Последний день Америки - Сергей Зверев

Бросаю взгляд на наручный дайверский компьютер. Глубина двести семьдесят пять метров. Все верно, ведь я нахожусь чуть выше песчаного дна. Оглядываюсь на «Барракуду». Она стоит на ровном киле – едва заметная благодаря темной окраске корпуса. Без навигационной панели ее хрен потом отыщешь. Включаю панель. С ней любые поиски на глубине волшебным образом превращаются в детскую компьютерную игрушку. Не прибор, а счастье дайвера.

Экран послушно оживает темно-синим светом. Еще несколько секунд, и умный аппарат выдает все необходимые данные. Подобная штуковина поистине незаменима в тех случаях, когда под водой приходится преследовать или атаковать противника, защищаться от него и, конечно же, что-то искать.

Внимательно отслеживаю круговое движение тонкого луча по темному экрану. Луч скользит с постоянной скоростью, оставляя светло-голубые всполохи, похожие на облака… Пока на экране ровном счетом ничего нет. Только относительно ровный рельеф. Что ж, пора приступать к поискам…

В сегодняшней работе много непривычного. Во-первых, во «Фрегате» мы работали парами. А если приходилось опускаться ниже ста пятидесяти метров, то на промежуточной глубине оставалась страхующая пара пловцов. Во-вторых, между пловцами практически всегда имелась надежная гидроакустическая связь. А также связь с поверхностью. Наконец, в-третьих, мы никогда не работали без так называемой базы – надводного корабля или относительно большой подводной лодки с экипажем. Тем не менее я давно готовил себя к сегодняшним сложностям и поэтому не забиваю голову разнообразными страхами. Я должен просто работать.

Желтоватый фонарный луч цепляет грунт. Я почти на месте. К сожалению, ключевое слово в этой фразе – «почти». Одному богу известно, сколько потребуется времени, чтобы отыскать проклятый заряд, напоминающий по форме торпеду. На экране навигационно-поисковой панели его пока нет, несмотря на то что я преодолел с нужным курсом расчетную дистанцию. Да, так бывает. И довольно часто. Мудреные бортовые навигаторы подводных лодок не способны зафиксировать слабое остаточное перемещение после того, как застопорен ход двигателя. Плюс опять же проклятое течение. Короче говоря, ты отмечаешь на карте одну расчетную точку, где якобы зафиксирована твоя субмарина, а на самом деле она находится в двух сотнях метрах к югу. Или к северу. Увы, издержки профессии, которые боевым пловцам приходится исправлять за счет собственных мышц, энергии и времени.

Достигнув расчетной точки, я толком не знаю, в какую сторону двигаться: на север, восток, юг или запад. Выбираю юг и прочесываю дно на полсотни метров. Пусто. Не видно ничего похожего на заряд и на экране панели. Вернувшись тем же маршрутом на исходную позицию, начинаю прочесывать дно в северном направлении. Внимание на пределе. Я практически не отрываю взгляда от экрана – панель сейчас для меня все: и зрение, и слух, и нюх, и осязание.

Прогулка на пятьдесят метров в сторону севера тоже ничего не дает – экран пуст.

«Ладно, – прекратив поиски, зависаю над светлым коралловым островком, – поступим по-другому…»

Течение. Проблема в течении. Я уверен: пока «Барракуда» отходила в сторонку и стопорила ход, довольно сильное течение отнесло ее на полторы или две сотни метров. Так и есть. Покуда я размышляю, течение и в самом деле прилично сносит меня на северо-запад – точно вдоль побережья Флориды.

«Ясно», – делаю поправку в курс и снова приступаю к поиску…

Исправив ошибку, заряд я отыскал буквально через десять минут.

«Вот она – чушка, способная смыть с побережья Флориды все населенные пункты!» – с облегчением выдохнул я, заметив на экране панели знакомые очертания.

Вскоре я оказался у цели. Форма заряда действительно напоминает торпеду калибра 650 мм. Перед походом я много раз видел фотографии этих изделий, но сейчас – рассматривая «чушку» с почтительного расстояния – лишний раз убеждаюсь в полном соответствии техническому описанию.

Заряд наполовину увяз в донном грунте. Кстати, данный факт озадачил меня еще во время подготовки.

– А если лючок для подключения блока нейтрализации окажется снизу, – справедливо возмутился я. – Вы что, прикажете мне два часа махать совковой лопатой?!

– Не окажется, – спокойно парировал пожилой инженер-консультант. – Мы предусмотрели возможность легкого доступа к разъему.

– Каким же образом?

– Все довольно просто. У всех шести ядерных зарядов занижены центры тяжести. Из этого следует, что лечь на дно каждое изделие должно в строго определенном порядке. То есть люк с доступом к разъему всегда будет сверху.

Разъяснение успокоило. И вот я над этой чертовой штуковиной, способной разом лишить жизни миллионы людей.

Не скрою, мне не по себе от одной только мысли, что предстоит открыть лючок и прикоснуться к внутренностям ядерного заряда. То ли от этой мысли, то ли от того, что завис на пару минут без движения, по телу пробежал холодок.

Все, не время для слабости и соплей! Пора приступать к работе.

Тело «чушки» основательно занесено илистым налетом, состоящим из песка и органической взвеси. Вначале, подсвечивая фонарем, занимаюсь приборкой – смахиваю с металла ил в поисках проклятого лючка. Корпус заряда изготовлен из специального сплава, способного долгие годы противостоять коррозии. И тем не менее ее следы видны повсюду: раковины, ржавчина, неровности… Полагаю, в природе не существует такого материала, который не победила бы морская вода.

А вот и крышка люка! Открыв прицепленную к ремням подвесной системы сумку, достаю первый инструмент – кисточку, собранную из тонкой стальной проволоки. С ее помощью несколько минут вычищаю песок из единственного углубления в центре люка. Без него мне не добраться до разъема. Периодически меняю кисть на второй инструмент – тонкую изогнутую дугой заточку с расплющенным концом. Ею выковыриваю то, что наглухо прикипело к внутренним стенкам углубления. Кажется, все. Осматриваю результат своего труда; затем извлекаю из сумки специальный ключ. Пытаюсь вставить в углубление. Ключ входит, но не до конца. Придется еще поработать…

Я по-прежнему орудую двумя инструментами. Двигаюсь, напрягаю мышцы, однако низкая температура на глубине все равно дает о себе знать. Большие теплопотери в воде объясняются ее высокой теплопроводностью. Я отлично знаю симптомы грядущего переохлаждения – пару раз в северных морях довелось испытать их на собственной шкуре. Вначале ледяная вода вызывает снижение температуры кожи, что ведет к сужению сосудов у поверхности тела. Это, в свою очередь, усугубляет процесс переохлаждения дальнейшим снижением температуры кожи, из-за прекращения притока тепла от подлежащих тканей. Затем понижается общая температура, замедляется сердцебиение; одолевает сонливость, сознание незаметно уходит и, как следствие наступает летальный исход.

Нет, рановато мне думать о смерти. Усилия не проходят даром; со второй попытки ключ полностью садится в углубление, нажав своими фигурными выступами какие-то хитрые пружины. Отлично. Но перед продолжением «волшебного» действия решаю сделать кружок вокруг заряда – разогнать застывшую кровь и согреть мышцы…

Глава 8

Российская Федерация; Москва – Североморск. Четырьмя месяцами ранее

На следующий день – около двенадцати часов – я сидел в салоне небольшого «конторского» самолета. Так мы называли воздушные суда, принадлежащие ФСБ. Напротив меня в таком же кресле восседал Горчаков; на диване по левую руку расположились главный конструктор «Барракуды» Петр Степанович Пирогов и один из ведущих инженеров его КБ. Чуть ближе к хвосту обосновался мой ровесник – капитан второго ранга Николай Собинов. Именно он занимался ходовыми испытаниями крохотной подлодки и должен был помочь мне в кратчайшие сроки овладеть всеми тонкостями ее управления.

Самолет взлетел из «Чкаловского» ровно в полдень. Со мной была лишь походная сумка со сменой белья, полотенцем, бритвой, зубной щеткой; парой футболок, тренировочным костюмом и домашними тапочками. А что еще мог взять с собой старый холостяк после обещанного Горчаковым «полного довольствия»? Разве что немного денег. Так, на всякий случай…

Старик нехотя листал какой-то журнальчик, прихлебывал из чашечки горячий кофе и о чем-то размышлял. Конструктор с инженером обсуждали непонятные технические штучки. Испытатель дремал. Я же просто глазел в окно, вспоминая многочисленные авиационные перелеты в период службы во «Фрегате»…

Набрав высоту и покинув зону аэродрома, «конторский» аэроплан взял курс на северо-запад. Я был прекрасно знаком с этим маршрутом. Когда предстояла операция в Норвежском, Баренцевом или Карском морях, такой же небольшой самолет всегда взлетал в «Чкаловском» и брал курс на Североморск. К моменту посадки нас уже поджидал один из военных кораблей у пирса главной военно-морской базы Северного флота.