Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси - Лев Черепнин

Между тем московские войска захватили городки Молвотищи и Стержь. В такой обстановке находившаяся в Новгороде жена князя Дмитрия Шемяки, «убояся князя великого», покинула город и убежала в Литву. Очевидно, отход ее явился вынужденным: новгородские бояре не рисковали больше держать ее у себя, ибо это означало бы прямой вызов московскому великому князю. К последнему было направлено посольство, в состав которого входили архиепископ, посадники, тысяцкие, житьи люди. Псковские военные силы явились на помощь Новгороду с запозданием. В результате переговоров новгородских послов с московским правительством был оформлен московско-новгородский, так называемый Яжелбицкий, договор. Новгородцы, как указывалось, были обязаны уплатить московскому правительству большую контрибуцию.

В другой своей работе я подверг довольно детальному анализу текст Яжелбицкой договорной грамоты[2396]. Мир, заключенный в Яжелбицах, стал поворотным моментом в развитии московско-новгородских отношений. В Яжелбицкую грамоту были включены условия, ограничивавшие и изменявшие новгородскую «старину» в интересах великокняжеской власти в области как внутреннего управления, так и внешней политики. Новгородское правительство обещало не принимать великокняжеских «лиходеев» (т. е. противников Василия II). Отмена вечевых грамот («а вечным грамотам не быти») по существу означала лишение Новгородской боярской республики законодательных прав и права самостоятельного ведения внешней политики. Выражением политической зависимости Новгорода от Московского княжества явилась замена для новгородских документов новгородской печати печатью великокняжеской.

Яжелбицкое соглашение не могло надолго урегулировать отношения между Московским княжеством и Великим Новгородом. Отношения эти оставались напряженными. Новгородское правительство заводит связи с Литовским государством. В 1458 г. новгородский посадник Иван Лукинич Щока отправился в Литву просить у короля Казимира IV «князя на пригороде». В ноябре 1459 г. в Новгород явился из Литвы князь Юрий Семенович, а вместе с ним прибыл королевский посол пан Андрей Исакович. Послу был оказан почетный прием и затем он вернулся в Литву, а князю Юрию Семеновичу новгородское правительство передало пригороды Новгорода: Русу, Ладогу, Орешек, Корелу, Ям, половину Копорья.

Но, поддерживая сношения с Литвой, новгородские правители не порывают связей и с московской великокняжеской властью. В январе 1459 г. новгородский архиепископ Иона поехал в Москву к митрополиту для утверждения в сане и вместе с ним к Василию II отправились новгородские послы. Летопись Авраамки указывает, что и архиепископ и послы были приняты в Москве «с честию».

Очевидно, в Москве новгородцы достигли какого-то соглашения с Василием II. Это соглашение меняло их отношения с литовским князем. Вероятно, поэтому в августе 1459 г. Юрий Семенович и уехал из Новгорода в Литовское государство[2397]. А в январе 1460 г. в Новгород приехал московский великий князь Василий II с сыновьями Юрием и Андреем. Об этой поездке сохранились сведения в разных летописных сводах, причем все они особенно подчеркивают, что поездка имела мирные цели («князь великии Василеи Васильевичь был в Новгороде в Великом миром»)[2398]. Летопись Авраамки указывает, что официально в качестве цели посещения Василием II и его сыновьями Новгорода выставлялось желание князей поклониться новгородским «святыням»; «якоже ему [московскому великому князю] возлюбилося к святей Софии премудрости божия на поклон, и к честным гробом, иже святых в святей Софии лежащей…», и т. д.[2399] Демонстративно подчеркивая свой пиетет к новгородским церковным памятникам, к предметам религиозного культа, московский великий князь и его сыновья тем самым как бы демонстрировали и свое уважение к старинному политическому укладу Новгородской республики. Далее мы увидим, что эта нарочитая политическая демонстрация была вызвана необходимостью успокоить начавшиеся в Новгороде (очевидно, на почве недовольства Яжелбицким договором) волнения.

Посещение московскими князьями Новгорода освещается в ряде летописных сводов под углом зрения тех дружественных отношений между московской великокняжеской властью и новгородским правительством, которые якобы проявились в 1460 г. Так, летопись Авраамки говорит о «чести», оказанной новгородскими властями Василию II с сыновьями, и о том, что Василий II, уезжая обратно в Москву, «поклонивъся у всех седми соборов, а Новугороду отчине своей мужемь волным такоже поклонивъся…»[2400] В ряде летописных сводов в связи с описанием пребывания в 1460 г. в Новгороде Василия II с сыновьями помещается рассказ о чудесах от гроба Варлаама Хутынского. Совершенно очевидно, что материал о поездке Василия II и князей Юрия и Андрея в Новгород подвергся тенденциозной обработке, задачей которой являлось преподнесение новгородско-московских отношений в идеализированном виде. Великокняжеская власть якобы признает политическую самостоятельность Новгородской республики, относится с уважением к памятникам местного религиозного культа, освещающим самобытность новгородского политического уклада; новгородское правительство со своей стороны воздает знаки «чести», подобающей великокняжеской власти.

Как же обстояло дело в действительности? Случайные реплики, а часто просто даже намеки, имеющиеся в отдельных летописях, дают возможность говорить о том, что Василий II с сыновьями и своим боярским окружением оказался в Новгороде в довольно враждебной обстановке.

Князья пробыли в Новгороде 5 недель, прожив все это время на Городище. По словам Строевского списка Новгородской четвертой летописи, новгородцы тогда «на стороже жили»[2401]. Эта лаконичная заметка дает право утверждать, что условия пребывания в Новгороде московских князей были не мирные, а военные. Новгородцы (неясно, правда, из приведенного текста, какая их часть в социальном отношении имеется в виду) относились к московским князьям неприязненно.

В Софийской первой летописи говорится, что «шильники» хотели убить Федора Васильевича Басенка[2402], бывшего воеводой над ратью, сражавшейся в 1456 г. с новгородцами под Русой. Подробности покушения на Федора Басенка приводит Ермолинская летопись. Он «пил у посадника» и ночью возвращался от последнего на Городище. В это время «удариша на него шилники» и убили его слугу, «а сам едва утече на Городище и с товарищи». Тогда новгородцы, «слышавше гонку, и возмятошася и приидоша всем Новымгородом на великого князя к Городищу; чаяли, что князя великого сын пришел ратью на них…» Дело чуть-чуть не дошло до кровавого побоища («и едва утолишася, мало упасе бог от кровопролития»)[2403].

Из вышеизложенного текста Ермолинской летописи ясно, что пребывание московского воеводы в доме новгородского посадника вызвало подозрение у ряда новгородцев, которые усмотрели в этом что-то неладное для Новгорода, испугались возможности сговора новгородских властей с московскими в ущерб интересам новгородского населения. Прошел слух о том, что сын Василия II (очевидно, Иван Васильевич, которого не было в это время в Новгороде) ведет на Новгородскую землю войско. Все это вызвало возмущение. Кто были его инициаторы и участники? Трудно сказать. Возможно, первыми подняли голос какие-то представители новгородского боярства, враждебные московской великокняжеской власти. Но затем движение приняло уже всенародный характер. Поднялся «весь Новгород».

Сделанный вывод подтверждается и данными Львовской и Софийской летописей. В них «голка» и «мятеж» в Новгороде в 1460 г. описываются следующим образом. Новгородцы «удариша в вечье и събрашися к святей Софеи: свечашася все великого князя убити и сь его детьми». Убийство Василия II с сыновьями, судя по Львовской и Софийской летописям, было предотвращено архиепископом Ионой, который обратился к присутствующим на вече с речью: «О безумнии людие! Аще вы великого князя убиете, что вы приобрящете? Но убо большую язву Новугороду доспеете; сын бо его большей князь Иван се послышит ваше злотворение, а се часа того рать испросивши у царя, и пойдет на вы, а вывоюеть землю вашу всю». Выступление архиепископа якобы остановило восставших, «они же оканнии възвратишася от злыя мысли своея»[2404]. Перед нами примерно такая же версия, какую дает и Ермолинская летопись. Пребывание в Новгороде Василия II вызывает недоверие новгородского населения. Носятся слухи о возможном приводе в Новгородскую землю войска князем Иваном Васильевичем. Собирается широкое вече, на котором выступает народ. Только вмешательство архиепископа приостанавливает народное движение. Расстановка социальных сил более или менее ясная: на стороне московской великокняжеской власти — представители господствующего класса (посадник, архиепископ); народ волнуется.