Курьер-миллиардер - Анна Шварц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажется, у меня начинается тахикардия, судя по тому, как стучит пульс в висках. Все, что я могу думать — «сейчас выйдет Антон и все испортит».
Эрик вернулся, а значит… значит, то, что между нами случилось было не просто мимолетным развлечением, успокоением в объятиях друг друга.
— Лен, я все объясню сейчас, — произносит Эрик, и я слышу, как с кухни доносятся шаги.
— И я сейчас все объясню, — уныло произношу я, готовясь к очередной неприятной сцене. Господи, ну чего Антон-то приперся? Я ж его вещи выкинула. Хотя, с другой стороны — куда ему идти-то было? Только к родителям. Боже, как сложно расходиться, когда ты в браке.
— Лена, чего вы… — слышу я недовольный голос мужа. Он появляется в коридоре, и, судя по воцарившейся тишине, замирает, — ….возитесь… Эм…
Эрик бросает быстрый взгляд поверх моей головы. Потом смотрит на то, как я тихо скриплю зубами.
— Тебе нужна помощь?
— Курьер, значит?! — ехидно произносит муж, — и давно ты за моей спиной с ним спишь?!
Я разворачиваюсь к мужу. Он до сих пор не смыл до конца крем, и волосы неаккуратно слипаются клочьями. Лицо Антона перекошено от злости, и на нем я замечаю выражение отвращения, будто бы он непорочный ангел, а я тут изменяю его большой, чистой и верной любви.
— Тебя это уже волновать не должно. Мы разводимся, Антон, и напоминаю — после твоей измены.
— Я хочу, чтобы он ушел, — муж делает к нам шаг, но останавливается. Даже злость не прибавила ему решительности и смелости, — и мы поговорим нормально, Лена. Я все объясню.
—Уйдешь именно ты, — холодно отвечаю я, — твои вещи я выкинула. Тебя ничего не задерживает.
Мне неудобно выяснять так гадко отношения с ним перед Эриком, но глупо было надеяться, что мой почти бывший муж так легко уйдет. Особенно сейчас, зная, что у него куча кредитов, а работы нет. И есть возможность навешать лапши мне на уши, чтобы я растаяла и помогла.
— Я уйду, а ты будешь, как шлюха, при живом муже спать с новым мужиком?
Я возмущенно втягиваю воздух, едва не поперхнувшись, и хочу было сказать, что из нас шлюха тут только он, как меня неожиданно отстраняет крепкая рука Эрика. Он кладет огромный букет на тумбочку и прямо в ботинках направляется по коридору к Антону. Странно, но убить его за отпечатки подошв на полу не хочется.
Антон бледнеет.
— Я позвоню в полиц…
Эрик поднимает руку, и мне кажется, что он сейчас пропишет Антону в нос, но вместо этого мой муж получает звонкую оплеуху. Вскрикнув, хватается за ухо, пошатнувшись, а Эрик хватает его за шкирку и ведет к выходу. Точнее, тащит. Носки Антона едут по ламинату с тихим шорохом.
Муж вылетает за порог с грохотом, споткнувшись, лицом вперед, а Эрик носком обуви вышвыривает его ботинки наружу.
— Еще раз оскорбишь мою женщину — и я тебе ноги переломаю нахер, — произносит Эрик напоследок, пока Антон катается по полу, зажав нос, издавая громкие стоны. И захлопывает дверь, поворачивая в замке ключ.
Замок громко щелкает, и меня заполняет безмерное облегчение. Обрушивается, как водопад, и я сползаю по стеночке на пол, пряча лицо в ладонях. Наверное, я ужасный человек, но не чувствую ни капли беспокойства за Антона, и мне совсем не стыдно. Только гадко из-за того, что один день расставил все точки над И в нашем браке. Обнажил его поганое нутро. Гадко из-за того, что я чувствую себя глупой дурочкой, потратившей годы жизни на человека, который этого не достоин.
— Лен, — Эрик, кажется, садится передо мной, и осторожно гладит по плечу, — ты плачешь? Прости, что тебе пришлось на это смотреть, но…
— Я от облегчения, — перебиваю я его, всхлипнув, чтобы Эрик не начал загоняться.
Он обнимает меня, притягивая ближе, и я утыкаюсь лицом ему в грудь.
— Алину ты больше не увидишь,Лен. Извини за ту сцену.
— Все хорошо. Не переживай.
Я понимаю, что Эрик не мог просто взять и отшвырнуть на землю девушку, которая на нем фактически виснет, чтобы остановить меня. Если мужчина — настоящий мужчина по отношению к женскому полу, то вряд ли он будет вести себя погано даже с неприятными ему женщинами.
— Слушай, — он на секунду отстраняет меня, и коротко целует, царапнув щетиной. У меня пробегают мурашки, стоит мне только снова вдохнуть запах его одеколона, и так близко ощутить тепло его кожи, — ты в луже сидишь, Лен. И руки у тебя холодные. Давай-ка ты в ванну.
— А ты?
— А я не залезу с тобой, — усмехается он, — ванна у тебя маленькая. Подожду. И поесть нам закажу, раз уж не доехали до ресторана.
Я киваю, поднимаясь с пола, и Эрик придерживает меня под руку.
Блин, может, чудеса и впрямь случаются?
Потому что, пока я раздеваюсь в ванне, набираю воду, и наливаю побольше пены, радуясь, что, наконец, отогреюсь хорошенько — все это время я слышу, как Эрик, матерясь, возит шваброй по полу в коридоре, собирая всю грязь.
И хотя мои уши немного вянут, от некоторых эпитетов, которыми он награждает постоянно вылетающую ручку швабры, которую никто так и не починил за два года, я глупо улыбаюсь от неожиданного ощущения уюта и безопасности.
