Новатерра - Георгий Булавин

      Гаянэ Данилян и Ирина Козловская взялись кашеварить всего четверть часа назад, потому ужин в данный момент представлял собой раздельные кучки сушёных боровиков, припасенных ещё хозяевами, и сырых клубней картофеля. Несмотря на зверский голод, комбата они не прельстили, а когда он попросил намазать два кусочка хлеба тонким слоем тушёнки - якобы на предмет снятия Доком пробы и вынесения вердикта о пригодности говядины в пищу, - Гаянэ напомнила, что банок осталось всего четыре, а сам он несколькими часами ранее пообещал расстрелять любого, кто самочинно покусится на продукты вообще и драгоценные консервы в частности... Увы, дефицит съестного ощущался уже сегодня, на второй день новой жизни. Загородный ресторан ко времени прибытия туда мобильной группы беженцев полыхал жарким пламенем, и разжиться в храме чревоугодия им удалось только худым мешком картошки, которую кто-то - вот ведь добрый человек! - разложил за открытым каменным мангалом то ли с целью просушки, то ли ради запекания в углях, то ли для приваживания кабанов и лосей на шашлык...

      Короче говоря, бутербродов комбат не получил. И вынужден был добывать хлеб насущный в поте лица своего. В рамках этого неблагодарного процесса он ободрал участок живой изгороди, наглотался крупных фиолетовых ягод с приятным кисло-сладким вкусом, набрал полный раскладной стакан в качестве презента Доку за труды, а потом... сам же и сожрал означенный презент. Почему так поступил? Из высоких гуманистических соображений! Дескать, один только Бог весть, что это за ягодки, и если он, гвардии майор Александр Твердохлеб, прямо сейчас насмерть захлебнётся кровавым поносом, предварительно сойдя с ума под действием природных галлюциногенов, ничего такого уж непоправимого для судеб человечества не произойдёт. Героический комбат выполнил своё предназначение: дрался, как всадник Апокалипсиса с воинством антихриста, спас жизни людей, вывел маленький отряд в относительно безопасное место. И теперь он, если подойти к его персоне объективно, - иждивенец, приживала, спиногрыз, нахлебник, захребетник. Сейчас требовалось совсем другое: срочно вернуть спасённым человеческий облик, залечить свежие раны и приобретённые хвори. Настал черед Дока - опытного военного врача, кандидата медицинских наук. Как можно рисковать такой персоной?! Хрена ему, короче говоря, а не сомнительных ягодок!

      Которые, как уже сказано выше, оказались довольно приятными на вкус.

      А куст, как не сказано ни выше, ни, тем паче, ниже, оказался таковой один на весь обозримый периметр забора.

      К тому же оказался ободран дочиста...

      Так что комбат лежал сейчас на паласе из травы и прошлогодних листьев в нескольких шагах от 'кухни', представлял себя бдительным часовым на страже продуктов питания, прислушивался к ощущениям в желудке и посекундно сглатывал слюну под натиском ароматов наметившегося ужина.

      Ирина Козловская, помощница Гаянэ, заговорщицки перемигнувшись со шлявшимся невдалеке Куракиным, собрала очистки и удалилась в кусты. Через минуту Василий проследовал туда же - за дровишками, не иначе... Конспираторы!

      - Что ж они делают?! - возмущенно шепнула Гаянэ. - На пепелище!

      - Не ворчи, моя хорошая, - улыбнулся подруге Александр. - Такое поведение закономерно. Это всего лишь одно из действенных средств рекреации - отдыха, раскрепощения, снятия психо-физиологической нагрузки. Грубо говоря, инстинкты после боя требуют расслабиться. Ну, а народ у нас собрался молодой, вот и...

      - Кроме меня, - вздохнула хрупкая брюнетка.

      - Что, старость постучала в двери? Не хочется уединиться с кем-нибудь? Если надумаете - к вашим, милая девушка, услугам...

      - Иди ты, Санька..!

      - Не посылать гвардейских офицеров! - дурашливо воскликнул Александр. - Ишь, распустилась дворня!

      - Ты уже не гвардейский офицер, - горько усмехнулась Гаянэ, его стремительная, по-южному пылкая и, увы, скоротечная любовь. - Ты теперь вождь...

      Ну да, так дело, по существу, и обстояло. С первого же часа новой жизни командир третьего парашютно-десантного батальона 369-го отдельного полка ВДВ России гвардии майор Александр Твердохлеб стал вождём сбродного племени нилгородцев. Стал им как подготовленный. Как сильный. Как вооружённый. Как споѓсобный действовать и властвовать не по определению, а именѓно в такой вот - донельзя конкретной - ситуации. Стал лидером по молчаливому согласию общины. Никто не возражал... Да и кому, собственно, было возражать?! Спасённые, все, кроме, может быть, его и Дока, привычных к резким переменам обстановки, пребывали сейчас в состоянии сумеречного помрачения сознания, в некоем пограничье между небывальщиной и явью. Наверняка многие из них не представляли себе размеров Катастрофы. Может быть, даже не расценивали сам Её факт как свалившуюся на их плечи объективную реальность. Подобное сплошь и рядом происходит на войне, особенно в условиях долгой вялотекущей перестрелки: окружающее воспринимается как дурной сон, который без следа растает поутру. Признаться, даже у комбата, когда немного за полдень прилёг в тенёчке, чтобы полчаса перекемарить, перед погружением в 'нирвану' промелькнула мысль: сегодня воскресенье, и то, что с ними случилось вчера и продолжается сейчас, не более чем увлекательное приключение, своего рода экстремальный week-end. Ближе к ночи подадут автобусы, и все они, чудно отдохнувшие, разъедутся по домам, вымоются, смажут йодом ссадины, отужинают, выспятся и, полные впечатлений, назавтра приступят к работе. То-то будет разговоров!..

      Эх, если бы всё обстояло именно так! Но - увы... И вождь, наблюдая за племенем, прекрасно это понимал.

      Цивилизованное человечество не приспособлено к подобным встряскам. Изнеженные относительной стабильностью современного мира, рассудки большинства спасённых, не выдержав колоссального объёма и нетривиальности воспринятой информации, попросту дали сбой. Мозги, естественно, 'перезагрузятся' - у тех, кто переживёт период 'сумрака', - но произойдёт это отнюдь не завтра. Потребуются месяцы. А может статься, годы... Сегодня же недостаток Рационального - разумного, рассудочного - активно замещается из мрачного подсознания. Людьми в большей степени движет программа инстинктивного поведения: защита самое себя, стремление к уюту и теплу, питание, совокупление и прочее. Плюс ко всему - вернее, минус, - происходит это на пределе накала эмоций, в состоянии аффекта, то бишь, грубо говоря, без внутренних тормозов.

      Значит, требовался тормоз внешний - человек хладнокровный, твёрдый, сильный, грамотный, разумный. Человек, привыкший и готовый руководить, умеющий организовать быт людей так, чтобы они вынуждены были мыслить и действовать рационально, во благо общины, а не каждый - ради удовлетворения своих потребностей. Человек, способный, если доведётся, даже убить во имя Добра и Справедливости, но в то же время человечный. Настоящий вождь! А уж то, как его называть, не суть важно - полевым командиром, топ-менеджером, паханом, великим князем, гетманом, да хоть царём-кесарем. В подобной ситуации крылатое древнеримское выражение 'аут цезарь, аут нихиль' применимо было уже не к отдельно взятому выскочке-властолюбцу, но к общине в целом: либо из наскоро сколоченной, дезорганизованной, мятущейся массы людей выделится лидер, эдакий жёсткий несущий стержень, либо коллектива не возникнет вообще. Или цезарь, или - как альтернатива - ничто! А ничто в данной ситуации - именно Ничто, нечто несуществующее...

      Не то чтобы данный конкретный Александр Твердохлеб от начала до конца подходил под образ кесаря, отнюдь нет. Но из двух без малого десятков 'соплеменников' именно он оказался в большей степени близок к идеалу. К тому же, так уж получилось, изначально - со времени прорыва с девятого этажа на первый - принял на себя командование отрядом беженцев. И продолжал по умолчанию считаться таковым сейчас. Никто не возражал. Даже Виктор...

      Виктор!

      Нет, не Андреец, тот сразу стал Витьком. А этот - строго Виктор. Здоровый лоб лет двадцати пяти с толстенной бычьей шеѓей, узловатыми руками, комочками изломанных ушей и злыми похотѓливыми глазками оказался подобран мобильной группой беглецов из гаражного кооператива 'Ночной отстой' на выезде из полыхающего Нилгорода. Представился довольно скромно: секьюрити, специалист по личной охране ви-ай-персон, борец классического стиля, призёр первенства Астраханской области. Комбат, когда их познакомили на пепелище ресторана 'Флора', лишь пожал плечами - кто на что учился. Типа, твои пробѓлемы... Ни грамма человеческой приязни новый соплеменнник ему не внушал. А тот поначалу вёл себя довольно сдержанно, даѓже подобострастно, однако, чуть освоившись по мере пополнеѓния общины, принялся, как сказал Куракин, быковать. Очистил свой шикарный дорогой костюм, продемонстрировал короткий тупорылый 'Смит&Вессон', даже сдуру выпалил из него в ствол молодого дуба. Вот только сдуру ли? Кажется, нет. Хотел наглядно показать - боевое оружие, не газовик-вонючка! И тут же взялся обсуждать приказы Твердохлеба, подначивать людей, открыто унижать их, требовать продуктов свыше нормы. Вчера ещё, перед пешим походом через лес, сводил в кусты по собственной 'нужде' одну из женщин (комбат смолчал - та вроде бы не возражала). Попробовал было сводить красавицу Татьяну, но быстро сник под тяжким взглядом Богачёва...