В Москве-реке крокодилы не ловятся - Федора Кайгородова

— Папашки нет, слава Богу! — объявила она Сергею, возвращаясь к машине. — Так тем более, я обязана забрать свою дочурочку, свою кровинушку. Не оставлять же ее на эту алкашку!

— На какую алкашку? — не понял Серега.

— На мать! Пьет она, как алкашка последняя! — пояснила Светка. — Я — то уже бросила.

— А отец куда делся?

— Помер! — буднично пояснила Света. — Похоронили на днях! Бедный папочка! — всхлипнула она для приличия, заметив удивленные взгляды обоих попутчиков.

И Светка пошла на дело. Изо всех Слепченковских дверей на запоре оказалась только подъездная. Подождав, пока выйдет кто-нибудь из соседей, Светка проскользнула в подъезд и поднялась на второй этаж родного дома. По лестничной площадке разносился запах запущенности, как бывает у давно пьющих людей. Придвинутая к двери детская коляска была завалена пустыми бутылками. Светка толкнула дверь и вошла в темный полумрак грязной прихожей.

Из детской комнаты, которая находилась прямо напротив дверей, мать подняла с постели голову и повела чумными глазами:

— Ты, что ль, Свет? Откуда взялась? А у нас горе! — она заплакала навзрыд пьяными слезами.

— Ладно, мать, не трать эмоции, все равно не поверю!

Светка собрала дочкины вещи, сложила в сумку, туда же сунула свидетельство о рождении. Перекинув сумку через плечо, она взяла двумя руками микроволновку и, пробормотав «все равно пропьет», сошла вниз.

Здесь она, придержав дверь ногой, крикнула:

— Серега! Забери — ка это!

Накинув сумку на плечо, он взял микроволновку под мышку и в нерешительности остановился.

— Мое! Мое! Не пялься! — развеяла его сомнения Светка и тут же вернулась в квартиру.

Анечка спала. Светка подхватила спящую девочку на руки и побыстрее унесла ноги. Она была рада, что все обошлось без истерик и скандалов. Через час машина выехала на МКАД и направилась на юго — восток.

Анечка проснулась не скоро. Ослабленный недоеданием организм никак не хотел выпускать девочку из сонного плена.

Проснувшись, она долго в упор разглядывала Светку большими голубыми глазами, а потом спросила:

— Ти кто?

— Я твоя мама, деточка! — защебетала женщина, почему — то пугаясь этого непонятного ребенка. — Ты помнишь свою мамочку? Теперь мы будем с тобой вместе! Всегда — всегда! Ты хочешь быть с мамочкой?

— Неть! — ответила девочка, сползая со Светкиных колен и самостоятельно устраиваясь на сиденье.

В машине повисла напряженная пауза.

— Как ее зовут? — не оборачиваясь, глухо спросил Сергей.

— Анечкой нас зовут! — сообщила Света.

— Сколько ей лет?

— Сколько? Сколько же нам? Мы уже забыли! Счас посмотрим! — дурашливым голосом сказала Света, раскрывая свидетельство о рождении. — Два годика нам!

— Это точно твой ребенок? — опять спросил Сергей. — Мне проблемы с полицией ни к чему!

— А как же? А как же? Вот и в свидетельстве написано: мать ребенка — Светлана Слепченко! — Светка сунула под нос Сереге раскрытое свидетельство. — Это она с непривычки…

— А отец? — опять спросил Сергей сердитым голосом.

— Папочки у нас нет! — ответила Света, которой очень понравилась роль маленькой послушной девочки.

— Есь! — вдруг сказала Анечка.

Светка от неожиданности открыла рот, а Серега повернулся назад, разглядывая ребенка, от которого не предполагалось услышать, ввиду ее возраста, никакой разумной речи.

— Точно, два ей? — удивленно спросил племянник. — Я двухлеток видал, они только мама — папа говорят?

— Два — два, не сомневайся! — ответила Светка и тут же сообразила, что ей ответить на утверждение ребенка о том, что у него есть папа. — Конечно, есть у нас папа, деточка! Конечно, есть! — засюсюкала она. — Теперь уж точно есть! Вот он — наш папа! — пропела она, показав на Сергея. — Папочка! Посмотри на доченьку!

Сергей в замешательстве повернул голову, не зная, как себя вести.

Но Анечка, не обращая на них внимания, и с интересом глядя в окно, возразила:

— Неть! Дугой папа!

— Какой такой другой папа? Нету у нас никакого другого папы! — возразила Света не очень уверенно. — А — а, это она, наверное, дедушку так называет?

— Есь! — упрямо сказала Анечка, упрямо засунув ладошки между коленок, и все поняли, что спорить с ней бесполезно.

До самого дома все молчали. Анечка во все глаза разглядывала проплывающие мимо пейзажи и дома. Если бы окружающие понаблюдали за девочкой, они бы сразу поняли, какой любознательный и неординарный человечек едет в машине. Но окружающие отводили от нее глаза, как это делают в присутствии строгого человека, не одобряющего их поведения.

— Ну, вот и хорошо! — сказала тетка, увидев кортеж с ребенком.

Она взяла Анечку на руки и понесла в дом.

— Какая славная у нас девочка! — но Анечка вырвалась и побежала назад.

— Сейчас же иди домой! — приказала ей тетя Клава.

Девочка, не обращая на нее внимания, открыла дверь машины и уселась на сиденье.

— У — у — у! — загудела она, ухватившись за руль.

— Какой непослушный ребенок! — вынесла общий вердикт тетя Клава. — Совершенно не приучен к дисциплине! Вам с ней будет трудно!

Вскоре в доме воцарилось шумное застолье. Пили за новое приобретение, за квартиру, за здоровье и много еще за что. Анечке отнесли в машину кусок колбасы. Там она и заснула, положив головку на руль, а потом упав на сиденье. И так, как она не докучала — все про нее забыли.

Все эти события произошли в то же время, когда Ромашкин вернулся с майской смены. Он узнал о них значительно позднее, восстановив по крупицам.

Философия жизни

Собака была сконфужена — ее хозяин обескуражен. Они шли впереди меня. По мере удаления от опасного трюма Чарли выпрямлял свой хвост, приобретая все более горделивую осанку. Я не знаю, что выражало лицо товарища Перова, но затылок его выглядел задумчивым. Казалось, он вообще забыл о моем существовании и размышлял лишь на тему: что случилось с его собакой?

Так мы прошли полпути и вскоре оказались рядом с высоким рельсом, который вечно был оседлан матросами. Он и сейчас не пустовал. Чарли прошествовал мимо, словно не замечая восторженных возгласов по поводу своей песьей личности. Кто — то меня окликал, но я, сославшись на занятость, продолжала шествовать в конце собачьего эскорта.

Наверху Перов с собакой повернули налево, а я — направо.

Я устала: от чужих амбиций, от навязанной мне роли, от мужского общества. В каюте я скинула ботинки и легла прямо в одежде на кровать. Корабль лишь слегка вибрировал, но ни шума, ни качки в нем не ощущалось. Я чуть было не задремала под мягкий разговор волны и работающих приборов, но потом вспомнила, что прошли ровно сутки, а я до сих пор не повела итоги.

Итак, что у нас в сухом остатке? Капитан Седов. Командир Перов. «Вестовой» Саша Комаров. Крановщик Коля Дроздовкин. И все? Невелик урожай! Остальных ребят я знала в лицо, видела много раз, но ничего определенного сказать о них не могу.

Ах, да, еще какая — то, возможно даже шизоидная мадам! Почему она крутится вокруг судна? Что она разнюхивает? Может, она сообщница убийцы? Тогда бы она скрывалась. А может это хитрый ход? Может это чья — то жена выслеживает мужа? Но это по меньшей мере неразумно — на судне меньше всего возможностей для измены. И потом, такой странный способ слежки. Сколько надо времени и сил? Что имел в виду Саша Комаров, когда сказал, что я встречусь с ней еще не раз? Нет, положительно с этой дамой надо поработать! Я решила сообщить о ней и о своих подозрениях следователю Краге.

Да — а! Наблюдений за сутки маловато! Подвигов и вовсе никаких!

— Пойти, что ли поболтать с коком, обед, наверное, кончился? — размышляла я.

«Нет, с поварами лучше всего беседовать вечером! — передумала я через несколько минут. — Эти коки такие привереды! То у них все подгорает! То продуктов мало завезли! То матросы слишком много едят!»

«Трюм тоже под ба — альшим вопросом! Что там происходит, если даже зубастая псина приходит в ужас? Нет, это нельзя так оставить! Надо идти туда прямо сейчас! Тем более, что и предлог имеется в наличии. С трюмными матросами я еще не знакомилась!»

Я быстренько собрала свои записи, закрыла блокнот и повесила на шею фотоаппарат.

Но тут в каюту кто — то постучал. Даже не постучал, а так, царапнулся как мышка.

— Войдите! — сказала я, и в едва открытую дверь протиснулась голова того самого человека в длинном плаще, который суетился во время разгрузки.

— Станислав Сергеевич! — представился он, всовываясь чуть поглубже и окидывая ищущим взглядом каюту.

Не заметив ничего предосудительного, он счел возможным добавить:

— Заместитель капитана!

— Кто же так знакомится? Входите, раз пришли! — пригласила я его.