Сценарист (СИ) - Син Айкава

Последнее предложение открыло дверь в ад, погружая меня во тьму, откуда не было возврата. Я стала рабом своих мрачных мыслей, которые поглощали меня, заставляя меня думать о том, что настоящая свобода может быть найдена лишь в уничтожении собственной матери. Это был краеугольный камень моего безумия, последнее проклятое решение, которое стало неприемлемым отклонением от всего, что я когда-либо считала правильным. О, да, я была пленницей своих собственных мракобесий. Я бродила по бездонным пропасти своего сознания, безнадежно погружаясь в безумие, в котором нет места для сожалений или рассудка.

И в этот момент я всё решила.

Я сделаю всё сама.

Я спасу свою мать от дальнейших страданий.

Способ был подобран достаточно быстро. Мама постоянно пила самые разные таблетки, которые должны были ей помочь, что, как вы понимаете, было наглой ложью со стороны врачей. Мне не составило труда найти такие таблеточки, которые содержали в себе сильный яд. Да, покупать их пришлось не в аптеке и далеко не за малые деньги, но результат должен был оправдать все вложения.

Осуществить свою задумку я решила днём, ибо в это время мы были с мамой наедине, а отец же пребывал на работе в данный период, так что ничего не могло нам с ней помешать. Оставалось лишь мне набраться смелости и сделать последний шаг. Всего лишь один шаг, который избавит от страданий не только мать, но и нас с отцом. Да, в глубине души я осознавала, что поступаю неправильно, но кто-то должен был взять на себя эту роль. Отцу и так многое пришлось вынести со мной и с ней, так что эта роль должна была принадлежать только мне. Тем более, отец на такое точно не решится.

На это был способен лишь настоящий монстр.

И вот, настал тот ужасный момент. Дав маме предварительно несколько уже знакомых ей таблеток, и дождавшись, пока она их полностью проглотит, я подняла руку, в которой держала смерть, и протянула маме заветную пилюлю. Она смотрела на меня своими безжизненными глазами, и я видела в них только отражение своей собственной жестокости — на меня смотрело настоящее чудовище. Она приняла их без колебаний, ничего не подозревая. Когда я смотрела, как она глотает отравленную таблетку, я видела её мучения, слышала её стон внутри себя, но не испытывала ни малейшего капельки раскаяния. Моя душа была окрашена в черный цвет, и все, что оставалось после этого злодеяния, было пустота и тишина.

Мой взгляд на ней был лишен сожаления и любви, только ледяная решимость наполнила мои глаза. Она выпила яд, даже не подозревая о той участи, которая ожидала её всего лишь через несколько мгновений. Я наблюдала, как мама начала задыхаться, её глаза наполнились ужасом, а лицо исказилось от боли и муки.

В тишине, прерываемой лишь её прерывистым дыханием, я стояла неподвижно, словно скульптура зла. Каждое секундное мерцание её жизни только усиливало мою безразличность и холод. Её тело сотрясалось от судорог, а кровь выступала на её губах. Были ли это последние мгновения моей матери? Может быть, её страдания, хоть и непостижимые для меня, были последними вехами на этом земном пути. Время тянулось, словно вечность, и наконец, её судороги начали стихать. Наступили последние секунды её жизни.

— Ло… Ло… — пыталась произнести она своими устами, что давалось ей очень тяжело из-за невыносимой боли. — Ло…ла. — произнесла она и замолчала навсегда.

Её глаза потускнели, и лицо утратило свою последнюю искру жизни. Она лежала передо мной, безжизненная и угасшая. Я ощущала горечь победы, но ни капли облегчения. Хоть на моём лице и была добрая улыбка в этот момент, из глаз рекой лились слёзы, остановить которые мне никак не удавалось.

— Теперь… ты свободна, мама. — сказала я тихим тоном и разревелась, не в силах сдерживать наплыв чувств и эмоций.

* * *

Смерть матери, вызванная мной и моими действиями в частности, стала непреодолимым фактом, с которым мне пришлось справляться. Я решила представить всему миру историю, в которой она умерла сама по собственной воле, поддавшись своим мучениям и безысходности. Отказавшись от желания бороться за свою жизнь, она просто отпустила нить жизни и навсегда попрощалась с этим миром. Как по мне, это была довольно-таки плохая и не слишком правдоподобная история, но других у меня не было, так что пришлось использовать то, что имела.

Когда отец вернулся домой и обнаружил её безжизненное тело, я выстроила перед ним сложную сеть лжи и обмана. Слезы текли по моим щекам, словно символ жалости и горя, но на самом деле это были слезы радости и облегчения, да и имитировать истерику я умела, так что всё вышло так, как мне было нужно. Я легко убедила отца, что мама не выдержала своих страданий и решила просто сдаться, расставшись со своей жизнью. Случилось это, разумеется, внезапно и без моего присутствия. Конечно, мой отец был сломлен и опустошен, но он поверил этой лжи, потому что не был способен видеть истину. Он был слаб и глуп, чем я охотно воспользовалась, прекрасно понимая, что он никогда не подумает о том, что его родная дочь убила собственную мать.

Медики, которых вызвали после того, как я сыграла свою роль скорбящей дочери, также были лишены всякого здравого смысла. Они поверили моим словам и внезапной смерти матери, не обнаруживая никаких подозрительных обстоятельств. Они были слепы к истине, невосприимчивы к жестокости, которая находилась в их собственном присутствии. Похоже, что даже им уже надоела эта пациентка, которую они очень часто видели, когда лекарства не помогали ей успокоиться.

Я не испытывала угрызений совести или сомнений. Моя душа была пуста, лишена любви и сострадания. Я видела только свою победу, свою свободу от этой обузы. Мать была просто пешкой в этой жестокой игре, и я была игроком, который выиграл, удалив эту пешку с шахматной доски. Жестоко? Безусловно! Жаль ли мне? Ни капли! Теперь я была свободна!

Жизнь после этого полностью изменилась: у нас появилось много денег, мы стали чаще покупать что-либо для себя, а также теперь могли себе позволить поход в кафе или ресторан. Мой гардероб тоже сильно увеличился в размерах, от чего я была безумно рада. Мне даже начало казаться что мне нужно было убить свою мать раньше, ибо тогда бы мне не пришлось терпеть лишнюю боль и лишнее страдания, что царствовали в этом доме все эти годы.

Отец, правда, замкнулся в себе, позволив себе пить ещё больше. Теперь то денег было значительно больше, так что он не отказывал себе в огромном количестве алкоголя. Меня, разумеется, это начало очень сильно напрягать, но я не стала его по этому поводу «пилить». В конце концов, он всё ещё работает и приносит в дом деньги, а этого мне вполне хватает. Главное, чтобы он не спился, а остальное не так уж и важно. Хах, я была бы даже не сильно против, если бы он привёл в дом какую-нибудь девушку. Не, ну а что? Он долгие годы страдал с женой-овощем, отказывая себе в самом элементарном. Мужчине нужен секс, так что, если он решится на новые знакомства, я не стану ему мешать.

Время же начало идти с удивительно большой скоростью. Я и опомниться не успела, когда оказалась в двенадцатом классе — последнем учебном году. Никогда бы не подумала, что время может идти настолько быстро. Всё-таки смерть матери действительно облегчила нам с отцом жизнь, сделав её гораздо интереснее и увлекательнее. Я даже смеяться часто начала! Разве это не повод для радости и новых покупок? Разумеется, что повод! Поэтому я себе перестала в чём-либо отказывать.

Все строили планы на жизнь, думали о том, кем они станут после школы, и, разумеется, это не обошло меня. Конечно, сидеть на шее отца очень прикольно и удобно, но нужно подумать и о том, чтобы самостоятельно себя обеспечивать. Человек — существо смертное, так что мне всё равно пришлось бы задуматься об этом. Учитывая то, сколько он пил алкоголя в день, его печень могла отказать раньше, чем я закончу этот учебный год, так что думать об этом нужно было в срочном порядке, если я, конечно, не хочу вновь вернуться в бедные и грустные времена.