Ворг. Успеть до полуночи - Марго Генер

Я вытаращился на водяное щупальце, которое, изогнувшись пару раз, быстро приблизилось к главному шаману и капнуло в трубку несколько капель. Мокрый, как я для себя назвал, шаман снова шевельнул ладонью, щупальце моментально сократилось и растворилось в воде.

Пока я тупо таращился на трубку, худосочный подбросил в отверстие немного золы, а тот, что сидел справа, – дунул. Думал, вся пыль, которую насыпал главный, окажется на лице, но содержимое осталось внутри. Что бы они ни собирались делать с трубкой, надеюсь, он туда не плюнул.

Наконец шаман, который мне показался самым недружелюбным – все время сидит насупившись и напоминает гору, – сгреб из‑под себя щепотку земли и бросил в отверстие.

Не представляю, что там за смесь получилась, и не хочу думать – зачем нужна.

Пока главный шаман утрамбовывал тонкой палочкой все, что напихали в несчастную трубку, я думал: а кто они вообще такие? Что шаманы, это понятно. Но имен не спросил. А называя имя, каждый открывает часть себя, причем самую сокровенную часть. Это как доверие в долг. Колдун, зная имя, может наложить заклинание. Жертва станет безвольным полудурком.

Хотя Жамчин не особо переживал, что нашлю на него морок. Знает, что не умею.

Наконец шаман закончил тыкать палочкой в жерло и спросил:

– Ты случаем ничего странного не ел, не пил?

Я почесал лоб. Вопрос еды сейчас очень острый, жрать охота – хоть вой. И тело болит от нехватки ценнейшего сока из мертвячьих костей. Что я ел? Действительно, что и когда ел за последнее время?

– Ну, – буркнул я, – нормально ел только вчера у гоблинов. Вроде хорошо все было, еда как еда. Не человечья – гоблинская.

– А что, – поинтересовался шаман, – есть разница?

Я немного смутился, но кивнул.

– Есть. Человечью плохо перевариваю. Не знаю, что они с ней делают, но, как только съем, живот колом встает.

– Хм, – протянул шаман и скривился, словно лимон съел.

– Меня самого это не радует, – с досадой произнес я. – Ворги как ворги, жрут все подряд и лиха не знают. А я бракованный на желудок. Уже не раз проверял. Так‑то могу даже грязевой суп троллей есть. Гадость, конечно, но ничего – перевариваю. А человечий – увы.

Шаман многозначительно потер пальцами подбородок и поднес трубку к лицу. Его глаз оказался прямо над отверстием. Несколько секунд он заглядывал туда – может, миры какие увидел. Затем приподнял перед собой и снова спросил:

– Но ты уверен, что не ел ничего странного?

Вспомнилась выходка гоблина с красной пастой для бивней. Ощущения от нее, конечно, неприятные, но едва ли можно назвать серьезными.

– Батлок ел, – сказал я, пожимая плечами. – Батлок годится?

Шаман покачал головой, высыпав на ладонь немного порошка из трубки.

– Нет, – сказал он. – Батлок влияет на воргов как усмиритель. Не больше. Я пытаюсь другое выяснить.

– Что? – выдохнул я.

– Что за тобой тащится и почему.

Я задумался. Тени за собой не замечал, но стойкое ощущение, что за мной кто‑то следит, тянется уже долго. Думал, из‑за болота. Всякой дряни полно, мало ли кому захотелось меня сожрать. Но шаман серьезен, смотрит внимательно, вон глаза как буравят, даже съежиться хочется.

– Где я мог съесть что‑то… – протянул я задумчиво. – Да нигде. Точнее, где угодно. Сегодня мертвяка ел немного, но это не считается.

– Не считается? – переспросил шаман.

– Ага, – согласился я. – Это как раз самая нормальная для ворга пища.

Шаман наморщил лоб и пару секунд думал, затем произнес:

– Ладно. А еще? Еще помнишь?

Я пожал плечами:

– У гоблинов полкладовки обнес. Но эти вряд ли станут осквернять свою провизию всякой дрянью. Они с гвардейцами торгуют. Если те начнут болеть, понятно, на кого первыми подумают.

Неожиданно в памяти всплыла хитрая рожа виночерпия, за ней отрубленная голова таверного и баранина с непонятным привкусом.

– Тьфу ты, пропасть! – выругался я.

Шаман вопросительно посмотрел на меня, пришлось поспешно объясниться.

– Там, в таверне, – начал я, – ел мясо. Вроде все как всегда, но виночерпий был нежитью. Я еще удивлялся: мертвяк работает в Восточных землях посреди бела дня.

Брови шамана сдвинулись, на лбу проступила глубокая морщина. Учитывая, что их у него не так много, жест означает не просто задумчивость, а крайнюю озабоченность.

– Подмешал? – спросил он.

– Уверен, – сообщил я. – Меня так крутило, сам не понял, как проглядел. Только когда сожрал полтарелки, учуял неладное.

Шаман некоторое время сидел в задумчивости, взгляд стал отстраненным, дыхание затихло – еле слышу. Спустя, наверное, вечность он проговорил:

– Значит, я все верно почувствовал.

Старший шаман бросил щепотку порошка в костер, которую во время разговора бережно сжимал в ладони. Огонь полыхнул синим, в воздухе с треском заиграли сиреневые и голубые переливы.

Я отшатнулся от жара. Если нормальный костер греет равномерно и уютно, то этот похож на ежа – как ни хватайся, все равно колет.

Главный кивнул худосочному шаману, тот щелкнул пальцами, в жерле трубки вспыхнуло синее пламя. В середине отверстия пляшет такой же синий язычок, только в разы меньше. Но в колючести костру явно не уступает.

Опустив голову, старший принялся что‑то шептать с закрытыми глазами. Словно молится. Он шептал так долго, что я уже начал нервничать: может, он беседует с духами, а про меня забыл. Хотел окликнуть, шаман неожиданно поднял голову.

– С помощью этого ты пройдешь в мир духов и выяснишь, кто за тобой идет, – сообщил он так, будто предлагает сходить к доярке за молоком, и указал на трубку.

Конечно, раз плюнуть, сейчас помоюсь – и мигом в мир духов, чего уж там.

– Нет, – отрезал я.

Лицо шамана потемнело, глаза провалились и стали похожи не просто на бездну, а на настоящие дыры. Провалы, где одна темнота. Волосы вместе с перьями зашевелились и поднялись, делая его похожим на водное чудовище.

Я вжал голову в плечи и зарычал.

– Ты совсем не понимаешь? – прогудел он гипнотическим голосом. – За тобой ползет какая‑то дрянь. Если не сбросишь ее – из Абергудских топей живым не уйдешь! А уйдешь мертвым.

Шерсть на холке встала дыбом, я отшатнулся и, скалясь, наклонил голову. Неприятное предчувствие заворочалось в районе желудка.

– Что ты хочешь сказать, шаман? – спросил я глухо.

– То и хочу, – ответил он. – Ты одиночка, таких ловить сложно. Потому на тебя и наслали то, что медленно, но верно превратит в нежить.

– Что‑о? – вырвалось у меня.

– Удивляешься? Хорошо, – сказал шаман. – А то прямо ничем не пронять его.

В голове пронеслась стая мыслей. Подумать только. Чуял ведь неладное, а что – не понял. Оттуда и гнилой привкус во рту.

На всякий случай дернул себя за палец, проверяя – не отпадает ли. Палец недовольно хрустнул и остался на месте. Слава богам, живой.

– Странно, – произнес я задумчиво. – Зачем нежить хотела Ильву призвать, когда поймали в яму?

– Глупый вопрос, ворг, – сказал шаман. – Грех не превратить самолично, когда сам в руки попался.

– Наверное, – неуверенно сказал я.

Над шаманом пронеслась светящаяся козявка, крохотные ножки задели перья. Он проследил за ней глубокомысленным взглядом и проговорил:

– Болотник направил тебя к нам. А он ничего не делает просто так. Благоволит тебе. Как уже говорил, с Ильвой у него давняя вражда. Значит, кто против нее, тот с ним. Понятно?

– Да ну вас… – бросил я в сердцах, раздражаясь, что приписали к армии какого‑то болотника.

Обычно, когда что‑то не нравится, оскаливаюсь и устрашающе рычу, а сейчас – прямо обидно. Нежить, которая вообще еда, наслала какую‑то дрянь, а я даже не заметил.

Шаманы осуждающе зашептались, бросая на меня однозначные взгляды. От такого давления не то что ворг, тролль просядет до гномьих шахт.

– Ладно, – сдался я, – куда там идти надо? Только не долго, а то у меня время.

Шаман немного успокоился, волосы легли на спину, но глаза так и остались дырами. Он протянул мне трубку и сказал:

– Будь очень осторожен. Мир духов непредсказуем и опасен, но другого пути нет. Мы будем наблюдать за тобой через костер.

– А вылезать из вашего мира я как буду? – недовольно спросил я, косясь на предмет.

Старший произнес значительно:

– Через него же. Костер – окно. Но нужно выполнить, зачем пришел, иначе духи не выпустят.

– Хорошенькое дело, – проговорил я, отклоняясь от трубки, словно та воняет. – Скажите хотя бы, что в этой штуке?

– Здесь порошок из особого камня и частицы стихий, – ответил шаман, продолжая протягивать мне предмет.

Доверие к происходящему уменьшилось до таких размеров, что понял: еще немного – и кинусь бежать по узкой тропке обратно в равнинную топь.

Вообще, в болоте такого места существовать не должно. Мелькнула мысль: а не мерещится ли это? Может, мне не удалось выбраться из лап утопленников, они тащат все глубже, а от нехватки воздуха мерещится всякое.