Совсем другая тень - Анатолий Ромов

Очная ставка

Без пяти два Рахманов занял место в своем кабинете. В пять минут третьего в дверь постучали.

– Войдите, – сказал Рахманов.

В дверь заглянул Клюев:

– Простите, я правильно явился? – Судя по взгляду вошедшего, вызов в прокуратуру его не беспокоил. – Мне тут повестка пришла. Можно?

– Можно. Проходите, Клюев. Садитесь.

Прикрыв за собой дверь, Клюев огляделся. Придвинул стул, сел.

Первым Клюев был вызван умышленно, фактор неожиданности мог подействовать на него скорее, чем на более опытного Шитикова. Но сработать этот фактор мог лишь при одном условии: если они оба ничего не знают о поездке следственной группы в Сухуми.

Сделав вид, что поправляет разложенные на столе бумаги, Рахманов спросил:

– Вы готовы к опознанию?

Похоже, Клюев ждал обычного рутинного допроса. Вопрос об опознании явно застал его врасплох. Несколько секунд он медлил с ответом. Наконец, будто что-то решив, бросил небрежно:

– Пожалуйста.

Сняв трубку, Рахманов набрал номер подготовленной для опознания комнаты, продолжая незаметно наблюдать. Вот Клюев отвел взгляд, напряженно ждет, что он, Рахманов, скажет в трубку. Услышав отзыв Саенко, Рахманов нарочито бесстрастным голосом предупредил: сейчас он зайдет вместе с опознаваемым. Положил трубку. Похоже, Клюев в самом деле не знает, кто будет участвовать в опознании. Иначе, с его стороны не было бы такого напряженного внимания. Но раз Клюев ничего об этом не знает, он не знает и о поездке в Сухуми. Что само по себе довольно важно.

Пригласив Клюева пройти в соседнюю комнату, Рахманов напомнил: среди участвующих в опознании Клюев может встать на любое место, по своему усмотрению.

В комнате, подготовленной для опознания, находились Саенко, Инчутин, понятые и подставные. Войдя в комнату вместе с Клюевым, Рахманов попросил двух подставных, блондинов примерно тридцатилетнего возраста, встать к стене. Предложил Клюеву занять место рядом. Хмыкнув, Клюев встал с краю. По знаку Рахманова Саенко выглянул в коридор и пригласил в кабинет Аракеляна. Войдя, тот встал у двери. По предварительной договоренности конвоир в кабинет не вошел. Таким образом, Клюеву при виде Аракеляна оставалось лишь гадать: на свободе тот или арестован. Похоже, появление Аракеляна на Клюева подействовало, хотя он продолжал с легким прищуром разглядывать противоположную стену.

Рахманов сказал, обращаясь к вошедшему:

– Вам предъявляются для опознания три человека. Не торопитесь, посмотрите внимательно. Время есть. Скажите: знаете ли вы кого-то из этих людей?

Аракелян подошел к выстроившейся у стены тройке. Помедлив, показал на Клюева:

– Вот… – Спокойно выдержал долгий скошенный взгляд. – Этого человека я знаю.

– Вы не ошибаетесь? – спросил Рахманов.

– Нет.

– Когда, где и при каких обстоятельствах вы видели этого человека?

– Девятого июля. В Сухуми.

– Когда именно девятого июля? Днем, вечером?

– Вечером. Часов в семь.

– Вы заранее условились об этой встрече?

– Нет. Мне сказали встретить, я встретил.

– Зачем встретить?

– Эти ребята привезли на трейлере товар. Лезвия «Шик», пятьсот тысяч упаковок. Я сел к ним в кабину и показал, где сгружать.

– То есть в кабине этот человек был не один?

– Точно, не один. Их было двое.

– Они были знакомы?

– По разговору… знакомы.

– Имена их вы знаете?

– Они сказали, их зовут Юра и Женя.

– Как назвался человек, стоящий сейчас перед вами?

– Он никак не назвался. Но я понял – его зовут Женя.

– Знаете, как его фамилия?

– Не знаю. Про фамилию не интересовался.

– Что было после того, как вы выгрузили бритвенные лезвия?

– Ничего. Я им дал деньги, и они уехали.

– Сколько денег вы им дали?

– Пятьдесят тысяч. По двадцать пять на брата.

– Кроме этой, у вас были еще встречи с человеком, стоящим перед вами?

– Нет. Я видел его только раз, тогда.

– Может быть, вы общались другим способом? По телефону? По почте?

– Нет. Ни до, ни после я с ним не общался. Один раз увидел и все.

– Опишите внешние признаки, по которым вы опознали этого человека. Что дало вам понять, что это именно он?

Аракелян пожал плечами:

– Да узнал я его. Вот и все. Лицо у него то же самое. Глаза, волосы. Сам из себя он тот же. Что еще надо?

– Может быть, вспомните какие-то особые приметы? В чертах лица? В сложении? В других внешних признаках?

– Особые приметы… – Аракелян довольно долго молчал. – По-моему, наколка у него была на руке.

– Наколка, то есть татуировка?

– Да. Татуировка.

Рахманов посмотрел на Клюева, обе его руки были опущены. Ладони повернуты внешней стороной вперед. Перевел взгляд на Аракеляна:

– На какой руке была татуировка?

– Не помню. И что наколото было, не помню. Помню только место. Вот здесь. – Подняв руку, тронул место между большим и указательным пальцами.

Рахманов сказал, обращаясь к Клюеву:

– Пожалуйста, поднимите руки.

Усмехнувшись, Клюев медленно поднял руки. Между большим и указательным пальцами левой руки была татуировка: чайка, летящая под солнечным полукругом.

– Та самая татуировка? – спросил Рахманов.

– Да. Узнал я эту наколку. Чайка на солнышке.

– Спасибо. Вы свободны.

Подождав, пока Аракелян выйдет, Рахманоь вместе с понятыми подписал протокол предъявления для опознания. Затем Саенко, также без конвоира, пригласил в комнату Азизова. Тот тоже опознал Клюева.

Подписав второй протокол, Рахманов вместе с Клюевым вернулся в свой кабинет. Сели за стол. Подождал, пока сядет Клюев. Сказал:

– Ну что, Клюев? Расскажете, как все было?

– Гражданин следователь, о чем вы?

– Вы знаете, о чем. По-моему, уже пора. Упорствовать бессмысленно.

– Но я ведь все рассказал. А этих, которые тут что-то наплели, я их первый раз вижу.

– Так-таки первый раз?

– Да. Ясно ведь, что они меня раньше не видели. Особенно тот, первый. Наколку даже не мог описать.

Рахманов нарочно выдержал паузу, просматривая протокол. Наконец отложил бумаги:

– Клюев, попробую объяснить некоторые тонкости. То, каким образом была опознана татуировка на вашей левой руке, лишь подтверждает точность опознания.

– Это почему подтверждает? Как это?

– Так. Опознающий видел вас довольно коротко и вряд ли мог запомнить рисунок татуировки. Да и ни к чему было. Опознающий запомнил лишь факт: у вас на руке была татуировка. Вот если бы, допустим, опознающий с предельной точностью описал рисунок, у следствия и суда могли возникнуть сомнения. Понимаете?

Клюев некоторое время молчал. Ответил, глядя в окно:

– Понимаю я, не понимаю, но этих людей не видел.

– В таком случае придется провести очную ставку.

– С кем это очную ставку?

– С теми, кто вас опознал. Вы готовы к очной ставке?

– Допустим, не готов. Что тогда?

– Почему не готовы?

– Потому что видеть их у меня нет желания.

– И все же увидеть их вам придется. В показаниях этих людей и в ваших есть серьезные противоречия.

Когда в кабинет привели Аракеляна, Рахманов его спросил:

– Скажите, Аракелян, вы знаете этого человека?

– Знаю, – бесстрастно подтвердил Аракелян.

– А вы, Клюев, знаете этого человека?

– Нет. Узнал только сегодня.

Оба сидели, не глядя друг на друга. Выждав, Рахманов сказал:

– Получается, кто-то из вас дает заведомо ложные показания.

Клюев пожал плечами. Лицо Аракеляна выражало откровенную скуку. Рахманов прервал тишину:

– Ну что же, будем выяснять, кто из вас дает эти ложные показания. Аракелян, чем вы можете подтвердить, что видели сидящего перед вами человека?

Аракелян не спеша почесал мизинцем в ухе:

– Я могу подробно описать кабину, в которой он сидел. Того, второго, который с ним приехал. Их одежду. Все остальное.

– Если вам предъявят второго, сидевшего в кабине, вы сможете его опознать?

– Смогу. Так же, как и этого.

– Чем еще вы можете подтвердить, что знаете сидящего перед вами человека?

– Чем… Гражданин следователь, я ведь не только его видел. Я заплатил ему серьезные деньги. Двадцать пять тысяч. И доказать, что он был в Сухуми и общался со мной, мне раз плюнуть.

– Что ж, докажите.

– Ну. Я его устроил в гостиницу. Нашу, сухумскую, «Тбилиси».

– Сами?

– Сам я его туда не возил. Но это подтвердит дежурная. Я купил ему билет СВ до Москвы. Можете допросить проводников. Они подтвердят. Я навел его на шабашников, которые разобрали на свалке его машину.

Клюев посмотрел на Аракеляна в упор. Тот повел подбородком:

– Смотреть на меня не нужно. Колись, парень. Колись, колись.

Клюев выдавил сквозь зубы:

– Сучара.

Аракелян недобро усмехнулся:

– Придет время, я тебе эту «сучару» в глотку вобью. Понял?

Клюев отвел глаза. Аракелян добавил:

– Учти на будущее: порченый товар в Сухуми возить не нужно. Там этого не любят. Ну, а с сучарой… С сучарой еще разберемся. Время есть.