Композитор - Сергей Бакшеев

На заснеженном балконе остались отпечатки ног только одного человека. Восьмью этажами ниже лежало его бездыханное тело. И никаких следов насилия.

Экзамен сдан.

Невозмутимый молодой человек подошел к телефону, набрал нужные цифры. Его лицо сохраняло полное спокойствие, а голос сбивался и трепетал от страха:

– Скорая? Приезжайте! Скорее! Я приехал домой, а тут такое… Я не могу говорить… Это ужасно. У меня разрывается сердце! Дядя упал с балкона… Адрес? Все вылетело из головы. Это кошмар… Норкин. Альберт Норкин. Прославленный дирижер и композитор. Его все знают. Я его племянник. Только что вернулся. Умоляю, приезжайте быстрее. Ему еще можно помочь.

Пройдя в самую большую комнату, которую жена дирижера торжественно именовала залом, Марк присел за рояль. Клавиши были открыты, на подставке стояли ноты. Марк узнал одну из своих примитивных симфоний, написанных по требованию дирижера. Длинные пальцы с отросшими ногтями пробежали по глянцевым клавишам. Чуткое ухо уловило фальшь некоторых нот. Инструмент требовал настройки. Марк поморщился.

Это была его первая неприятная гримаса с момента возвращения в квартиру дирижера.

Глава 18

Не прошло и года после начала работы агента по кличке Композитор, а генерал Бурмистров был уже дважды представлен к ордену и получил повышение по службе. Начальство, наконец, перестало кривиться от бесконечных автокатастроф с известными людьми и случайных убийств во время уличных ограблений. Теперь видные общественные и политические деятели умирали естественным путем или кончали жизнь самоубийством. Раньше тоже практиковались эти методы, но частенько они порождали волну неприятных слухов. То приходилось затыкать рот тупому патологоанатому, обнаруживавшему следы непонятного яда, то въедливый следователь фиксировал странную траекторию пули, мол, так не стреляются, то какая-нибудь соседка, старая карга, сообщала, что слышала возню в квартире повесившегося и видела в глазок, как оттуда выходили два подозрительных типа.

Но всё это осталось в прошлом. Композитор придал грязной работе блеск и налет респектабельности.

Иван Витальевич перебирал карточки из секретного досье Композитора и заново переживал приятные моменты. Взять хотя бы этот случай. Отбившийся от рук режиссеришка, везде и всюду предупреждавший, что его собирается сгноить МГБ, на глазах у иностранной делегации прямо во время спектакля хватается за голову и бросается вниз головой с балкона верхнего яруса. В результате – перелом основания черепа. Смерть безумца видели десятки зрителей. В центральной газете уважительный некролог – и нет больше надоедливого горлопана.

Или чертов балерун, педик с гибкими ручками. Застукали его честь по чести с любовничком, фотографии предъявили. Плакал, каялся, обещал клепать на своих, а сам, гнида, сбежал на Запад во время зарубежных гастролей. Но не долго он гулял по Парижу. Как-то раз стало ему плохо, и свалился голубчик под поезд в метро. Уж как французская полиция это дело копала, ушлые журналюги носом землю рыли, но все утерлись. Созвали пресс-конференцию и официально признали, что злого умысла в неожиданной смерти нет. Наши им подкинули душещипательную любовную историю с итальянским тенором, теперь желтая пресса перемывает косточки покойного.

А еще лучше обставили дельце со шведским атташе по культуре. Повадился в Прибалтику ездить, за прямые культурные контакты между прибалтийскими народами агитировал, требовал сохранения национальных особенностей, собрался даже курсы шведского языка там открывать. Ну, как такого унять? Дипломат – лицо неприкосновенное.

Композитор изучил график поездки дипломата и ткнул пальцем: "Здесь!". У него даже глаза заблестели от радостного предвкушения. Бурмистров взглянул на отмеченную строку: "Органный концерт. Домский собор. Рига". Ничего не понял, но на всякий случай спросил:

– Всё будет чисто?

– Чище не бывает.

– Какая нужна помощь?

– В соборе мощный орган. Он мне поможет, – загадочно ответил Композитор.

Генерал сам изъявил желание присутствовать на органном концерте в Риге. Оделся, как турист, сел подальше. Шведского дипломата, как почетного гостя, разместили в центре собора, где лучшая акустика. Композитор расположился несколькими рядами сзади.

Бурмистров пристально наблюдал за происходящим, однако ничего интересного долго не происходило. Концерт идет, все слушают, довольный дипломат на скамье елозит, отпускает какие-то реплики соседям. И так целый час. Композитор ничего не предпринимает, сосредоточился на музыке. И вот, когда в финале органные трубы загудели особо низкими басами, генерал заметил в руке Композитора свернутый в трубочку журнальчик. Он поднес его к губам, направил на затылок дипломата и словно замер. По залу раскатывается глубокая мощная музыка, похожая на канонаду, аж до кишок пробирает, а Композитор глаза прикрыл, словно от наслаждения, но трубочку не выпускает. Генерал на дипломате сосредоточился. Тот разок дернулся – и всё.

Музыка закончилась, все хлопают, дипломат ни гу-гу. Тут кто-то обратил на него внимание. Началась суета. Приехали врачи. Выяснилось, что нескольким слушателям в центре зала стало плохо. Но хуже всего шведу. Сначала думали, что он не выживет, но потом констатировали обширный инсульт. Так и увезли полностью парализованного бедолагу в родной Стокгольм. Поделом ему.

Остальные оклемались. Странный случай списали на измотанность нервной системы пожилого дипломата и отрицательное воздействие громкой музыки. А какие еще могут быть версии?

Шведу, можно сказать, повезло. Обычно у клиентов Композитора останавливалось сердце, отказывали внутренние органы, обрывались важные артерии. Естественная, хотя и неожиданная, смерть. "Что тут поделаешь? Все под Богом ходим", – говорили врачи после вскрытия. Генералу эти слова льстили. Его ведомство невольно сравнивали с Богом!

Композитор действовал в разных городах Советского Союза, порой выезжал за границу. Генерал специально менял места операций, чтобы не бросались в глаза однотипные смерти и частые самоубийства известных людей. В простых случаях действовали по старинке. В конце концов, не зазорно и кирпич на голову подлецу уронить. Должны же и коллеги работать.

Больше всего Бурмистрова поражало хладнокровие и работоспособность агента. Ему не нужен был отдых для восстановления нервной системы. Он никогда не печалился о содеянном, не заливал стресс алкоголем, как некоторые, и был равнодушен к случайным жертвам.

Прошлым летом всю страну потрясло самоубийство яркой актрисы. С пятилетней дочуркой она отдыхала в Ялте и бросилась вместе с ней с прогулочного корабля вечером в Черное море. Спасти их не удалось.

На вопрос: зачем понадобилось убийство девочки, Композитор долго не мог понять, в чем его упрекают.

– Но ведь можно было избавиться только от актрисы? – напрямую спросил генерал.

– Можно. Но представьте, как бы визжала после этого девочка. Она и так всю дорогу капризничала и мешала мне слушать дыхание волн, – заявил он.

Генерал понимающе вздохнул. В конце концов, чем эта причина хуже основной. Красавица-актриса погибла потому, что в грубой форме отказалась сожительствовать с всесильным министром госбезопасности Берия.

Только однажды Композитор подкачал. Нужно было спокойно устранить заносчивого маршала Федоровского. Бурмистров изучил медицинскую карту маршала и заказал разрыв сердца. Такую версию применительно к пожилому человеку проглотят даже медики. Агенту помогли войти в квартиру Федоровского под видом водопроводчика. Он включил неисправный кран, трубы "запели", под их аккомпанемент самое время было приступать к инфразвуковому воздействию. Но когда Композитор покинул квартиру, в ней нашли тела маршала, его супруги и домработницы с огнестрельными ранениями. Не все выстрелы оказались смертельными. Пришлось принять меры, чтобы никто не выжил.

Композитор объяснил неудачу с инфразвуком патологической бдительностью маршала. Убийство получило слишком широкую огласку, и ведомству Бурмистрова пришлось принять целый ряд мер, чтобы представить грязное дело как следствие вспыльчивости маршала, который в порыве ярости расправился с женой и прислугой, а затем покончил с собой.

Об истинной причине своего поступка Композитор умолчал. Слишком велика была тайна, к которой он прикоснулся в тот день.

В апреле 1952 года Бурмистров встретился с Композитором на конспиративной квартире. По неписанным правилам все задания Композитору он отдавал лично. Генерал сознательно сократил круг посвященных в деятельность спецагента. Некоторые знали о нем, но никогда не видели. Те, кто помогал Композитору, не представляли сути его заданий. Всей полнотой информации владел только Бурмистров. И не потому, что боялся огласки или провала. Нет. Он дорожил Композитором как идеальным секретным оружием в возможной борьбе за власть. А это поважнее ликвидации любого врага народа.