Не отпускай (СИ) - Ксюша Иванова

тому, что звонила женщина, я ожидал увидеть в заполненном посетителями кафе Анастасию — общую любовницу двух друзей. Но в шесть пятнадцать в зал вошла совсем другая женщина — красивая, моих лет в черном платье, красной шляпе и с сумочкой в тон.

Поймав ее взгляд, я махнул рукой. Она радостно улыбалась, как будто идет ко мне на свидание.

— Здравствуйте! Меня зовут — Алёна. А вы — Сергей?

— Здравствуйте, — ответил я. — Да, это я.

Нам принесли заказанный мной заранее кофе. Она, сделав глоток, сказала совершенно спокойно, как будто речь велась о заказе новой сумочки, а не чьей — то жизни:

— Я сейчас передам вам флешку с фотографией одного человека. Там же его данные. Мне нужно, чтобы он, скажем так, перестал мешать. Совсем. Надеюсь, вы меня понимаете.

Я кивнул, конечно, что ж тут непонятного. Жена, скорее всего, одного из друзей. Ставлю свое месячное жалованье, что это — жена депутата. Боится потерять статус и богатство. А вот, заказывает она, вероятнее всего, Настю.

За соседним столом сидел следователь из московского отдела, с которым мы проводили совместную операцию. Конечно, заказчица уже сфотографирована и через пару часов мы будем знать, кто она.

— Алёна, вы знаете, какова цена моих услуг?

— Мне примерно озвучивали. Но будет лучше, если вы сами назовете.

— Я ознакомлюсь с вашей информацией и перезвоню.

— Когда?

— Завтра утром.

— Хорошо.

Я встал, собираясь уйти. Но она удержала:

— Скажите, Сергей, а в вашем деле скидки на повторный заказ существуют?

Блядь, куда катится мир! Скидки? Ага, а еще акции, типа, три по цене двоих! Стоп, а вдруг это проверка?

— Все будет зависеть от степени риска, от личности человека.

— Это я так, на будущее. Я жду вашего звонка!

… Каково же было мое удивление, когда я узнал, что это — жена Коновалова, и заказывает она не соперницу Настю, и даже не своего изменника — мужа, а друга семьи депутата Стригункова. Первая мысль — политическое убийство. В преддверии выборов кто-то решил убрать популярного кандидата. Но тогда причем здесь жена бывшего друга? Либо женщина действует по просьбе своего же собственного мужа. Мало ли, может там ещё и в бизнесе дело! Вдруг Стригунков решил все общее дело под себя подмять в свете последних событий? А Коновалов, чтобы не подставляться, жену на амбразуру бросил? Интересно, а кого она еще убить планирует? Мужа? Чтобы бизнес себе забрать? Но ведь есть ещё мадам Стригункова? С ней делиться придется.

Всю ночь думал. Завтра утром ей сумму скажу. На днях она деньги принесёт. Тут ее и арестуют в момент передачи. А там, пусть кто-нибудь другой выясняет причины, поводы… А я, наконец, к Маринке поеду… Интересно, ждет ли она меня или снова все сначала начинать? Ни на секунду не сомневался, что буду ее добиваться снова, несмотря ни на что.

Она не давала мне покоя ни днем, ни ночью, особенно, ночью. Я вспоминал наши встречи. Тело реагировало только на одни эти воспоминания. Или это из-за месяца вынужденного воздержания? А может, виной моей одержимости этой женщиной, безделье длиной в месяц? Телевизор и интернет меня достали. По Москве я нагулялся. Оставалось только одно — думать о времени, когда мне было хорошо. А с Маринкой мне было хорошо. И не только в постели. Она — умная, интересная, с чувством юмора. Она — необычная, особенная. Почему-то грела мысль, что она скучает и ждет меня. А ждет ли? Снова возвращался я к этой мысли…

Утром позвонил и назвал сумму, за которую якобы готов убить человека. Сумму эту тоже оговаривали заранее. Так что я был готов. Алёна торговаться не стала. Более того, она обещала отдать деньги уже завтра вечером. Только встретиться предлагала уже в нашем городе, потому что жертва "ждет" меня именно там. Я спорить не стал, тем более это совпадало с моими желаниями. Опять же, провести задержание можно своими силами без привлечения московских коллег. Хоть и одно у нас ведомство, да только наглеть все равно нельзя — у каждого отдела свои заботы, своей текущей работы выше крыши.

Дорога домой тянулась нескончаемо долго. Мне казалось, что автобус просто плетется по трассе. Ка жаль, что я не на машине поехал! Сейчас бы уже к дому подъезжал. Перед отъездом мне позвонил полковник Белых. Сказал, что они держат все дело под контролем и, как только Коновалова передаст деньги, ее арестуют, а я получу двухнедельный отпуск в качестве поощрения. Только пока это не произошло, никаких контактов с родными и друзьями. Я должен снять номер в гостинице и целые сутки разъезжать по городу на взятой в прокат машине, делая вид, что слежу за жертвой. Ну что же, сутки я потерплю! Тем более, что можно просто посмотреть издалека на нее… Я уже предвкушал, как вместо Стригунова выслеживаю Марину, возвращающуюся с работы и наблюдаю, как она грустная идет домой, страдая по мне… Просто посмотрю из машины и все…

* * *

Каждый день после звонка дочери я сама не своя. Понимаю, что время лечит, что когда-нибудь и ее чувства угаснут. Она, после того случая, после той истерики, когда узнала о решении Матвея жениться, сразу уехала в Москву на занятия — лето подходило к концу и нужно было вновь заселяться в общежитие. Я думала, что там в городе, в институте с подружками и однокурсниками ей будет легче.

Я звонила ей утром перед парами и вечером. И каждый раз слышала одно и то же: все в порядке, все хорошо, с занятиями — лучше всех, оценки только отличные… и при этом грустный до безумия голос. Конечно, столько лет моя дочь любила Матвея Аверина, что за несколько дней такие чувства исчезнуть просто не могли.

Жалела свою девочку, понимала ее, но кроме слов утешения, ничем помочь не могла. Да и слова мои она слышать не хотела — прерывала, говорила, что справится. Я и чувствовала, что Лиза не такая, как я — есть в ней этот стержень внутренний. Такие как она от неразделенной любви в петлю не сунутся и с крыши не прыгнут — сцепила зубы и дальше живет. Перетерпит, помучается, и не разлюбит никогда. В этом-то и главная беда — если уж решила она, своего добьется, если уж полюбила кого, навсегда…

Такой я видела свою дочь. Такой она мне представлялась.

… А на работе Ванечка неожиданно активизировался — прохода не давал. Периодический у него подобное наблюдалось. Не знаю уж