимался, оставались, слушая следующих. Заглянула Кукуля: