Стеклянный корабль - Юрий Самсонов

Телефон на квартире Дамло поставили недавно, к нему надо было еще привыкать, и пока сержант соображал спросонок, что стряслось, пока добрался в темноте до аппарата, трезвон успел перебудить весь дом. Захныкали детишки в спальне, тихие старички – родители жены – забормотали за перегородкой, раскудахтались в курятнике потомки тех куриц, которых когда-то, едва не растоптал этот бегемот Биллендон своими башмачишами. Прежде чем снять трубку, Дамло скомандовал:

– Тихо! – Все умолкло, не считая кудахтанья. – Полиция слушает. , Ночные звонки были редкостью: все здешние канальи знали, кто тут следит за порядком, Мог, конечно, позвонить новый постовой, на редкость бестолковый парнишка, запросить указаний насчет г-на Ауселя, снова появившегося в городе, и Дамло терпеливо эти указания давал, памятуя, как однажды, в начале своей службы, постовой запросил санкцию расстрелять г-на Ауселя на месте – хорошо, хоть догадался предварительно справиться у начальства! Мог позвонить г-н мэр, притворяясь перед собственной супругой, будто только что вернулся из служебной поездки, хотя уж Дамло-то в точности знал, откуда он явился, да и супруга знала.

Но голос, прозвучавший в этот раз в трубке, Дамло знаком не был.

– Сержант Дамло?

– Он самый.

– Бегите в гостиницу. Номер триста девятнадцать. Запомнили? Возможно покушение на убийство.

– Эй вы!.. – начал Дамло, но в трубке уже звучали короткие гудки.

Его никогда не пытались разыгрывать. Собеседник не шутит. Но какова наглость: "бегите!" Сколько раз просил мэра купить для участка машину. Нет средств!.. На гостиницу средства нашлись. Гостиница пустует, туристы не едут, далеко им, рекламы нету. Путеводитель выпустили в долг. Мэр говорит: будут новые налоговые поступления – будет реклама. А на машину, которая снится Дамло – юркую, новенькую, с сиреной, с мигалкой, – опять ничего не останется, топай, гордость города, гроза преступного мира, пешком!

Так растравлял себя Дамло, влезая в форменные штаны, затягиваясь в ремни, пряча, в карман складную резиновую дубинку, грохоча сапожищами по лестнице, высекая подковами искры из мостовой на пути к гостинице. Он ворвался в вестибюль, глянул на часы, подумал с удовольствием, что машина, пожалуй, только задержала бы его понапрасну: на все – от первой пуговицы до пинка в гостиничную дверь. – не ушло десяти минут. Портье, конечно, дрыхнет, но сыщик? Почему здесь сыщик, какого ему лешего надо в гостинице посреди ночи? Сидит, наскрипывает карандашиком, лисья сиротка!

Сыщик заспешил навстречу. Треугольный ротик в радостной улыбке, нахально протянутая рука; интересно, пожал ли ее кто-нибудь раз в жизни или нет, сейчас ее черта с два пожмут, Дамло скорее сдохнет, чем опакостится.

– Мое почтение, сержант! Вы уже знаете?..

– Не стесняйтесь, – сказал Дамло, – выкладывайте!

– Она инкогнито, – забубнил сыщик, указывая на потолок. – Прибыла в сопровождении…

– Кража? – перебил Дамло. – Грабеж? Сыщик отшатнулся.

– Господь с вами, сержант!.. Я же говорю: инкогнито, с высокой миссией…

– Ах, черт! – рявкнул Дамло, досадуя на задержку и с отвращением глядя на сыщика. – Портье! Ключ от триста девятнадцатого!

– Господин Дамло! – очнувшийся портье всплеснул руками. – Чем обязаны?

– Разберемся!

"Странно, – думал он, – портье дрыхнет, сыщик мямлит чушь, все спокойно…" – Нет ключа, – сказал портье. – Он выходил.., кажется, ключа не оставлял?., а пришел?..

"Проспал ты, – подумал Дамло. – Набрали лежебок! Где он только таких находит?" Весь персонал муниципальных служб набран был лично г-ном мэром из ведомых ему одному соображений. По мнению Дамло, вся эта шваль вообще ни для какой работы не годилась.

– Я спрошу у горничной, – сказал портье, беря трубку кончиками пальцев, сморщенными, как у старой прачки. – Сию минуту!

Сверху послышался крик, который в уголовной хронике назвали бы душераздирающим.

– Это она! – сказал, бледнея, портье. – Горничная. Припадок, наверное, с ней бывает!

"Уж бывает, – подумал Дамло. – Устроили богадельню для калек и лентяев за счет города! Плати, Дамло, плати горничной, плати этому портье, плати барышне за конторкой – ей надо на маникюр, плати клерку, пусть считает доходы, которых нет, плати директору – у него жалованье-то побольше, чем у тебя! Всем плати, а машину тебе не купят, и званье хотя бы полицейского комиссара или там медалька "За заслуги" никто не подумает хлопотать. Грейся, славой, не спи ночами, греми сапогами по голой лестнице. Ковер был, прибрали для экономии, где-то лежит, ждет туристов, а тем временем едят его мыши, потому что вот тут было здоровенное сальное пятно, почистить шиш догадались. А может, уже его и сплавили. Директор-то малый не промах, да и за портье, если по карточке, водились когда-то грешки, верно, по другой части, но тем не менее. Не помешает наличие ковра проверить… Бабенку эту, горничную, жаль: куда ее денешь? Но если наедут туристы – скандал…" Он крикнул с площадки вниз, в запрокинутое мучнистое лицо портье:

– Никого не выпускать! Вызовите Эстеффан а! В коридоре свистал сквозняк: окна оказались распахнуты с обоих концов.

Как запятая, виделось издали тельце горничной на ковровой дорожке. Дамло рванулся было к ней, однако номер 319, как он понял по табличкам, находился в противоположной стороне, заглянуть туда – дело минутное…

Когда он, спотыкаясь, возвращался, лестничное эхо донесло гул голосов. Дамло приказал себе подтянуться и заспешил к горничной.

Было похоже, что она ползла, прежде чем потерять сознание. Дамло в который раз удивился, как трудно поднимать даже тощих, когда они без памяти. Возьмешься за руку – тянется тестом. Но у него был навык; а уж погрузив бабенку на плечо, он и вовсе не чувствовал веса ноши. С ней-то, просто, сейчас на диванчик ее – и воздуху, воздуху, пускай портье помашет полотенцем, пускай потрудится раз в год, ключарь, поганка, моргун, вон что делается в ихней паршивой гостинице! Теперь возись с этим делом, Дамло, выкручивайся, еще неизвестно, как выкрутишься: убийств в твоей практике не наблюдалось. Нет никаких условий для работы: надо бы все обшарить, посты, чтобы муха не пролетела, а тут один как перст!..

Из лифта вывалилась целая толпа – Эстеффан с чемоданчиком, сыщик – черт его не берет, портье с целью якобы показать дорогу и – только этих еще не хватало! – репортер с оператором, почуявшие поживу.

Увидев Дамло с его ношей, публика опешила и попятилась, но тут же засверкали фотовспышки.

– Сыщик, – сказал Дамло, – с какой поры вы тут торчите?

– Могу сказать точно, – сыщик полез за книжечкой.

– После! – остановил его Дамло. – Портье, кто жил в триста девятнадцатом? – Он спрашивал это на ходу. Пришедшие кучкой следовали за ним.

Портье испуганно скорчился и забормотал что-то но слишком внятное, из чего, однако, следовало, что он не виноват. Приезжих так мало!., господин директор.., книга.., сейф… Ключи у господина директора, он же…

– Короче!

– Не записали! – содрогнувшись, признался портье. – Тихий, не безобразит, плату внес.., слава богу!

– Вот именно! – саркастически произнес Дамло, открыв дверь номера 319 и шагнув в сторону.

Г-н Эстеффан взвизгнул. Носик частного детектива покрывался испариной. Портье зеленел. Оператор – здоровый мужик – мешком съехал по стене на пол. Один репортер, видать, бывалый не был потрясен представившимся зрелищем. Да и чего тут особенного: никаких повреждений, даже крови не видать! Если бы не телефонный звонок, предупредивший Дамло, он сам не считал бы, что имеет дело с убийством.

– За дело, господин Эстеффан! – приказал Дамло. – Портье, полотенца!

Войдя в свободный номер напротив, он обрушил горничную на диванчик, выхватил из рук портье мокрое полотенце и принялся, размахивать им над помертвелым лицом женщины.

Изредка оглядываясь, он видел в раскрытую дверь номера 319 спину склоненного г-на Эстеффана с завязанными на ней тесемками докторского халата.

Биллендон запер дверь, положил ключ в карман.

– Утро вечера мудренее, – сказал он. – Спать будете сами знаете где. Рей проводит.

– Спасибо, вы очень добры!.. – пробубнил молодой человек, зевая.

Дом погрузился в темноту и тишину, только Звереныш в прихожей полязгивал, наводя последний лоск на туристическую амуницию гостя.

– Господин Дамло! – послышался слабый зов г-на Эстеффана.

Дамло, передав полотенце портье, приблизился. Эстеффан показывал пинцет с зажатой в нем короткой иглой – аптекарь нашел ее на простыне. На тупом конце иглы торчала щетинистая метелка.

– Готов? – спросил Дамло.

– Остыл уже… – прошелестел г-н Эстеффан.

Видывал Дамло такие иголочки прежде, в криминалистическом музее. До этой минуты у него была еще надежда на искусство городского медика, на то, что обойдется без трупов. Мало ли народу валится в обморок, и ничего, ходят потом!..