Совок 11 (СИ) - Агарев Вадим

— А что, я к твоей рекомендации, пожалуй, что и прислушаюсь! — снова прихватил меня за локоть дед, — Мне один профессор то же самое посоветовал. Только не на велосипеде покататься, а на лошади. В Москву вернусь и начну кататься, пока погода позволяет!

Несколько минут мы прогуливались молча. Я чувствовал, что дед намеренно тянет паузу. Скорее всего, он ждёт, что я начну что-то объяснять или даже в чем-то оправдываться. Всё правильно, как учили его, так он и привык поступать. За долгие годы профессиональные привычки превращаются в колею и трансформируются в характер.

Раздражать заслуженного спецслужбиста легкомысленным и потому обидным молчанием, я не хотел. Поэтому начал сосредоточенно считать камешки у себя под ногами. Для того, чтобы выглядеть для собеседника очень серьёзно и очень озабоченно, это самый верный и лучший способ. На восьмом десятке разнообразных голышей дед сломался и притормозил меня.

— Твоих рук дело? — развернул он меня к себе лицом, — Я про тех капитана и старшего лейтенанта? Мне это знать надо! — старик сжал моё предплечье так, что я с трудом сдерживался, чтобы не выдрать из его клещей руку.

— Не моих! — глядя в серые зрачки Севастьянова, я как и прежде, был спокоен и на все двести процентов честен. — Меня на этот счет уже не раз местные чекисты пытали и проверяли, Григорий Трофимович! Не имею я к этим жмурам никакого отношения! Честное комсомольское!

Дед еще какое-то время пристально рассматривал мои светящиеся простодушием глаза, после чего довольно хмыкнул.

— Вот так всем и всегда отвечай! — прихлопнул он меня по плечу, — Я всё про это дело знаю! Почти всё. Но ты так себя и дальше веди! И неважно, кто будет спрашивать. Даже, если тебя будет спрашивать твой министр или Председатель Комитета! Есть такие темы, на которые ни с кем нельзя быть откровенным! Ни с кем! Понял меня?

Ухмылка сползла с морщинистого лица Севостьянова. Теперь на меня смотрел хищник. Старая рептилия со стылыми колючими глазами. Оценивающими, годный ли кусок мяса перед ней.

— Понял! — твёрдо ответил я, чтобы побыстрее уйти от неприятной для меня темы,. — Если раскаешься и признаешься, то меньше дадут. А не признаешься ни в чем, то вообще ничего не дадут! — выдал я заслуженному цековцу бандитскую поговорку из суровых девяностых. Которые еще впереди, но уже не так, чтобы далеко за горами.

Внимательно слушающий меня старик, на секунду замер, а потом расхохотался. И смех его не звучал старчески. Севостьянов гыгыкал от души и, не стесняясь, зычно.

— Ладно, забыли! — согнутой фалангой указательного пальца он вытер уголки глаз, — Теперь давай про серьёзные дела поговорим! — Григорий Трофимович покрутил головой и обнаружив в десяти шагах лавку на параллельной аллейке, подтолкнул меня в ту сторону.

— Там дальше есть более удобное место! — не согласившись с выбором деда, упёрся я, — Вон там! — указал я рукой на заросли черёмухи, — Там ни сзади, ни с боков направленный микрофон наш разговор не снимет! А спереди открытое пространство. Если что, мы с вами заметим любопытствующих!

Дед резко застопорил ход и снова в меня упёрлись глаза-шила. А я опять почувствовал себя питательной белковой субстанцией, к которой приценивается опасный рептилоид.

— Ты откуда про направленные микрофоны знаешь, Сергей? — глаза Севостьянова подозрительно сузились, — Не думаю, что у тебя есть допуск к информации об этой аппаратуре! Откуда знаешь, я тебя спрашиваю⁈ Ими пока еще даже не все подразделения Второго и Седьмого Главка КГБ оснастили!

На этот вопрос у меня ответа не было. Когда я в восемьдесят пятом году пришел в МВД, то про техническое оснащение для оперативных служб ничего знать не мог. Ибо начал карьеру с должности участкового инспектора. А сейчас и вовсе еще семьдесят восьмой год на дворе! На все сто прав Севостьянов, нет у меня допуска к такой информации…

— Интуиция, Григорий Трофимович! — по-юношески широко улыбнулся я любопытному деду, — Я подумал, что раз есть обычные микрофоны, то обязательно должны быть и направленные. А теперь по вашей реакции вижу, что не подвела она меня!

По глазам старого, но далеко неглупого интригана я отчетливо видел, что, ни хрена он мне не верит. И, что моя изначально сопливая версия про мою интуицию в области оперативно-технической оснащенности спецслужб СССР не проканала. Ну да ничего, он меня сам совсем недавно убеждал, что быть честным не всегда уместно. Не объяснять же ветерану про то, как меня учили в недалёком, но всё же самом настоящем будущем всем этим электронным примочкам! Не поймёт он таких откровений!

— Сергей, ты ничего мне рассказать не хочешь? — как девушке положил мне на коленку ладонь московский гость.

— Хочу! — с готовностью ответил я и начал подробно излагать историю про очередную кражу века. Но уже не про колбасу, а про жидкости в этиловом эквиваленте.

Стараясь не упустить ни одной мелочи, я продвигался от момента получения отписанного материала в свои руки и до той славной минуты, когда удалось спихнуть дело в прокуратуру.

— Вопрос разрешите, Григорий Трофимович? — убедившись, что Севостьянов достаточно глубоко погрузился в беседу, обратился я к нему.

Дед повернул голову и вопросительно посмотрел на меня поверх очков. Я расценил это как благоволение.

— Вы в курсе, кто стоит за назначением в наш обком Второго секретаря?

Теперь уже я со всей возможной внимательностью уставился на московского деда. Стараясь не упустить ни единой мелочи или какого-нибудь шевеления век или губ высокопрофессионального интригана.

— А тебе это зачем? — по-еврейски отреагировал он, — Ну к самому Матыцыну твой интерес мне понятен, он из материалов дела очевиден. А вот зачем тебе его московские связи, извини, никак не могу сообразить! Будь добр, поясни!

Всё ясно, не хочет Севостьянов запускать меня в свой зверинец. Скорее всего по привычке, а не потому что опасается пацана. Ладно, не больно-то нам это и нужно!

— Мне, товарищ генерал, это нужно, чтобы для себя решить, стоит ли мне дальше с вами быть откровенным! — решил немного схамничать я, — Исходя исключительно из соображений личной безопасности! Чтобы потом опять не обращаться к вам за помощью!

Крайнюю фразу я добавил, чтобы не прослыть в глазах своего столичного покровителя неблагодарной скотиной. И, похоже, вовремя это сделал, поскольку серые глаза деда начали наливаться холодным свинцом.

— Поясни? — притормозил с проявлением неудовольствия посланец со Старой площади, — И еще, сделай милость, впредь не изъясняйся со мной своими заумными иносказаниями! Говори, в чем дело⁈

— Григорий Трофимович, да мне всего-то и надо знать, стоит за Матыцыным Михаил Андреевич Суслов или нет? — упрямо продолжил я выяснение главной военной тайны. — Да или нет?

— Серёжа, извини, пожалуйста, ты идиот? — с жалостью, как на убогого, посмотрел на меня старик из столицы, — Где ваш Матыцын, а где Михаил Андреевич! Нет, ваш Второй рылом не вышел до такого покровителя! Его другие люди опекают. Этажа на три ниже стоящие. Тебе достаточно этой информации?

— Вполне! — удовлетворившись услышанным и уже никого, и ничего не стесняясь, огляделся я по сторонам.

Убедившись, что за зарослями сирени никого нет, я начал посвящать товарища Севостьянова в театральные истории. Сначала в бархатную, а потом и в пидорскую.

Глаза цэковца засветились плотоядным интересом. Слушать он умел и пока я сам со своим повествованием не умолк, он меня ни разу не перебил.

— Ты ничего лишнего не придумал, Сергей? — взгляд столичного старика сейчас напоминал мне глаза ребёнка. Опасливо ждущего, что минуту назад подаренный велосипед могут забрать назад.

— Никак нет! — твёрдо и по-военному однозначно ответил я, понимая, что я, скорее всего, не ошибся.

И еще у меня появилась уверенность, что я угадал со ставками в пидорском преферансе.

— Еще вопрос, про то, что ваш театральный бомонд пер#ёбся с обкомом, много народа знает? И доказать грехопадение Второго секретаря возможно?