Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Послушай, Пол, ты же прекрасно понимаешь: это часть сделки — если она состоится. Зачем ещё им нужно было знакомить меня с ним?

— Почему бы тебе не выложить все об этом, Иэн? — вмешался Джонджон. — Мы приложим все усилия, чтобы помочь тебе, когда придет время. Ты ведь сказал Юю то же самое — что подождешь и посмотришь, но ведь никаких конкретных обещаний не прозвучало, верно?

— Но вы согласны во всем помогать мне?

— Да, по этому вопросу и по торию.

— Ну а как насчет моего займа?

— Я не имею права предоставлять его, Иэн, — произнес Пол Хэвегилл. — Мы уже все обговорили.

— Тогда созови прямо сейчас совет директоров.

— Я подумаю. Может, посмотрим, как все складывается, а? — Пол Хэвегилл нажал на клавишу и сказал в небольшой микрофон: — Пожалуйста, фондовую биржу.

Через мгновение из микрофона послышался голос. На его фоне было слышно, что там творится что-то невообразимое.

— Да, мистер Хэвегилл?

— Чарльз, какие последние новости?

— Весь рынок упал на двадцать восемь пунктов. — Оба банкира побледнели. У Данросса на лбу запульсировала маленькая жилка. — И похоже, начинается паника. Акции вашего банка упали на семь пунктов, акции «Струанз» — до одиннадцати пятидесяти…

— Господи! — пробормотал Джонджон.

— …акции «Ротвелл-Горнт» упали на семь пунктов, «Гонконг пауэр» — на пять, «Эйшн лэнд» — на одиннадцать… Все падает. Активы всех банков идут вниз. Акции «Хо-Пак» заморожены на отметке двенадцать долларов, но, когда их разморозят, они упадут до одного. «Фар Ист энд Индия» выплачивает каждому клиенту не больше одной тысячи.

Хэвегилл занервничал ещё больше. «Фар Ист» был одним из крупнейших банков в колонии.

— Не хочется быть пессимистом, но все это похоже на Нью-Йорк в двадцать девятом! Я… — Голос утонул в буре криков. — Извините, ещё одно предложение о продаже акций «Струанз». Двести тысяч акций…

— Господи, откуда, черт возьми, только берутся эти акции? — недоумевал Джонджон.

— От каждого встречного и поперечного в Гонконге, — холодно проговорил Данросс. — В том числе из «Виктории».

— Мы вынуждены были защитить наших инвесторов, — прокомментировал Хэвегилл, потом добавил в микрофон: — Спасибо, Чарльз. Перезвони мне без четверти три. — Он отключил микрофон. — Вот тебе и ответ, Иэн. Я никак не могу рекомендовать совету директоров выдать вам ещё один заем на сто миллионов без покрытия.

— Ты будешь созывать совет директоров прямо сейчас или нет?

— Твои акции круто идут вниз. У тебя нет активов, которые ты мог бы заложить, чтобы ослабить атаку на свои акции; твои банковские активы уже заложены, а цена твоих собственных падает с каждой минутой. В понедельник или во вторник Горнт выкупит акции, и тогда он будет контролировать «Струанз».

Данросс не спускал с него глаз.

— Ты позволишь Горнту купить наш контрольный пакет? Не верю. Ты выкупишь акции раньше него. Или вы уже договорились, как разделите «Струанз»?

— Никакой договоренности нет. Пока. Но если ты сейчас же откажешься от руководства «Струанз», письменно подтвердишь, что продашь нам столько собственных активов, сколько нам нужно, по рыночной цене при закрытии рынка в понедельник, согласишься назначить нового тайбаня по выбору нашего совета директоров, мы объявим, что полностью поддерживаем «Струанз».

— Когда вы объявите об этом?

— В понедельник в три десять.

— Другими словами, ты не даешь мне ничего.

— Ты сам всегда говорил, что главное преимущество Гонконга в том, что это свободный рынок, где сильный выживает, а слабый погибает. Почему ты не убедил сэра Луиса снять твои акции с продажи?

— Он мне это предлагал. Я отказался.

— Почему?

— «Струанз» сильны как никогда.

— А может, настоящая причина — желание сохранить репутацию, твоя дурацкая гордость? Извини, но я не могу предотвратить неизбежного.

— Чушь! — бросил Данросс, и Хэвегилл вспыхнул. — Ты можешь созвать собрание. Ты можешь…

— Никакого собрания не будет!

— Иэн! — Джонджон попытался притушить открытую враждебность. — Послушай, Пол, как насчет такого компромисса: если через Иэна мы получаем деньги Китая, ты тут же созываешь совет директоров, чрезвычайное собрание, сегодня? Ты можешь это сделать — сейчас директоров в городе достаточно, и это будет справедливо. А?

Хэвегилл помолчал.

— Я подумаю.

— Этого недостаточно, — горячо возразил Данросс.

— Я подумаю. Будь любезен, позвони Типто…

— Если собрание будет, то когда?

— На следующей неделе.

— Нет. Сегодня, как предлагает Джонджон.

— Я сказал, что подумаю, — вспыхнул Хэвегилл. — А теперь, пожалуйста, позвони Типтопу.

— Если ты гарантируешь, что соберешь совет директоров не позже чем завтра в десять утра!

Теперь Хэвегилл не говорил, а скрежетал:

— Тебе не удастся шантажировать меня, как в прошлый раз. Не хочешь звонить Типтопу, позвоню я. Могу это сделать прямо сейчас. Если они хотят одолжить нам деньги, одолжат независимо от того, кто позвонит, черт возьми! Ты заключил сделку по торию, ты согласился встретиться в следующем месяце с Юем, мы согласны поддержать эту сделку независимо от того, кто будет контролировать Благородный Дом. Я не уполномочен предоставлять тебе ещё какие-либо займы. Так что принимай все как есть. Я подумаю о том, чтобы созвать совет директоров до открытия рынка в понедельник. Это все, что я обещаю.

Повисла долгая и напряженная тишина.

Данросс пожал плечами. Потом взял трубку и набрал номер.

— Вэйййй? — послышался высокомерный женский голос.

— Пожалуйста, Досточтимого Тип Токто, — сказал он по-кантонски. — Это Тайбань.

— А-а, Тайбань. А-а, минуту, пожалуйста. — Данросс ждал. На кончике подбородка Джонджона собралась капля пота. — Вэйййй? Тайбань, у него доктор, Досточтимый Тип Токто очень плохо себя чувствует. Пожалуйста, перезвоните попозже! — И телефон отключился, прежде чем Данросс смог что-то сказать. Он набрал номер ещё раз.

— Это Тайбань. Я хоте…

— Какой ужасный этот телефон. — Ама заговорила в два раза громче. — Он болен, — прокричала она в трубку. — Позвоните попозже!

Через десять минут Данросс позвонил снова. Теперь линия была занята. Он попробовал набрать номер ещё несколько раз, но безуспешно.

В дверь постучали, вошёл запыхавшийся и взволнованный старший кассир.

— Извините, сэр, но очереди не кончаются, нам ещё работать четверть часа. Я предлагаю ограничить выдачу, скажем, по тыся…

— Нет, — отрезал Хэвегилл.

— Но, сэр, мы почти пусты. Разве…

— Нет. Банк «Виктория» не может приостанавливать выплаты. Мы не вправе отказываться от своих обязательств. Нет. Продолжайте выдавать все до пенни.

Поколебавшись, кассир вышел. Хэвегилл вытер лоб. Джонджон тоже. Данросс снова набрал номер. По-прежнему занято. Когда было уже почти три часа, он попробовал в последний раз, потом позвонил в телефонную компанию и попросил проверить линию.

— Она временно не работает, сэр, — сообщил оператор. Данросс положил трубку.

— Двадцать долларов против медяка, трубку сняли специально. — На его часах было 15:01. — Давайте выясним, что там на рынке.

Хэвегилл вытер ладони. Не успел он набрать номер, как телефон зазвонил.

— Это главный кассир, сэр. Мы… всё в порядке. Выданы деньги последнему клиенту. Двери закрыты. «Блэкс» тоже еле успел, сэр.

— Хорошо. Проверьте оставшуюся наличность в хранилище и перезвоните.

— Слава богу, сегодня пятница, — вздохнул Джонджон.

Хэвегилл набрал номер.

— Чарльз? Какие последние новости?

— За день рынок упал на тридцать семь пунктов. Наши акции — на восемь.

— Господи! — вырвалось у Джонджона. Никогда акции банка не опускались так низко, даже во время беспорядков пятьдесят шестого года.

— А «Струанз»?

— Девять пятьдесят.

Оба банкира посмотрели на Данросса. Его лицо оставалось бесстрастным. Он ещё раз набрал номер Типтопа, пока брокер рассказывал о ценах при закрытии. Снова занято.

— Позвоню ещё из офиса, — сказал он. — Как только дозвонюсь, сообщу. Что вы намерены предпринять, если денег Китая не будет?

— Есть лишь два решения. Ждем фунты, и губернатор объявляет, что в понедельник или ещё несколько дней, сколько потребуется, банки не работают. Или принимаем предложение Московского торгового банка.

— Типтоп абсолютно ясно дал понять, что подобный шаг приведет к нежелательным последствиям. Это будет означать — вставить Гонконгу палку в колеса навсегда.

— Других вариантов нет. Данросс встал.

— Есть лишь один. Кстати, губернатор не звонил вам?

— Звонил, — отозвался Хэвегилл. — Он хочет, чтобы в шесть часов мы открыли хранилище для него, тебя, Роджера Кросса и ещё какого-то человека по имени Синдерс. С чем это все связано?