Избранное - Николай Глазков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Желаю стать таким опять…»
Желаю стать таким опять,Каким я был лет в двадцать пять,Когда сложил немного строк,Но бегать мог и прыгать мог.
Мечтаю, впрочем, я о чем?Я не был лучшим силачом:С простуд чихал, от стужи дрог,Но драться мог, бороться мог.
Себя счастливым не считал.Чего желал? О чем мечтал?Мечтал, что буду я велик,Желал издать десятки книг.
О чем мечтал, того достиг,И с опозданием постиг,Что я неправильно мечталИ потому устал и стар.
Творю печатную строку,Но бегать, прыгать не могуИ стать желаю, как балда,Таким, каким я был тогда!
1979Тутанхамона видел я в гробу
Е. В. Стаднику
Как редкостная птица марабуИ как жуки степные — скарабеи,Он был людей сегодняшних глупее —Тутанхамона видел я в гробу!
Позабывая важную борьбу,Он утолял тщеславие пустое:Хлестал придворных плетью золотою —Тутанхамона видел я в гробу!
С печатью величавости на лбуОн золота имел посмертно много,Но выглядел напыщенно, убого —Тутанхамона видел я в гробу!
Мои друзья, знакомые, коллеги,Живущие в двадцатом бурном веке,Зря не пеняйте на свою судьбу —Тутанхамона видел я в гробу!
Наш век свою имеет похвальбу,Свои золотоносные распадки,И благородней наших дней порядки —Тутанхамона видел я в гробу!
Емеля
(Из детских воспоминаний)
Снега растаяли в апреле,На север отступили валенки, —Бедняк воинственный ЕмеляТорчал на солнечной завалинке.Шел мужичок — у мужичкаЕмеля клянчил табачка,Сворачивал себе цигарку,Емеле времени не жалко.
Вещал: — От праведных трудовНе будет каменных домов. —Емеле возражали бабы:— А ты б у собственной избыДавно прогнившие столбыСменил на новые хотя бы!
— Сменить столбы давно бы мог,Кабы всурьез не занемог, —Ответствовал Емеля. —Ксплотатор на моем хребтеПоездил вволю в годы те,Хожу я еле-еле!
— Емелюшка, подумай прежде,Чем говорить одно и то ж.Кто на тебе захочет ездить?Ты никуда не довезешь!
— Не довезу. А был когда-тоРезвее резвого коня!С того ослаб, что тот ксплотаторВсе соки выжал из меня!
— Нет! — возразила тетя Поля. —С тобою я училась в школе,Эксплуататор ни при чем.Всегда ты отличался ленью,Не знал таблицу умноженья,Единой книжки не прочел!
— Да, к чтенью не имел влеченья,Тогда мне было не до чтенья,Учился я на медный грош,Не знал совсем обеспеченья,Жил без пирожных, без печенья,Бывало, хлеб один жуешь!
— И мы, Емеля-пустомеля,Не больше твоего имели,Кутить не ездили в Москву!— Тогда подайте мне краюшку,Да молочка налейте кружку,Да кружку хлебного кваску!
Вот так и жил Емеля праздно,Кто знает, может быть, напрасно,Хлеб клянчил, квас и самосад.Зимой, в году двадцать девятом,В своем домишке небогатомЕмеля помер, говорят.
1979Амулет
Пил сынок. Жена сказала мужу:— С алкашами дружен наш Митюша,Но душою милый мальчик чист.Знаю я, что против пьянства грекиДо н. э., еще в четвертом веке,Амулет носили — аметист.
Согласился муж: — Конечно, надоПродолжать традиции Эллады,Уважать Афины и Милет.Камень фиолетовый прелестен,Купим парню с аметистом перстень…Только он пропьет твой амулет!
70-е годы«Шаги батальона от боя до боя…»
Светлой памяти А. В. Парфенова,
автора повести «Шаги батальона»
Шаги батальона от боя до бояГремят как чеканная медь,И неугомонно любою судьбоюВершит окаянная смерть.Нелепая смерть… Но не так уж нелепоПогибнуть в тяжелом боюЗа чистое поле, за ясное небо,За крайнюю хату свою!
Совсем не нелепо рвануться в атаку.Когда подступают враги,Когда по пригорку, когда по оврагуГремят батальона шаги.
Уходят в былоеШаги батальонов.Прощаюсь с тобою,Сашуня Парфенов!Не в курской траншее —В районной больницеПогибнуть страшнее,Чем с недругом биться!
70-е годыКольца зим
Стужа кленов и берез коснется —Плохо им!Возникают годовые кольца,Кольца зим.
Мы зимой о тройках, колокольцахГоворим,Но и у людей бывают кольца:Кольца зим.
Пусть анатом изучает череп,Челюсть, лоб —И увидит эти кольца черезМикроскоп.
Пусть и химик изучает костиИ по нимУстановит отложений кольца,Кольца зим.
70-е годыЮвелиру
Исканья — не рукоплесканьяСегодня ждут тебя.Учиться должен ты у камня,У красок сентября.У леса, сада, огорода,У перьев петуха,У безошибочной природы,У точного стиха!
Нас редко посещает счастье —Большое торжество.Но драгоценный камень часто —Живое существо.Сердцебиенье и дыханьеКристалл в себе сберег.Как и у дерева, у камняЕсть вдоль и поперек!
Сто сорок навыков имея,Их временно забудь:Двухцветный оникс для камеиУкажет верный путь.Стать мастером разумным скоро —Твоя святая цель!Не ведал доброго мотораБедняга Пирготель[2]!
Любого камушка сияньеИспользовать изволь:Актер способный в состояньеСыграть любую роль!И песню сочинит, и баснюДействительный поэт —И не накладывай напрасноСам на себя запрет!
Природа камешков бездонна,Ярчайший этот мир —И нет плохого халцедона,Есть тусклый ювелир!
Законы всех искусств едины,Специфика строга:Чти камень в роли господина,Металл — его слуга!
70-е годыЧеховский домик
На берегу Садового кольцаСтоит уютный двухэтажный домик,К нему подходим, и уже с крыльцаОн нас с Антоном Павлычем знакомит.
Здесь доктор Чехов принимал больных,Писатель Чехов сочинял страницы —И гражданин великий их двоихСоединил, чтоб правде утвердиться.
Достиг он зрелых творческих вершинИ помнил молодости идеалы…Когда собрался я на Сахалин,То в домик Чехова зашел сначала.
70-е годыТурецкая сабля
Сильные направили мечиПротив слабых, обнаживших сабли,—Дрогнули в сраженье силачи:Быстро утомились и ослабли.Саблю изобрел простой кузнец —Человек, расчетливо практичный,Понимал он: рыцарям конец,Станет конница демократичной!
Покорялись туркам-слабакамСилачи, увенчанные лаврами:Юнаки отважные Балкан,Грозные арабы вместе с маврами.Европейцы — тож не дураки,Очевидцы рыцарской трагедииПереняли легкие клинки,Но ушло на это два столетия!
А Стамбулом правящий султан,Говорят учебники истории,Захватить успел десятки странСолнечного Средиземномория.Русь могучей сделалась потом,Славилась суворовцами храбрыми,Учинила Турции разгром,Но разила турок их же саблями!
70-е годыИван Голиков
