Последний день Америки - Сергей Зверев

«Конечно, вы останетесь на берегу в теплых и уютных квартирах, – подначивал я сам себя, – а расхлебывать заваренную вами кашу придется мне в одиночку…»

Однако по мере осмысления преподносимого материала, моя уверенность крепла.

Однажды утром, скобля щеки бритвенным станком, я вдруг поймал себя на том, что мысленно просчитываю действия по поиску ядерных зарядов у побережья Штатов.

«Неужели вы им поверили, Евгений Арнольдович? – спросил я у своего отражения. И, скептически улыбнувшись, ответил: – Насчет «поверил» – не знаю. Но отступать поздно. Механизм уже запущен, и до старта операции осталось три месяца…»

Ровно через три месяца насыщенные будни подготовки к походу закончились. Признаюсь: за это время я узнал много нового из того, над чем раньше не приходилось задумываться. Не приходилось не потому, что не хотелось или казалось недосягаемым. Просто на флоте так принято: каждый занимается своим делом. Штурманы – изучением карт и прокладкой маршрута. Минеры-торпедисты – оружием. Связисты – связью и прочими электронными штучками… А на «Барракуде» я оказался единственным членом экипажа, в обязанности которого входило все вышеперечисленное. И даже больше.

Наконец настал день отхода. Специальное судно с закрытым доком в кормовой части вышло из порта и направилось сначала в Белое, затем через Мезенский залив – в Баренцево море. Там оно должно было как бы случайно, под покровом ночи встретиться со старым сухогрузом, следующим в британский Плимут. Так и произошло.

Я тепло попрощался с Горчаковым, также вышедшим в море проводить меня в дальний поход. Получив от него последние напутствия и задраив люки, спустился через шлюзовую камеру в отсек подлодки, занял командирское кресло и приготовился к отшвартовке. Команда судна открыла кормовые створки, я дал малый назад и аккуратно покинул док. Затем пристроился под сухогруз и в паре с ним отправился в путешествие.

Древние машины сухогруза гремели так, что услышать тихую работу моей субмарины не сумели бы даже самые опытные акустики, собранные на севере Европы из всех стран НАТО. Так, под прикрытием гражданского судна я прошел вдоль берегов Норвегии, Дании, Нидерландов и, миновав Ла-Манш, дочапал до Кельтского моря, являвшегося частью Атлантического океана.

Глава 9

Атлантический океан; Саргассово море; в сорока милях от побережья Флориды. Борт подводной лодки сверхмалого класса «Барракуда». Настоящее время

Интенсивно поработав мышцами и навернув кружок подле ядерного заряда, я согрелся и приступил к работе. Для начала снова вставляю в углубление ключ и с легким усилием проворачиваю против часовой стрелки. Механизм поддается. Один оборот. Второй. Третий… Слышу отчетливый щелчок. Хороший знак. Он означает, что запорный механизм люка сработал. Теперь необходим третий инструмент – специальная штуковина, похожая на отвертку с остро заточенным плоским жалом. Осторожно поддеваю край люка с каждой из четырех сторон. Щель между крышкой и корпусом ничтожна мала, и приходиться постараться… Готово! Крышка приподнимается, открывая доступ к содержимому небольшой ниши.

В нише минимум разнообразия. Две лампочки. Первая – зеленая – имеет треугольную форму; загораясь, обозначает полную нейтрализацию заряда. Вторая – красная – имеет круглую форму. Ее активация ничего хорошего не сулит. Если она загорится, то заряд будет приведен в действие ровно через два часа, и уже ничто не сможет остановить процесса подготовки к взрыву. Даже самые крутые специалисты, принимавшие участие в создании этой адской машины.

Последнее, что спрятано под крышкой люка, – разъем. Он-то меня и интересует. К нему я должен подключить блок нейтрализации. Вот он, родимый. Под герметичной крышкой и обработанный специальным составом, разъем сохранился в идеальном виде – ни пылинки, ни песчинки. Отложив инструмент, подтягиваю прицепленный к подвесной системе блок нейтрализации, представляющий собой небольшой ящик в прочном алюминиевом корпусе. Весит он килограмма полтора и сбоку тоже имеет крышку, под которой спрятан шнур с соединительным штепселем. Также под крышкой имеется клавиша включения прибора под резиновой подушкой; рядом похожая клавиша, запускающая процесс нейтрализации, и три сигнальных табло. Цвета глубоко под водой можно не различить, поэтому табло также отличаются формой. Первое выполнено в виде восклицательного знака и означает готовность прибора к работе. Второе – крест или буква «Х» – сигнализирует о неисправности и требует повторить операцию. И наконец, третье – смайлик с улыбкой – оповещает об успешном завершении процесса нейтрализации заряда.

«Господи, лишь бы все получилось», – бормочу, разматывая шнур.

Открытые кисти рук не чувствуют холода. Перчаток я сознательно не надевал – работа слишком тонкая и чрезвычайно ответственная. В такой работе чувствительность пальцев нужна как никогда.

Подключая разъем, замечаю в пальцах легкую дрожь. Неудивительно. Меня не оставляет мысль о том, что адская машина способна сработать от любого неосторожного движения. Умом понимаю, ничтожность подобного варианта, но сделать с собой ничего не могу. Как ни странно, сложно сконфигурированная вилка на конце провода легко входит в разъем, наполненный какой-то густой смазкой.

Еще на борту специального судна с доком я поинтересовался у Петра Степановича Пирогова:

– Как же так, господа, ведь морская вода является хорошим проводником электрического тока! Разве она не замкнет сигнал от блока нейтрализации?

– Нет, не замкнет, – посмеиваясь, отвечал он. – На вилку и на разъем нанесена специальная изолирующая смазка. Во-первых, она является мощнейшим диэлектриком. А, во-вторых, полностью исключает коррозию контактов.

Блок подключен. Приподняв его повыше, вдавливаю клавишу включения. Подумав, прибор отвечает загоревшимся табло в виде восклицательного знака. Отлично – блок готов к работе. Теперь по заученной на зубок технологии я обязан дать микросхемам прогреться. Время прогрева – пятнадцать-двадцать секунд. Гляжу на дайверский компьютер, что надет на левое запястье вместо наручных часов. Пять, десять, пятнадцать, двадцать. Пора! Нажимаю на клавишу начала процесса нейтрализации. И жду реакции…

Процесс занял целых полторы минуты, хотя инженеры клятвенно заверяли, что придется подождать всего несколько секунд.

Все врут! Даже инженеры и конструкторы. Признаться, я почти впал в отчаяние, дожидаясь отклика в виде одного из двух светящихся табло. Но они не хотели загораться. Ни первое, ни второе. В эти по-настоящему ужасные мгновения я даже готов был увидеть светящийся крестик. Или букву «Х». Ведь это была штатная ситуация, о которой предупреждали те же инженеры.

– Ничего страшного, если система не справится с задачей нейтрализации с первого раза, – спокойным голосом втолковывал мне Пирогов. – Просто активируй блок вторично.

– А если и со второй попытки не получится? – настаивал я.

– Запускай в третий. Трех попыток в любом случае будет достаточно…

И вот случилось то, о чем меня не предупреждали. Прибор не реагировал. Он тупо молчал. Может, думал и скрипел мозгами. А может, сломался в пути через Атлантику.

И все же чудо случилось. Ровно через полторы минуты блок осчастливил улыбкой смайлика.

«Ну, слава богу, с одним зарядом справились, – выдохнул я, отключая прибор. – Пару миллионов жизней я уже спас. Осталось спасти еще десять…»

Собрав пожитки, поворачиваю к подлодке. Ее благодаря навигационно-поисковой панели отыскать несложно. Вот она, родимая. Отчетливую засветку на экране невозможно спутать ни с чем другим.

Тащу на себе снаряжение и пытаюсь разогнать застывшую кровь, интенсивно работая конечностями. Да, к сожалению, тело и его кожный покров поотвыкли от относительно низких температур – восстановиться не помогли даже несколько тренировочных занятий в единственном бассейне Североморска. А ведь всего три года назад я с коллегами полторы недели совершал погружения в Баренцевом море, где температура воды гораздо ниже здешней.

Вскоре фонарный луч выхватывает из мутной темноты борт моей «Барракуды». Наконец-то. Я почти дома.

Возвращение на борт происходило в порядке, обратном выходу. Сначала пришлось вручную открывать крышку люка и вталкивать себя в вертикальную шахту шлюза. Потом, после полного закрытия крышки, я на ощупь нашел небольшой выступ из толстой резины и нажал кнопку включения клапана. Запрограммированный механизм начал работу, и в замкнутое пространство шлюза стал поступать воздух, вытесняющий за борт воду. Вокруг кромешная тьма. Однако уровень убывающей воды я контролирую по тому, как тело ощущает тепло. Шлюз осушен. Жду щелчка фиксатора, управляемого автоматикой из Центрального поста. Вот он. Щелчок сигнализирует об отключении фиксатора замка внутреннего люка. Кручу механизм. Люк поддается; из расширяющейся щели меня ослепляет свет дежурной лампы, горящей в единственном отсеке. Ее свет всегда казался мне крайне тусклым, но сейчас – после часового пребывания в сумрачной глубине – он заставляет на секунду зажмуриться. Спускаюсь по вертикальному трапу и, сбросив ребризер с подвесной системой, без сил падаю на кровать…