Сборник статей и интервью 2007г. - Борис Кагарлицкий

Обыватель наблюдает за предвыборной борьбой с недоумением и откровенно скучает. Вдобавок ко всему орган, в который нам предлагают избирать депутатов, заведомо ничего не решает. Государственная Дума интересна преимущественно своим собственным сотрудникам. Нет, конечно, общественный деятель, получивший доступ к трибуне даже такого бесправного и бессмысленного почти-парламента, мог бы использовать её для пропаганды своих идей. Но что делать, когда идей и в помине нет?

Реальная интрига - выборы президента. Но давайте говорить начистоту: нам очень интересно, кто станет наследником Путина - Дмитрий Медведев, Сергей Иванов или ещё какой-то другой безликий средних лет мужчина со среднестатистической славянской фамилией? Нет, с точки зрения интриги, сюжета, это всё может быть очень даже занимательно. Здесь всё-таки не бессмысленная толкотня думских депутатов, а настоящие страсти. Кремль всё-таки! Участники забега относятся к происходящему крайне серьезно, без малейшей иронии. Но чем больше они надуваются, чувствуя себя героями исторической драмы, тем более со стороны выглядят персонажами пошлого фарса.

Интерес к борьбе за пост президента сродни интересу к реалити-шоу. Посмотреть можно, даже занятно, но нас, по большому счету, это не касается. Достоинства и недостатки кандидатов для нас скрыты, а если они даже и становятся известны нам, всё это не относится к нашему повседневному существованию. В чем разница между «силовиками» и «либералами»? Как она проявляется в повседневной жизни, как сказывается на нашей квартплате, на нашей работе? Никак.

Вам очень важно обогнать Саудовскую Аравию по производству нефти? Вы очень хотите поскорее догнать Португалию? Для вас принципиально знать, когда будет спущен на воду новый крейсер, которому всё равно плавать некуда, да и незачем?

В советское время журналисты-международники любили сообщать об избирательных кампаниях в странах Запада под унылыми заголовками типа «выборы без выбора». Спустя полтора десятилетия подобный заголовок, несмотря на свою душераздирающую банальность, безупречно подходит к описанию отечественного политического процесса.

Журналисты и политологи продолжают по инерции комментировать гонку, не заметив, что трибуны давно уже опустели. Правозащитники жалуются на гражданскую апатию, не чувствуя, что эта апатия сама по себе есть выражение гражданской позиции - да пошли вы все!

Ясное дело, что народ, лишенный доступа к самовыражению в политике, сосредотачивается на своей частной жизни. Его вопросы и проблемы не являются предметом публичной дискуссии. Причина проста - «политический класс» глубоко единодушен в своем презрении к избирателям, в нежелании слушать их, в убеждении, что единственный способ общения с электоратом - демагогия и манипуляция.

История учит, что подобная самонадеянность нередко бывает жестоко наказана. Но «час Х» ещё не пробил, никто не знает, когда он пробьет и пробьет ли вообще. А потому шоу продолжается.

Cпециально для «Евразийского Дома»

НЕУКРОТИМЫЙ ГАЛЛ

«Из кандидатов в президенты он мне нравится больше всех», - говорила высокая пожилая дама, указывая мне на спину быстро удаляющегося от нас мужчины. «А он баллотируется?» - «Пока не решился. Но от его решения очень много зависит». Разговор этот происходил прошлой весной в Афинах на Европейском социальном форуме.

Моей собеседницей была Сьюзен Джордж, автор нашумевшей антиутопии «Доклад Лугано». А мужчина, стремительно шедший куда-то впереди нас, был Жозе Бове.

В самом деле, участие или неучастие Бове в предстоящих президентских выборах было, пожалуй, главной интригой политической жизни Франции. По крайней мере в той мере, в какой речь шла о левом крыле общества. Бове мастерски держал паузу, предоставив всем другим кандидатам продемонстрировать свое политическое бессилие, после чего с триумфом вышел на сцену.

У российских журналистов имя Жозе Бове неизменно вызывает желание рассказать про учиненный им разгром «Макдоналдса», после чего обязательно следуют путаные рассуждения об «антиглобализме» и о французских фермерах, которые боятся иностранной конкуренции. Характерная внешность Жозе Бове вызывает в памяти героев комиксов про Астерикса и Обеликса, во всяком случае, именно так принято представлять себе «настоящих галлов». А кто-то из отечественных авторов даже совершенно серьезно доказывал, что Бове - это что-то вроде русского почвенника, только на французский манер…

Между тем Бове меньше всего можно считать типичным французским фермером. Если уж приложимы в данном случае аналогии с российской культурой, то перед нами образцовый интеллектуал-народник. Только, в отличие от русских революционных интеллигентов, чье хождение в народ кончилось 150 лет назад полным провалом, Бове добился успеха, став признанным лидером для сотен тысяч, а быть может, и миллионов французов.

Жозе Бове родился в 1953 году в семье ученого-биолога, который подолгу работал в США, Мексике и других странах. Молодой Жозе был представителем космополитичной интеллигенции, легко ориентирующейся в мире, свободно владеющей иностранными языками, - полная противоположность образу консервативного французского крестьянина, вцепившегося в свою полоску земли. Его юность пришлась на бурный период конца 1960-х и начала 1970-х годов. Вместе с другими активистами молодежных революционных групп, которыми тогда были наводнены французские университеты, он обсуждал перспективы переустройства общества, спорил о марксизме и участвовал в акциях протеста. Однако к концу 1970-х движение пошло на спад. Когда президентом стал социалист Франсуа Миттеран, в политическом смысле это было кульминацией многолетнего наступления левых, но скоро последовало глубокое разочарование. Социалистическая партия отказалась от собственных лозунгов и обещаний. Политическое сальто-мортале социалистов потрясло даже людей, привычных к беспринципности и цинизму французской политики. Начав с программы «поэтапного разрыва с капитализмом», социалисты закончили утверждением принципов рыночной экономики и частного предпринимательства. Во Франции, как и во всем мире, настала эпоха реакции. Национализированные предприятия приватизировались, права, предоставленные рабочим, отнимались, дискуссии в средствах массовой информации сменились тотальным единомыслием (pensee unique).

Радикальная интеллигенция была деморализована. Многие занялись академической и журналистской деятельностью, некоторые спивались или убивали себя наркотиками. Изрядное число бывших революционеров принялось делать карьеру, добившись зримых успехов: вчерашние ниспровергатели основ превратились в сытых начальников, модных либеральных писателей или в высокопоставленных бюрократов. Они рьяно пропагандировали атлантическую интеграцию, защищали ведущую роль Америки как морального ориентира для всего мира, отстаивали ценности свободного рынка. Все это они делали с ревностью новообращенных. Традиционным правым было до них далеко. Если у старомодных консерваторов сохранялись какие-то понятия об интеллектуальной честности, то ренегаты левого лагеря смотрели на таких людей как на динозавров.

В подобной обстановке Жозе Бове сделал собственный нетривиальный выбор. Он переселился в деревню и стал разводить овец. По крайней мере не стыдно.

Впрочем, он не просто переждал трудные времена. Среди фермеров хорошо образованный, политически мыслящий и динамичный коллега быстро завоевал авторитет. Спустя несколько лет интеллектуал возродился в образе крестьянского лидера, а затем и в качестве политической фигуры национального масштаба.

Организованные им акции протеста не раз заканчивались арестом, после чего популярность Бове только возрастала. Самым красочным актом действительно было разрушение закусочной «Макдоналдс» в 2003 году. «Макдоналдс» стал излюбленной мишенью левых, поскольку эта компания не допускает создания на своих предприятиях профсоюзов, постоянно обвиняется в экологически недобросовестной практике, поддерживает связи с правоконсервативными политиками.

Облюбованный Бове ресторан еще не был введен в строй, его готовили к открытию, когда Жозе с товарищами пригнал на место стройки сельскохозяйственную технику и демонтировал здание. После этого он провел за решеткой полгода. Но в тюрьму он отправился на собственном тракторе, сопровождаемый толпами восторженных сторонников. Противник генетически модифицированных продуктов, Бове также отличился уничтожением кукурузных и рисовых полей, где выводили генетически модифицированные сорта. Для крестьян опасность подобных новаций состоит в том, что самостоятельно эти сорта не могут воспроизводиться. Если в старые добрые времена крестьянин, однажды закупив семена, мог собирать урожай в течение многих лет за счет запаса из собственных амбаров, то теперь ему каждый год приходится покупать семена заново: генетическая модификация семян превращает земледельцев в рабов компании-поставщика.