Негасимое пламя - Катарина Причард

Официант поставил на стол перед Бэгшоу и Дэвидом стаканы с виски и графин с ледяной водой.

Бэгшоу поднял стакан.

— Ваше здоровье! — сказал он и проглотил виски.

Дэвид добавил в стакан воды и поднес к губам, машинально повторив тост.

— Само собой разумеется, — продолжал Бэгшоу, — требовалось произвести кое-какую реорганизацию армии, набрать пополнение, провести военную подготовку и обучить новобранцев. Все это мне пришлось взять на себя.

— С повышением в чине, — вставил Дэвид с приятной улыбкой.

— В свое время, учтите, в свое время! — гаркнул полковник, не замечая ирония комплимента.

Он жадно проглотил остатки виски и, повернувшись в кресле, заорал:

— Джордж! Джордж!

Подоспевший официант почтительно перед ним склонился.

— Проба была недурна, — шутливо сказал Бэгшоу. — Вторую половину, Джордж. А вам? — Он повернулся к Дэвиду.

— Мне достаточно. Благодарю вас.

Официант поднес зажигалку к папиросе Бэгшоу.

— Вот в этом-то и беда вашего брата интеллигента, — хихикнул полковник. — Слишком много в голове, да мало в желудке.

Он протянул Дэвиду свой портсигар.

— Благодарю. Если не возражаете, я предпочитаю вот это. — Дэвид вытащил из кармана трубку и кисет. Привычным движением пальцев размял табак и набил трубку; затем раскурил ее и, откинувшись в кресле, затянулся.

— Что слышно о войне в Корее? Когда конец? — бросил он.

— Ну, не в этом году, — весело загоготал Бэгшоу, словно наслаждаясь приятной шуткой, — Хотя кое-кто из вашей газетной братии и обольщается слухами о перемирии. Удачно, что я оказался на месте, когда все это началось. Дела шли из рук вон плохо.

— Как так?

Официант поставил перед Бэгшоу стакан с виски.

Бэгшоу подмахнул счет, и тот удалился.

Бэгшоу одним глотком осушил стакан, явно довольный тем, что ему представляется возможность высказать свое мнение.

— Вербовка шла скверно, и настроение в армии было дрянное, как никогда! — фыркнул он. — Ни к черту не годилось!

— Но вам все же удалось очень быстро послать туда контингент войск, — заметил Дэвид, с горечью подумав, что это значило для него.

— Новобранцы-то были никудышные! — пустился в рассуждения Бэгшоу. — Пришлось повысить жалованье и брать всех, кто приходил, — и мальчишек, и стариков из запаса. Но солдаты регулярной армии, которые прошли подготовку в учебных лагерях в джунглях — я их сам отбирал и, как бы это сказать, вымуштровал, — эти дрались что надо. Они проявили себя в деле как нельзя лучше. Чепуху говорят, что австралийский солдат в наши дни уже не тот, что во времена первой мировой войны. Нужна была всего лишь небольшая война, чтобы приучить солдат к крови, — хмыкнул он, — Ну, мы их и приучали, черт побери!

Дэвид положил на стол трубку и посмотрел в упор на этого самодовольного субъекта, который был настолько уверен в значительности своей персоны и упоен своей воинской доблестью, что смел даже издевательски говорить о необходимости «небольшой войны, чтобы приучить солдат к крови». Действительно ли Бэгшоу занимал такое высокое положение в генеральном штабе, как хвастал? Если да, то почему он так стремится произвести впечатление на случайного знакомого? Вероятно, считает не лишним обработать влиятельного сотрудника прессы: благоприятная заметка в газете время от времени весьма пригодится, чтобы поддержать падающий престиж.

— Вы сами воевали в Корее, полковник? — спросил Дэвид; в его голосе звучала такая же горечь, какую он ощущал во рту.

— Да нет, — промямлил полковник Бэгшоу, — Хромая нога, знаете ли! Старые раны не дают покоя! — Оп оглянулся, ища официанта, крикнул: — Гарсон, сюда! — и добавил: — Будь я там, возможно, многих ошибок удалось бы избежать!

Подошел официант, и Бэгшоу подмигнул Дэвиду:

— Ну как? Не передумали?

— Нет, благодарю. А каких, собственно, ошибок? — спросил Дэвид.

— Я бы не позволил этим проклятым политикам вмешиваться в военную стратегию! — проревел Бэгшоу. — Макартур слишком попустительствовал им. Если бы меня послушали, мы не остановились бы на реке Ялу, а бросили бы на Китай все свои силы и раздавили его. Живо покончили бы с этим делом и не стали бы кланяться большевикам и пацифистам.

— Рискнули бы начать еще одну мировую войну? — В душе Дэвида поднимался гнев.

— Война будет! — рявкнул полковник. — И чем раньше, тем лучше!

— Напрасно вы так думаете! — Дэвид больше не мог сдерживаться. — Соединенные Штаты, по словам одного из их ораторов, вели на корейском фронте артиллерийский огонь такой силы, какого еще не знала история. Их самолеты сбросили на Корею больше бомб, чем на Германию за всю вторую мировую войну или на Японию за три с лишним года войны в Тихом океане.

— Да уж, черт возьми, сделали все, чтобы стереть врага с лица земли, — согласился Бэгшоу, уже заметно опьяневший.

— И несмотря на это, — нанес ответный удар Дэвид, — «Нью-Йорк геральд трибюн» недавно сообщила: «Жестоким и неопровержимым фактом корейской кампании является тот факт, что прекрасно оснащенная американская армия, располагавшая мощной поддержкой со стороны воздушных сил и морского флота, была разбита противником, который (в начале войны) фактически не имел ни флота, ни авиации, ни настоящего вооружения, ни артиллерии».

Если бы Бэгшоу отхлестали по физиономии, он и то не выглядел бы таким оторопелым.

— Если это смогла сделать маленькая Корея — всего лишь несколько миллионов северных корейцев и китайцев, — горячо продолжал Дэвид, — то какие шансы на победу могут иметь Соединенные Штаты или мы, уценившиеся за фалды дяди Сэма, в большой войне с Россией и Китаем? Те же шансы, что у снега в аду!

Полковник был настолько ошеломлен, что потерял дар речи. Он никогда не слышал, чтобы подобные взгляды высказывались с такой откровенной дерзостью.

— Полнейшее безумие воображать, будто в наши дни оружие и армии что-то решают, — бросил ему Дэвид. — Проблемы века и сегодняшнего дня могут быть решены только благодаря здравому смыслу и мужеству людей. А люди не станут долго терпеть демагогическую болтовню и всякие трюки военных кретинов! Прощайте, сэр!

Он вышел из военно-морского клуба, оставив подполковника Альберта Бэгшоу вне себя от бессильной ярости, сбитого с толку этой неожиданной атакой на его персону, а также на честь и славу военной кампании в Корее!

Большими быстрыми шагами Дэвид спускался вниз к деловой части города. Он был недоволен собой, недоволен тем, как обошелся с этим напыщенным старым идиотом, напичканным опасными фантазиями. Разумеется, кругозор Бэгшоу ограничен предрассудками военной касты и он не может их преступить. Поэтому нелепо выходить из себя и обрушиваться на людей подобного рода, даже если они доводят до бешенства своей наглостью и готовностью принести в жертву жизнь сотен чужих сыновей, затеяв «небольшую войну, чтобы приучить их к крови».

«Впредь нельзя поддаваться искушению и бить направо и налево, давая волю насмешкам и резким словам, — говорил себе Дэвид. — Надо учиться сдержанности. Помнить, что главная задача — убеждать людей бороться за мир и разоружение, а вовсе не отталкивать их и вызывать их враждебность своей тактикой «битья обухом по голове» — как выразился Карлайл». Он обвинял себя в том, что нашел отдушину своему гневу в нападках на равнодушие и себялюбие других, тогда как сам лишь недавно пришел к пониманию необходимости действенного протеста.

Вдруг взгляд его упал на стенды для газет с вечерними новостями: «Перемирие в Корее!» Чувство досады на себя и возмущения полковником Бэгшоу тотчас исчезло. Его охватило радостное волнение. Неужто и впрямь нет дыма без огня и слухи, опровергнутые Бэгшоу, оказались правильными? С трудом допуская возможность прекращения военных действий, Дэвид купил номер «Диспетч» и углубился в чтение тесно набранных газетных столбцов под жирными заголовками.

Еще оставались некоторые трудности, предстояло установить условия перемирия, преодолеть известные препятствия, о которых Бэгшоу, без сомнения, было известно. Однако вопрос о переговорах в целом был решен. Фактически они уже начались. Вот что является существенно важным, думал Дэвид, и радостное настроение не покидало его. Перемирие открывает более широкие перспективы для движения за мир, куда более широкие, чем он предполагал последнее время. Кто знает, быть может, никогда больше не будет воин, и силы ООН перестанут использоваться для подавления малых стран в интересах чужеземных захватчиков.

Он зашел во фруктовую лавку, где оставил свой чемодан, купил яблок, бананов и сел в трамвай, идущий в сторону рынков.

Когда Дэвид вручил м-с Баннинг условленную сумму, она бросила на него, как он потом рассказывал Мифф, «подозрительный взгляд».