Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

Раненые

Че: "Наше отношение к раненым составляло противоположность тому, что было обычным в армии. Они не только убивали наших, но и бросали своих. Эта разница показала себя спустя некоторое время и явилась одной из причин нашей победы. Несмотря на мое нежелание - как врач я считал необходимым сохранить запас медикаментов для наших людей, - Фидель приказал выдать все возможные лекарства пленным, чтобы те могли оказать помощь своим раненым. Именно так мы и поступали".

Хулио Сенон Акоста

Че: "Хулио Сенон Акоста тоже оказал большую поддержку в это время. Он был неутомим, он знал страну, он всегда помогал товарищу, которому в чем-то не повезло, или же городскому товарищу, которому не хватало сил, чтобы выбраться из болота. Именно он носил воду из дальнего колодца, мог быстро развести костер, именно он разыскал в лесу ямайское розовое дерево, благодаря которому мы смогли в дождливый день разжечь огонь".

Хуан Альмейда: "Он был тогда, если можно так выразиться, отрядом, состоявшим из одного человека. Сильный, жесткий чернокожий человек сорока или сорока пяти лет".

Мэтьюз

Герберт Мэтьюз поплатился за свой интерес к повстанцам. После того как кубинские революционеры пришли к власти и особенно после того как Фидель Кастро в 1960 году принял левую ориентацию в политике, Мэтью-зу изрядно досаждали сенатскими расследованиями, любопытством ФБР и преследованиями со стороны крайне правых групп.

Опять Камило

Че: "Мы постоянно сталкивались из-за вопросов дисциплины, из-за проблем, порожденных различными точками зрения и различным восприятием со стороны партизан. Камило в те дни был очень непослушным и очень темпераментным партизаном".

10

12. Казнь

Налет на Национальный дворец

В апреле 1957 года Франки написал Пайсу письмо (оно было сразу же после налета изъято вместе со всем имуществом типографии, где печаталась газета "Революсьон"), в котором характеризует политический климат, существовавший в то время в среде революционных сил. Указал на общие положения Д26 и Директората: "Они такие же, как и мы, не считая некоторых различий, а именно: роль Гаваны, которую они оценивают слишком высоко, а мы недооцениваем; они одобряют дальнейшее развертывание вооруженного сопротивления и боевые действия в Сьерре и разделяют наше беспокойство насчет доминирующего положения Фиделя". Различия с Народно-социалистической партией: "Они критикуют диверсии и партизанскую войну. Они говорят, что мы играем на руку террористам, находящимся у власти. Они говорят, что Д26 - это заговорщицкая мелкобуржуазная партия, которая ведет безрассудную политику. Они не понимают природы тирании и не считают революцию возможной".

Дебрэ: испытанные и честные

"Характер Че не противоречит его мифу, но сам он был кем-то другим и более сложным. Неподкупный поборник справедливости, идеалистический герой, романтический авантюрист? Конечно, но нужна ли человеку розовая вода для того, чтобы быть романтичным, или вера в то, что идеалисты в действии подобны сестрам милосердия? Революционер, как я уже говорил раньше, движим прежде всего чувством любви, но он Че имел обыкновение скрывать свою собственную нежность, словно это была слабость. Находясь в самом сердце кубинского руководства, он не был склонен к снисходительности, а в жестоких дилеммах "революционного правосудия" (аресты или казни подозреваемых или, возможно, причастных), он больше склонялся к линии поведения Робеспьера, нежели Дантона, и, уж конечно, никак не Фабра д'Эглантина. Как противоположность Фиделю. Миф отвел им противоположные роли, а с мифами нельзя ничего поделать".

Ковбой Кид

Че: "Ковбой Кид и еще один товарищ наткнулись на нас в один и тот же день. Они сказали, что искали нас больше месяца. Он сказал, что жил в Мороие, провинции Камагуэй, а мы, как всегда в таких случаях, подробно расспросили его и провели с ним начальное обучение политграмоте. Обычно этим занимался я. Ковбой Кид не имел никаких политических идей и казался просто-напросто здоровым, веселым мальчишкой, рассматривавшим все происходившее как большое приключение. Он был бос, и Селия Санчес дала ему свои запасные ботинки. Они были то ли фабричного производства, то ли ручной работы в мексиканском стиле и оказались единственной обувью, которая по дошла малорослому Ковбою Ки-ду. В своих новых ботинках и большой соломенной шляпе он походил на мексиканского ковбоя и именно из-за этого получил свое прозвище...

Ковбой Кид был ужасным лгуном - он, вероятно, никогда не говорил ничего без того, чтобы приукрасить правду до такой степени, что она становилась совершенно неузнаваемой, но в своих действиях... Ковбой Кид показывал, что различия между фактами и фантазией не были совершенно четкими, и на поле битвы он демонстрировал то же самое опрометчивое поведение, которое он приписывал себе, когда не участвовал в бою.

Я однажды через некоторое время после его присоединения к нам, по окончании ночных чтений, принялся расспрашивать Ковбоя Кида. Он начал рассказывать мне о своей жизни и между делом, чтобы занять руки, рисовал цифры карандашом. Когда он закончил, рассказав множество захватывающих анекдотов, мы спросили его, сколько ему лет. По его словам, ему было чуть больше двадцати, но судя по тем подвигам, о которых он рассказал, он приступил к их совершению еще лет за пять до своего рождения".

Эндрю Сент-Джордж

Че: "В то время он продемонстрировал, только одно из своих обличий, наименее уродливое из всех, - журналиста-янки. Кроме того, он работал на ФБР. Поскольку я единственный из всего отряда говорил по-французски (по-английски тогда не говорил вообще никто), я должен был заботиться о нем, и, честно говоря, он не казался мне похожим на ту опасную персону, которая появится в более позднем интервью, где он больше не был обязан скрывать свою тайную работу" .Джим Ноэль, бывший тогда резидентом ЦРУ в Гаване, говорил Дорчестеру и Фабрицио, что Сент-Джордж сотрудничал с одним из его людей.

11

13. Картинки в пыли

Потери армии

Че: "Из одного лишь пристрастия к статистике я собирал все данные о потерях у наших врагов, предоставленные нашей стороной в ходе боевых действий, и оказалось, что их число превышало всю численность противостоявшей нам группы. Фантазия заставляла каждого человека приукрашать свои собственные подвиги. Этот и другие подобные опыты заставили нас понять, что цифры должны быть определенно подтверждены несколькими людьми. Мы пошли даже на то, чтобы потребовать предъявления предметов одежды каждого из погибших для того, чтобы подтвердить гибель противника. Беспокойство о правдивости всегда было важным для Повстанческой армии, и мы попытались заронить в души наших товарищей глубокое уважение к ней и объяснить необходимость поставить правдивость на первое место перед любой мимолетной выгодой".