Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И как бы ты построил судно, о котором говорит Квикка? – поинтересовался Шеф, игнорируя все предупреждения относительно морского языка.
– Я думал об этом, – ответил Хагбарт, царапая на столе кинжалом. – По-моему, вам нужно то, что они начали делать на «Журавле», да не доделали, – корабль с жестким каркасом, гораздо крепче тех, что мы строим.
Вспомнив, как «Орвандиль» держался на волне, когда они плыли из Хедебю в Каупанг, Шеф и Карли одновременно одобрительно кивнули.
– Тогда борта нужно будет сделать примерно такими, – продолжал Хагбарт.
Изучая рисунок на столе, Шеф сказал задумчиво:
– Выглядит так, словно над нашим кораблем надстроили второй такой же.
Хагбарт кивнул:
– Да, можно сделать и так. Перестроить старый корабль.
– Например, твой «Орвандиль», который стоит в корабельном доке. Склепать киль – у нас тут уйма доброго железа, – приделать к нему каркас, нарастить, как вы это называете, фальшборт, положить тяжелый груз и построить боевые башни на корме и носу.
Хагбарт не стерпел:
– Только не «Орвандиль»! Самый красивый парусник на Севере!
– Хотя и не такой быстрый, как «Франи ормр», – поддел его Шеф.
– Если вы все это сделаете, – вмешалась никем до того не замеченная Эдтеов, которая неприязненно смотрела, как Хагбарт портит шлифованную столешницу, – то сможете навесить на корабль со всех сторон ваши железные пластины и утяжелить его.
Шеф уставился на нее, раскрыв рот.
– Говорим мы, а подсказывают боги, – в который раз вспомнил свою пословицу Торвин.
В конце концов на «Орвандиле» начались работы. Хагбарт примирился с необходимостью переделки корабля, но ворчал, что предпочел бы видеть эту идею опробованной на чужом судне. И он стал ждать, когда корабль распотрошат у него на глазах. После того как основная разборка окончится, обещал Хагбарт, он вернется и будет помогать. А до тех пор предпочитает отлучиться.
Катред вызвался сопровождать его. Среди всех находящихся в фактории он играл самую скромную роль: отказался даже посмотреть на работающую мельницу, совсем не интересовался кузницей, много времени валяясь в постели из-за открывшейся на ноге раны, словно бы его тело мстило за пренебрежение, которому подвергалось раньше. Когда рана зажила, он подолгу в одиночестве катался на лыжах, быстро этому научился и нередко исчезал на весь день. На вопрос Шефа, не мучают ли Катреда на снежной равнине голод и жажда, тот отвечал:
– Там полно еды, если знаешь, как добыть ее.
Шеф недоумевал. Эхегоргун следовал за ними через горы до самого стойбища Пирууси. Не мог ли он пойти и дальше? Потаенный народ, кажется, умеет ходить везде, где захочет. Катред однажды обмолвился, что троллей всегда кругом было больше, чем думают люди. Может быть, бродя на лыжах, он встречается с Эхегоргуном, а то и с Мистарай. Катред пришелся по душе потаенному народу. Не то что людям, хотя кое-кто из женщин жалел его. Что ж, по крайней мере, он был надежным защитником для Хагбарта, а Хагбарт не тот человек, который мог бы чем-то разозлить его, в отличие от Карли, миловавшегося с Эдит, и от Кеолвульфа, явно напоминавшего Катреду, кем тот сам был когда-то.
* * *
Пришел праздник Юле, принеся в их жизнь разнообразие: жареная свинина и кровяная колбаса на столе, песни и легенды жрецов Пути в праздничном застолье. Вслед за тем наступила глубокая зима, с такими ураганными ветрами, что ветряное колесо приходилось на время снимать с мельницы, повалил густой снег. Маленькой общине, в изобилии запасшейся едой и топливом, одеялами и пуховыми спальными мешками, морозы были нипочем. Шефа даже удивляла жизнерадостность товарищей, но вскоре и это разъяснилось.
– Да, здесь, конечно, холодно, – сказал Квикка. – Но подумай, каково нам приходилось на английских болотах, в рабстве у черных монахов. Хорошо, если было одеяло, из еды одна каша, да и той недостаточно, жили в хибарах на земляном полу, который не просыхал от Михайлова дня до Пасхи. И впереди ничего не светит, кроме Великого поста! Нет, я никогда не проводил зиму лучше, чем здесь.
Веселья добавил и результат одного из опытов Удда. Тот все никак не мог забыть полную неудачу, постигшую их при попытке изготовить зимний эль, выпаривая воду вместо того, чтобы вымораживать ее. Зимний эль сейчас можно было получить, просто выставив на улицу ведро, но Удд уперся. Если в кипяченом эле не остается крепости, рассуждал он, значит крепость должна уходить из него вместе с паром. Он принялся мудрить, делая шаг за шагом. Уловить пар. Закрыть кипятильный котел. Приделать к нему трубку – из легкой для обработки меди, – идущую из жара в холод, чтобы пар оседал быстрее. Собирать конечный продукт. Повторить весь процесс с более тщательно заделанными щелями и более аккуратным кипячением. В конце концов Удд получил нечто и предложил остальным попробовать. Они пили с опаской, потом с любопытством и одобрением.
– Неплохое питье для морозного дня, – высказался Озмод. – Может, и не такое хорошее, как зимний эль с пряностями, но более натуральное. В нем остался какой-то привкус огня. «Огненный эль» – так надо его назвать.
– Лучше бы делать его из вина, – сказал Удд, который за всю жизнь вино пробовал от силы пару раз.
Катред ничего не сказал, но, исчезая в очередной раз на лыжах, захватил с собой фляжку.
* * *
Наступил долгожданный день, когда они смогли выкатить перестроенный «Орвандиль» из корабельного сарая и спустить его на берег реки, которая все сильнее шумела подо льдом в ожидании близкого ледохода.
– А не положить ли нам для удачи что-нибудь на катки? – задумался Шеф.
Хагбарт резко глянул на него и проворчал:
– Обычно приносят кровавую жертву Ран, троллихе из морских глубин.
– Я имел в виду другое. Удд, нет ли у тебя с собой туеска с огненным элем? Положи его под киль. Корабль его раздавит, когда пойдет.
Хагбарт понимающе кивнул.
– И ты должен будешь дать кораблю новое имя. – Он похлопал по мачте. – Это уже не мой «Орвандиль». Ты знаешь, что «Орвандиль» – имя звезды. Сделанной из отмороженного пальца ноги гиганта, которого Тор закинул на небо. Доброе имя для быстрого корабля. Теперь он совсем другой. Как ты его назовешь?
Шеф не ответил ничего, пока люди не взялись за канаты, чтобы вытащить корабль из сарая, в котором так долго трудились. Когда они налегли и густая коричневая жидкость плеснула на киль, Шеф крикнул:
– Я нарекаю тебя «Неустрашимым»!
«Неустрашимый» медленно сполз по слипу, захрустел на толстом льду и остановился, удерживаемый канатами.
Выглядел корабль непривычно. Из самого крепкого дерева и железа, какие смогли достать, собрали киль, на
