Не отпускай (СИ) - Ксюша Иванова

Полчаса торчал возле ее дома. Я знал, что за мной присматривают наши опера. На всякий случай, чтобы отследить хвост, если он вдруг имеется. И, конечно, совсем не собирался выходить из машины. Просто посмотрю на нее. Издалека. Соскучился. Просто истосковался по ней.

Узнал ее еще тогда, когда Маринка появилась вдалеке — в самом начале улицы. Ее фигурка в светлом плащике до колен, в туфлях на каблучках притянула мой взгляд, словно магнит булавку.

Я даже не сразу заметил, что зонт над ее головой держит какой-то очкарик в дедушкиных брючках в рубчик с отглаженными стрелочками. Это ещё что за чучело? Я, конечно, и в этот момент все еще не собирался выходить…

Но когда они остановились неподалёку от подъезда, и он притянул ее свободной ручонкой к себе и начал целовать…

Путь из машины, через тротуар к этой парочке не отложился в моей памяти. Зато бешеная ярость и дикое желание растерзать этого ханурика (и Маринку — изменщицу заодно) — это я запомню надолго!

Единственное, что спасло их от неминуемой смерти — я заметил, что она отталкивает его, вырывается. Не мог не вмешаться:

— Маринка, тебя и на месяц оставить нельзя. А это что за… крендель на моей территории?

Она резко обернулась. Мне показалось, что в синих Маринкиных глазах полыхнула радость. Но ведь могло и, действительно, просто показаться. Во всяком случае, особого счастья в ее голосе я не заметил.

— Серёжа? Ты здесь откуда?

— Приехал. К тебе, между прочим. А у тебя тут новый поклонник, я смотрю, — нахмурившись, чтобы эффект на очкарика произвести, обратился уже к нему. — Еще раз увижу с ней рядом… Блин, что ж с тобой, таким ущербным, сделать? Бить- то как-то неудобно…

Он нерешительно возразил:

— Мы с Мариной… Николаевной, вообще-то, вместе работаем. И не можем не контактировать!

— А-а, так у вас коллективный договор поцелуи предусматривает?

Видимо, ухажер был настроен решительно, потому что вместо того, чтобы заткнуться и не злить меня, он распетушился и начал возражать:

— А вы кто такой? И с какой стати командуете? — но тут вдруг сделал понимающие глаза и добавил. — А-а, вы, наверное, этот… безответственный мужчина, который совершенно не заботится ни о своей женщине, ни о…

Маринка внезапно закрыла ему рот рукой. Я ошарашенно смотрел то на нее, то на него. И не мог понять, зачем она его трогает. Получается, у них достаточно близкие отношения? Раз так запросто… при мне… вторгается в его личное пространство…

— Мари-инка, ты… — схватил ее за руку, пока не одумалась, затащил в подъезд, не обращая внимания на что-то кричащего нам вслед очкарика.

Когда дверь закрылась, я приготовился отчитать неверную, но она вдруг обняла меня и губами своими, которыми только что с этим… целовалась, в мои губы впечаталась. Честное слово, хотел ее оттолкнуть. Но ее запах… Ее вкус… Ее тёплое дыхание. Все это как-то странно действовало на меня. Я сам себе напоминал тесто, из которого Маринкины руки могли лепить все, что она только пожелает.

Прижал ее к себе изо всех сил, так крепко, чтобы не вырвалась, чтобы и не думала даже уйти от меня. Чтобы острее, ярче чувствовать ее вкус, скользнул языком в рот и неожиданно услышал свой стон, только дотронувшись, только прикоснувшись к ее языку.

— Маринка…, - выдохнул горячим шепотом в ее ушко. — Как же я соскучился!

Судорожные рваные движения ее рук, пробирающихся под мой свитер, сводили меня с ума. Я и сам пытался раздеть ее, добраться до тела. Потрогать, попробовать, вспомнить…

Я не слышал шаги по лестнице. Я не слышал скрип ведра, в котором, скорее всего, несли мусор. Все эти посторонние звуки накрыли меня внезапно. Успел только прикрыть Марину собой и столкнулся взглядом с рассерженной бабулей в цветастом платке.

— Да что же это делается? Среди бела дня! В чужих подъездах! Не пойми что творят! Бесстыжие! Развратники!

Под ее грозным взглядом я неторопливо вернул на место свитер, чувствуя как Маринка утыкается лицом мне в спину. Нужно спасать ее — бабка не может не знать человека, живущего с ней в одном подъезде. Разглядит — Ларионова позору не оберется.

— Бабушка, хочешь и тебя поцелую?

Она отпрыгнула к двери, одним махом преодолев расстояние в пару метров и пробормотав что-то вроде "свят, свят…" выскочила за дверь.

Теперь пара слов изменщице и нужно ехать, иначе полковник меня расстреляет без суда и следствия.

— У меня совершенно нет времени. Должен ехать. Пара дней у тебя есть. Готовься.

— К чему?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Объяснишь мне, что это за хмырь, и что у вас с ним за отношения. И заметь, то, что ты его трогала, могло довести меня до смертоубийства. Едва сдержался. Поэтому твоя речь должна быть исключительно убедительной. Ну и в конце своего рассказа в красках распишешь, как сильно скучала по мне, иначе будешь жестоко наказана. Все поняла?

Она кивнула. Быстро поцеловав ее в губы, я взялся за дверную ручку.

— Серёжа, я очень скучала. Очень.

Когда обернулся, она уже стучала каблучками по ступенькам, поднимаясь на свой этаж.

Улыбался, как влюблённый придурок, я ровно до того момента, пока уже в машине не зазвонил телефон.

25

Спрятать счастливую улыбку я не успела — мама встречала на пороге.

— Марина, я случайно в окошко увидела… Это же Серёжа приехал?

— Мама, подсматривать нехорошо.

Но она сделала вид, что не услышала.

— Почему он не зашел? Нужно было пригласить его! Ты бы помягче с ним была…

— Ты ещё скажи: "Не упусти свой последний шанс!"

— А вот и скажу! Он — замечательный мужчина!

— А я думала, он — бабник! И, помнится, когда-то ты тоже его так называла!

— Но потом я однажды пообщалась с ним у Ромы на дне рождения. Мы тогда рядом сидели. Ему просто с женщинами не везёт. Первая жена, (представляешь?) ушла от него к богатому. А Ирина…

— А что, Ирина? Она, вроде бы, нормальная?

Не смотря на увлекательной разговор, не смотря на волнение, а оно после встречи с Сергеем, конечно же, было, я не переодеваясь, накладывала себе в тарелку все, что было приготовлено мамой — тушеную капусту, котлету, картошку. Задумчиво посмотрела в кастрюлю с борщом. Но решила, что будет все-таки много. Поставила греться в микроволновку и поняла, что мама почему-то молчит. Обернулась к ней. Она сидела за кухонным столом и задумчиво наблюдала за мной.

— Вера Васильевна, вы чего?

— Доченька, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я удивленно посмотрела на